— Можешь идти, — пробормотал Люкан Мэйхэму. — Я удостоверюсь, чтобы ты получил вознаграждение…
Сначала он уловил запах, а потом волосы на затылке и шее встали дыбом.
Запрокинув голову, Люкан сделал глубокий вдох. А потом вой поднялся из самого нутра до глотки.
Зов его рода был перебит, когда стальная панель снова открылась.
Появилась фигура в черных одеждах с лысой головой и расчетливым взглядом. И мужчина нес что — то в руках, Что — то большое и покрытое мехом… и оно было обмякшим, когда ковер развернулся, ведомый инерцией.
Голова и передние лапы легли на один бок, задние лапы и хвост — на другой.
Палач швырнул мертвого волка к ногам Люкана.
— Кажется, это твоё, — заявил он.
Глава 28
Когда дверь в импровизированную клинику распахнулась, Рио села на кровати.
— Люк…
Внутрь вошел мужчина, и это был не Люк. И по его жесткому взгляду в ее сторону… Рио пожалела, что не притворилась спящей. Не нужно было знать его лично, чтобы понять, что находиться с таким наедине опасно для жизни.
Мужчина прищурился и, сделав шаг в ее сторону, приподнял верхнюю губу, скалясь.
Показывая внушительные зубы, сто процентов сделанные у стоматолога…
Рио судорожно метнулась туда, где, по словам Люка, лежал пистолет. Под кроватью. Он был под кроватью.
Она рванула вперед, ныряя под матрас…
В каком — то временном коллапсе, как в матрице, мужчина умудрился за секунду пересечь все помещение: когда она как раз ощутила холодный ствол пистолета, ее затылок сжали в жесткой хватке, прямо там, где болело больше всего, и боль ослепила Рио и парализовала конечности.
Когда зрение закоротило, она на короткий миг четко увидела девятимиллиметровый.
Рио выругалась, когда мужчина дернул ее за волосы и схватил за горло, отрывая все тело от матраса так, что ее ноги повисли в воздухе. Вжав ее в стену со всей дури, он поместил свое лицо прямо напротив ее и демонически улыбнулся.
Клыки.
У него были клыки.
Точнее, так казалось с виду.
— Гребаный Люкан, — прошипел мужчина, когда она начала задыхаться в его хватке и вцепилась в его руку. — Он усложняет и без того непростую ситуацию. Значит, я за него позабочусь о…
— Остановись.
Слово было произнесено так тихо, что Рио едва расслышала его сквозь звон в ушах. Но напавший на нее мужчина с клыками повернул голову в сторону ширмы.
— Отпусти… Ее.
Голос был слабым, но производил эффект пистолета, приставленного дулом к виску. Когда враждебный взгляд, казалось, прожёг тонкую ткань, свисавшую с потолка, его тело стало неподвижным — таким, какой она себя чувствовала.
— Сейчас же.
Напавший на нее мужчина выругался. А потом он…
— Аккуратно. — Пауза. — Неважно, кто она, она — пациент, как и я.
Сначала Рио коснулась пола мысками. Потом постепенно встала всей стопой. А после зубастый мужчина взял ее за руку и усадил на кровать… и не отпускал ее, пока Рио не смогла сидеть сама, восстановив дыхание.
Когда она обрела равновесие, мужчина отвернулся и направился к ширме, отодвинул ткань и исчез за перегородкой.
Все еще пытаясь восстановить дыхание, Рио рухнула на пол и достала пистолет из — под кровати. Ее руки сильно дрожали… пока она не заметила, как мотает из стороны в сторону пистолет в них.
Тогда вспышка инстинкта самосохранения успокоила их. Успокоила ее. Выбила панику из головы.
С приливом адреналина Рио поднялась на ноги и приготовилась бежать.
Сейчас слышалось лишь бормотанье у скрытой от глаз койки: два низких и тихих голоса… они спорили, словно тот, что зверски набросился на нее, сейчас получал выговор.
— Что за чертовщина, — пробормотала Рио.
Ее обувь стояла на полу возле ее ног, и она одной рукой натянула ботинки, не выпуская пистолета из рук. Пока она теребила шнурки, она не сводила глаз с ширмы, вверх — вниз мотая снова пульсирующей от боли головой.
