Отряд остановился около бухты Кызыл-су. Петр Цетрович решил исследовать береговую полосу Иссык-Куля. Чего только не выбрасывало бурное озеро на свои берега: раковины, кости птиц, кабаньи клыки, даже медные орудия бронзового века. Петр Петрович узнал от киргизов, что Иссык-Куль в давние времена поглотил целый город, построенный монголами. Он не мог лишь измерить озерные глубины на Иссык-Куле, не было ни одной лодки, но, по словам киргизов, «озеро не имело дна».
Петр Петрович установил, что берега Иссык-Куля служили торными путями народных переселений из внутренней нагорной Азии.
Одним из самых могущественных кочевых народов, занимавшим когда-то бассейн Иссык-Куля, были усуни. Китайские летописцы упоминают о них еще в III веке нашей эры. По китайским летописям, на берегах озера жило 120 тысяч усунских семей. Усуни занимались скотоводством, и конские табуны были их главным богатством. Усуни находились под владычеством гуннов, но имели и своих правителей, носивших титул «кюн-ми». Китайцы искали военного союза с усунями и старались породниться с ними. В 107 году до нашей эры китайский император выдал свою дочь замуж за усунского правителя. Для принцессы в главном стойбище усуней был воздвигнут город. Народ прозвал его Чи-гу-чином — городом красной долины. «Этой красной долиной, по моим соображениям, могла быть только долина Джаргалана, но, во всяком случае, Чи-гу-чин не находился на берегу Иссык-Куля, а на некотором расстоянии от него», — заключил Петр Петрович, тщательно обследовав окрестности озера.
Усуни, вытесненные гуннами, ушли на запад, в степи и смешались с тюркскими племенами. Из этого союза возник народ, получивший в новейшие времена название киргизов — казахов.
Семенов всюду искал и находил следы исчезнувших усуней. Он обнаружил остатки их культуры в урочищах Кызыл-Джар и Барскаун.
Всматриваясь в глубину времен, воскрешая историю кочевых народов, исследуя остатки их культуры, Петр Петрович устанавливал неразрывную связь природы и человека.
В описаниях Тянь-Шаня он ярко и строго научно показывал и типичные местности, и особенности их природы, и характерные черты хозяйственной жизни людей. Его исследования стали великолепным образцом для русских географов. У Семенова учились они умению видеть общие картины и детали мира. Петр Петрович рассказывал о Тянь-Шане как ученый, как поэт, как художник. Под его пером возникали грандиозные, неповторимые ландшафты Тянь-Шаня.
«Темно-синяя поверхность Иссык-Куля своим сапфировым цветом может смело соперничать со столь же синей поверхностью Женевского озера, но обширность водоема, который, занимая поверхность, в пять раз превосходящую площадь Женевского озера, казался мне с западной части Кунгея почти беспредельным на востоке, и ни с чем не сравнимое величие последнего плана ландшафта придает ему такую грандиозность, которой Женевское озеро не имеет…
За широким Иссык-Кулем простирается обозримая, по крайней мере, на триста верст своей длины, непрерывная снеговая цепь Небесного хребта. Резкие очертания предгорий, темные расселины пересекающих передовую цепь поперечных долин — все это смягчается легкой и прозрачной дымкой носящегося над озером тумана, но тем яснее и определеннее во всех мельчайших подробностях своих очертаний, тем блестящее представляются на темно-голубом фоне цветистого безоблачного среднеазиатского континентального неба облитые солнечным светом седые головы тянь-шаньских исполинов, резко выдающиеся из весьма прозрачной дымки тумана…
Чем далее к востоку, тем поверхности озера кажутся непосредственно омывающими белоснежные покровы исполинов величественной горной группы Хан-Тенгри…
Путешественник находит на Кугае унылое и пустынное прибрежье, лишенное всего того, что могла бы на нем воздвигнуть и насадить рука цивилизованного человека. Оно бесплодно, каменисто, усеяно бесчисленными валунами, лишено вообще лесной растительности, и только вдоль берегов стремительных ручьев и на некоторых прибрежьях озера представляются рощи и группы небольших деревьев и высоких кустарников, состоящих преимущественно из облепихи, покрытой узкими серебристыми листьями и ветвями, густо облепленными светло-красными ягодами, из боярка и двух или трех пород ивы. Только изредка из таких рощиц белеются войлочные юрты киргизских пастухов и выставляется длинная шея двугорбого верблюда, а еще реже из окаймляющего рощицу обширного леса густых камышей выскакивает многочисленное стадо диких кабанов, или грозный властелин этих камышовых чащ — кровожадный тигр…»
Так описал он Иссык-Куль и Хан-Тенгри в письме на имя Географического общества в октябре 1857 года.
После вторичного посещения Иссык-Куля Петр Петрович вернулся в аул Бурамбая. Старый манап обратился к нему с просьбой помочь перейти в русское подданство со всеми его племенами и владениями. А Бурамбай владел снова восточной половиной Иссык-Куля и северным предгорьем Тянь-Шаня вплоть до Хан-Тенгри.
— Я готов ходатайствовать о принятии в русское подданство богинцев, но мне нужно осмотреть ваши владения, — ответил Семенов. — Я должен побывать в верховьях Кок-Джара и Сары-Джаса, проникнуть к Хан-Тенгри.
Бурамбай предоставил в распоряжение Семенова проводников, лошадей, верблюдов. Снабдил его курдючным салом и чаем, разрешил приобретать по пути баранов.
Петр Петрович направился по руслу реки Большая Каркара к Хан-Тенгри…
Глава 17
ХАН-ТЕНГРИ
Он был ослеплен могучим и властным зрелищем.
Все, что он видел до сих пор, все это померкло, погасло, испарилось из памяти. «Прямо на юг от нас возвышался самый величественный из когда-либо виденных мною хребтов. Он весь, сверху донизу, состоял из снежных исполинов».
Их было тридцать, этих врезанных в небо вершин. Каждая из них выше Монблана, но в центре хребта высилась белая пирамида, и она вдвое превосходила остальные. Круглое облачко трепетало над ней, как светлый флаг.
— Вот он, Хан-Тенгри, — высочайший пик Тянь-Шаня, — сказал Семенов Павлу Кошарову.
— Я устрашен грандиозностью здешней природы, — серьезно ответил художник.
— А я лишь теперь понял всю поэтическую силу, вложенную в название Тянь-Шаня. Тенгри-таг означает «хребет духов». Местные жители уподобляют эти снежные вершины небесным духам, а Хан-Тенгри — царю небесных духов. Отсюда и китайское название всей горной системы: Небесные горы — Тянь-Шань.
Художник выслушал объяснение Петра Петровича и сказал с восторгом:
— Точность поэзии роднит ее с математикой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});