Читать интересную книгу Убийство с отягчающими - Вячеслав Денисов

Быть может, Чубасов сказал: «Реши эту проблему, МОЙ ПЕРВЫЙ заместитель Шульгин», – и Шульгин пошел решать эту проблему таким образом, какой он нарисовал для себя из стона, рвущегося с уст начальника.

– Сколько стоит эта квартира по рыночным расценкам? – спросил советник у начальника ЖЭКа.

– Ну, тыщ двести пятьдесят, наверное, – ответил тот, предполагая, наверное, что оказывает неоценимую помощь следствию.

– Видел, Сидельников, – ухмыльнулся Кряжин. – Тыщ двести пятьдесят и еще на сотню барахла в квартире. Ради чего такие жертвы?

Муровец промолчал, распознав в иронии риторический вопрос, Полянский же был откровенен и прямолинеен:

– Страх за убийство.

– А чего ему бояться, капитан? В полночь тридцатого декабря прошлого года Гаенко спокойно вышел из офиса, поболтал с кассиршей, махнул у стойки рюмку «смирновки» и, лениво высасывая лимонный ломтик, вышел вон. У парня было беспечное настроение, и он никак не походил на человека, который только что кого-то завалил. Экспертиза определила время смерти с разницей в два часа, так что я на месте Игоря Викторовича уже давно пришел бы в милицию и сказал: я не убивал. Нет, Полянский, здесь другое… Здесь игра на интерес. Чтобы управляющий казино, да не умел расставлять приоритеты, делая ставки?

Что хотел сказать Кряжин, Полянский не понял. Сидельников догадывался, но, поскольку его мнения никто не спрашивал, он тоже промолчал. Начальник ЖЭКа вообще хотел уйти, и побыстрее. Понятые чувствовали себя виновными за то, что в квартире не оказалось трупов или хотя бы нескольких килограммов героина.

На выходе из подъезда Кряжин поймал за руку пытавшегося прошмыгнуть мимо него мальчишку.

– Здесь живешь?

– Да. – Десятилетний крепыш шмыгнул носом и обледеневшей варежкой вытер нос. – В двадцать четвертой.

– А кто в двадцать пятой живет, знаешь?

– Да. Гаенки. – И он посмотрел на пояс Сидельникова. Куртка опера была расстегнута, и из-под правой полы виднелась рукоятка пистолета. – А вы менты?

– Пять рублей хочешь?

– Да.

– Ты дядю Игоря и тетю Веру когда в последний раз видел? – Порывшись в кармане, советник выудил пятирублевый кругляш и вложил в варежку мальца.

– Дядю Игоря я видел два дня назад, – и мальчишка посмотрел на карман Кряжина, который истолковал это абсолютно верно.

– Ладно, – и в руке пацана появилась вторая монета. – А тетю Веру?

– А вчера у нас в квартире выключили газ. Когда выяснилось, что мама забыла зажечь спичку, мы чуть не угорели. Они уезжали вместе. Папа возил меня на городскую елку, а придурок с ватной бородой подарил мне машинку. У вас есть еще пять рублей?

– А почему ты решил, что они уезжали, а не уходили? – Пятаков больше не было, и Кряжин, забрав из варежки одну монету, положил туда десятку.

– Тетя Вера кричала в коридоре, что не поедет к родителям-идиотам дяди Игоря. Мама говорит, что завтра будет сериал про динозавров. А дядя Игорь кричал, что если тетя Вера не поедет к его родителям-идиотам, тогда пусть она едет к своим родителям-идиотам. Мне вчера разбили нос.

Кряжин снова положил монету в варежку.

– А что они еще кричали?

– Тетя Вера больше не кричала. Кричал дядя Игорь. Что ему повезло из-за каких-то дураков, и он не собирается упускать этот шанс.

– Это все?

– Если есть еще пять рублей, я могу рассказать, как мужик из второго подъезда застрял в мусоропроводе и что он кричал.

Отпустив мальчишку, Кряжин прикурил на ветру и повернулся к спутникам.

– Кто что понял?

– Я одного понять не могу, – никак не мог выйти из состояния задумчивости Сидельников. – Как можно оказаться в мусоропроводе?

Глава четырнадцатая

Приказ о командировке следственной бригады начальник Следственного управления Смагин подписал через пятнадцать минут после того, как к нему в кабинет зашел Кряжин. Можно говорить о том, что он подписал их не через четверть часа, а сразу, потому что все это время было занято тем, что советник говорил. Сам приказ был отпечатан Кряжиным, и Смагин уже несколько раз заносил над ним перо своего «паркера», но каждая новая фраза следователя заставляла его поднимать взгляд, чтобы услышать новое.