Если еще раз долбанут по тыкве, то с ней можно попрощаться.
Наверное, в прямом смысле слова. Ее мозги просто вытекут через уши.
Снова встав на ноги, Рио сосредоточилась на двери в клинику. Неважно, что она не знает, где находится. Девятимиллиметровый — достаточная карта… и она не хотела ждать, когда вернется Люк. Он был осложняющим фактором там, где не нужно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как всегда, ей нужно выжать свой максимум в добыче информации без серьезного риска для жизни, а отсутствие стабильности в этой среде было очевидно. Хотя она хотела полностью изучить этот место, ей придется довольствоваться тем, что удастся выяснить по пути на выход. Оказавшись в могиле, она не сможет привлечь Моцарта и этих поставщиков к справедливости.
Посмотрев на кровать, Рио вспомнила их поцелуй.
Они не попрощались.
И следующий раз, когда она увидит Люка, может случиться после его ареста.
Черт возьми, почему после стольких лет почти полного отсутствия интереса к сексу, ее привлек кто — то вроде него? Она прекрасно жила монашеской жизнью.
По крайней мере, она могла смело вернуться к целибату. Без проблем. Особенно после того, что произошло на полу той квартиры.
Рио направилась в сторону двери на носочках, пытаясь не ступать всем весом на ногу… вдруг, получится обмануть гравитацию?
Не было скрипа, подумала она о поле под ее ногами. Пол не скрипел…
А, это же бетон. Все верно.
Когда она прошла мимо пустых кроватей, она пересчитала их. И когда дошла до ширмы…
Из — за простыней донесся сдавленный стон боли.
Рио остановилась. Двое мужчин все еще разговаривали… раздался еще один стон, словно тот, кто страдал, пытался занять более удобное положение. И у него не вышло.
Уходи, сказала она себе. Убирайся к чертям отсюда. Немедленно.
Осознав, что она остановилась, Рио посмотрела на дверь, словно так могла перенаправить ноги. Или заставить выход приблизиться к ней.
И спустя мгновение ноги снова сдвинулись с места.
Но не в сторону выхода.
* * *
Стоя перед Палачом и его роршаховским тестом — стеной, Люкан присел на корточки. Вокруг горла мертвого волка сжимался стальной ошейник, но не с взрывчатым устройством в качестве средства против побега. Расстегнув застежку, Люкан снял ошейник и сел на пятки.
Хватит ли жизни в этом все еще теплом теле, чтобы измениться? Если бы Люкан остался на территории кланов, он бы смог распознать характерный узор серого, белого и коричневых цветов на шкуре. Но он давно покинул свой род… ладно, родной ему лишь наполовину… и видит Бог, его мозг заменил эти воспоминания на более полезные, связанные с выживанием в колонии…
Раздалось шипение, словно воздух выпустили из легких под внешним давлением. А потом началась трансформация, мех, до этого статичный, задвигался волнообразно, когда каждая волосинка скрывалась в порах, убирая с глаз волчью форму. Одновременно с этим передние и задние лапы вытягивались и изменялись, передние превращались в руки с пальцами, задние — в босые ступни. Торс расширялся, плечи выступали там, где была узкая волчья спина, заставляя тело перекатиться лицом вверх.
Так что бы пулевая рана была ровно в центре груди.
А ниже талии тазовый пояс выступил вперед, чтобы вместить растущие бедра, а также мужские половые органы.
Ему нужно лицо.
В районе головы волчья морда начала исчезать, пропадал мех, нос, подбородок и щеки начала появляться с изменением костной структуры, над ними выступил плоский лоб и изогнутые брови…
Глаза распахнулись и сфокусировались на Люкане. Губы зашевелились, слова на выдохе было не разобрать, а изо рта выступила кровь.
Попытка к коммуникации была короткой. Раздался вздох, а потом кашель, слабый кашель… за которым пришла смерть.
— Господи, — пробормотал Люкан, уставившись на лицо.
— Так ты знал его.
Люкан посмотрел на Палача, мощного мужчину в черном с головы до пят.
— Не верю, что ты смотался в горы, чтобы прищучить этого гада. Если ты ждал, что разозлишь меня или замотивируешь к подвигам, то ты промахнулся. Я ненавижу этого козла.