Родители Гаенко, которых жена Игоря Викторовича упорно называла «идиотами», жили в подмосковной Апрелевке. Глава семьи, пенсионер Гаенко, занимался разведением пчел, супруга его, Марина Ниловна, собиранием трав. Шансов, что управляющий казино находится там же и наблюдает, как его старик в накомарнике окуривает ульи, было мало. Такие же шансы были и на то, что жена Игоря Викторовича перебирает в сенях со свекровью мать-и-мачеху. Однако информация, какова бы по содержанию она ни была и от кого бы ни исходила, требует обязательной проверки. Кряжин выглядел бы несчастным, если бы через месяц бесплодных поисков вдруг узнал, что в то время, пока он колесил по Москве, Игорь Викторович Гаенко окуривал ульи, а его жена подвязывала снопы мать-и-мачехи.

– Я знаю, почему супружница управляющего назвала его родителей идиотами, – заявил, ставя размашистую роспись на приказе, Смагин. – У нее папа в Высшей квалификационной коллегии судей. А мама бывший кандидат медицинских наук.

– Что значит – «бывший»? – не понял Кряжин. – Как можно быть бывшим кандидатом наук?

– Я предупреждал тебя о Гаенко в самом начале, помнишь? Его папа – член ВКК. А ВКК состоит из восемнадцати судей, десяти представителей общественности, назначенных Советом Федерации, и одного представителя Президента.

– Я знаю состав ВКК, – успокоил пыл начальника Кряжин. – И знаю еще одно. Папы жены Гаенко, урожденной Кинереш, среди судей этого состава коллегии нет. И представитель Президента в ВКК тоже, слава богу, не Кинереш. Значит, от общественности. – И напомнил: – Так я не понял, почему мама жены Гаенко бывший кандидат наук.

Смагин, у которого помимо подписания приказа о командировке было еще дел невпроворот, потер лоб, размышляя, как избавиться от Кряжина, и, не придумав, пустился в объяснения. Оказывается, в начале восьмидесятых теща Игоря Викторовича, нынешнего управляющего казино, вдруг закончила ординатуру. Вдруг – потому что до этого она работала медсестрой в Кимрах и в медицинском не училась. Равно как и не познавала биологию и химию в ординатуре. Однако после переезда с мужем в столицу ей удалось открыть медицинский центр красоты, и среди других документов, необходимых для регистрации предприятия, обнаружились злосчастные корочки кандидата наук. Сами по себе они были излишни, поскольку для регистрации хватало и медицинского образования. Но женщины, даже кандидаты наук, – создания непредсказуемые. Вложила в пакет документов все, что имела. А в Регистрационной палате на линии врачевания и прочих социальных услуг сидел некто, кто знал кандидата лично, и не с самой лучшей стороны. Так произошло разоблачение, но в силу ответственного поста мужа кандидата проблему замяли.

Но Смагин не понимает, зачем это может понадобиться Кряжину в деле.

– Черт его знает, – поморщился Кряжин, – к кому еще ехать придется. Так хоть знать, где чаем напоят, а у кого в гостях на вешалке из куртки удостоверение вынут. Словом, это наследственное, да?

– Что наследственное? – не понял начальник управления.

– Ладно, это я так. Рабочая версия.

Через четыре часа сборов и поездки Кряжин, Сидельников и Полянский вышли из автобуса возле скромного автовокзала, над которым висела еще более скромная вывеска: «Апрелевка». Через тридцать секунд у них хотел проверить документы небритый старшина милиции, еще через минуту кудлатая собака попыталась цапнуть Полянского за штанину, а через три подошел пьяный мужик с ключами и сказал, что за сотню готов увезти всех троих куда угодно.

– Славное местечко, – прогудел Сидельников, высыпая в карман только что купленный у привокзальной бабки стакан семечек. Он где-то вычитал, что сигареты забивают трахеи смолой (ранее он этого не знал), и теперь, чтобы избавиться от дурной привычки курить, грыз семечки столь остервенело, что Кряжин посоветовал ему начать курить, дабы избавиться от дурной привычки беспрестанно шевелить влажными губами.

Кряжин понял, что совершил ошибку. Есть на карте страны места, где профессиональная логика следователя губит его самого. Он повез бригаду в Апрелевку на автобусе, справедливо полагая, что с приезжими, передвигающимися пешим ходом, люди будут более откровенны, нежели с теми, кто разъезжает по их улицам на авто. Всем не объяснишь, что ты – добрый, а люди рядом с тобой – носители справедливости и света. К чужакам на машинах в пригородах столицы, по мнению Кряжина – и он уже не единожды в этом убеждался, – относятся как к ментам или как к бандитам. То есть одинаково подозрительно и недоверчиво.

В любом случае в каждом населенном пункте, будь он cамым захудалым, всегда найдется и милиция, и прокуратура, а значит, найдется и транспорт. Апрелевка – не самое первобытное место на территории страны – так казалось и думалось изначально, однако сейчас советник вынужден был признать, что совершил ошибку. Но он еще не догадывался, насколько серьезную.