Читать интересную книгу "Церковь и разведка. О чем рассказали рассекреченные документы - Алексей Казаков"

обыденное зрелище всякой войны — всякого меча и всякого огня. Но в этой обыденности — необыденный знак безлюбовной жизни…

Но есть и хорошие стороны в этой непрестанной тревоге сердца: все как-то охотнее и крепче сближаются, ища друг у друга внутренней поддержки; все чаще имя Божие на устах…

По вечерам, после отбоя, на улицах Александрии роились синие и красные огоньки маленьких ручных фонариков. Дехтерёв описал в своем дневнике конец авианалета, когда люди выбирались, наконец, на улицы из абри (бомбоубежищ):

…Шли в одиночку и большими группами, возвращаясь из абри в свои дома. Вели за руку засыпающих маленьких детей. Спешили, видимо, немало взволнованные, чтобы вторичная тревога не застала их еще раз в пути… А в небе не переставали ходить сполохи света, подгоняя всех, удесятеряя силы…

Тревожным и опасным выдался день 16 июля 1940 года.

Я только закрыл книгу и лег, как зазвучала сирена. Вскоре заговорили орудия: сперва далеко, потом все ближе и ближе… Над нашим домом ясно был слышен тяжелый лет бомбовозов. По соседству кто-то надрывно кричал:

— Экфель нур! (по-арабски — «Гаси свет!». — А. К.)

Я никогда не забуду этого крика.

Вдруг дверь сильно дернулась на всех своих петлях, чуть не сорвалась… Еще и еще раз…

Еще и еще раз… С потолка посыпалась известка.

— Экфель нур! Экфель нур! — надрывался кто-то на улице.

Все мы, собравшиеся в коридоре, притихли. Начался ужасный обстрел зенитками вблизи нашего дома.

Все же трудное положение: сидеть в темной, хрупкой коробке, которая каждое мгновение может разлететься вдребезги.

Кто-то из нас приоткрыл дверь в сад: дивная лунная ночь… Светло, как днем, можно свободно читать книгу…

Вечером 8 июня 1941 года две бомбы упали в 200 метрах от дома, где жил священник. Дом закачался, перекосились стены, и полопались стекла в окнах. Электричество отключилось. Всюду пыль от штукатурки, она лезла в глаза и рот. Жильцы дома сгрудились в коридоре: хозяйка, ее дети и квартиранты, песик Булька, кошка с тремя котятами и ежик… Так, в коридоре и скоротали ночь.

Ситуация в Александрии накалялась. Опасность захвата ее итальянцами казалась все более реальной. Многие русские уезжали в Каир — во-первых, столицу почти не бомбили, и, во-вторых, там была значительная русская община. Но Дех-терёв решил не покидать свою паству, вместе с нею пережив за два с лишним года 229 воздушных налетов.

1 сентября 1942 года началось наступление британских войск, и в октябре-ноябре 1942 года североафриканская итало-немецкая группировка фельдмаршала Эрвина Роммеля была разгромлена. Авианалеты на Александрию прекратились.

Он никогда не забудет тот июньский день 1945 года, когда патриарх Алексий с сопровождавшими его епископами и клириками Русской православной церкви прибыл в Египет по приглашению Александрийского патриархата.

Через несколько дней Дехтерёв получил из рук патриарха грамоту о принятии его прихода в церковное общение. Александро-Невский храм получил статус подворья патриарха Московского и всея Руси, а сам настоятель отец Алексий — пост экзарха патриарха Московского и всея Руси при патриархе Александрийском и всея Африки.

В 1947 году он получил советское гражданство.

Но витиевато петляет судьба, и теперь вот он томится в каменном мешке… Господи, спаси и сохрани!

Скабрезные рисунки как орудие пытки

Как сильна в некоторых людях дьявольская страсть издеваться над себе подобными. Да, обыски в камере делаются согласно тюремным правилам, но так, как это случилось сегодня, — представить себе трудно.

…Отец Алексий проснулся от скрежета железных болтов. Охранники вошли резко, ни слова приветствия.

Короткий жест — мол, убирайся с койки.

Отец Алексий, с трудом подбирая арабские слова, спросил:

— Вы не могли бы дать мне возможность хотя бы умыться?

В ответ зазвучал смех, а потом один из охранников сильно толкнул священника, и тот ударился головой о стену.

— Проснулся? Больше спать не хочешь?

И снова смех. Второй охранник схватил отца Алексия за бороду и откуда-то из заднего кармана вытащил скабрезные рисунки.

Отец Алексий пытался отвести взгляд от непотребства, но охранник больно дергал за бороду и насильно поднимал ему веки, когда священник закрывал глаза.

— Смотри, смотри! Нравится?!

Отец Алексий понимал, что жаловаться нельзя, иначе его и без того несладкая жизни в тюрьме превратится в сущий ад. Но он знал, как поступить сейчас.

— Послушайте, — горло перехватывала обида, голова болела от удара, — мне принесли из нашего прихода немного продуктов… Возьмите себе половину…

Охранникам только этого и надо было — они, довольные, спрятали свои порнографические картинки и ушли с пакетом рыбных консервов, булочек и конфет.

Отец Алексий облегченно перевел дух. Ну и ладно, без консервов и прочего он проживет, а вот если бы обыск продолжался, то могли найти под матрасом бумагу и карандаш. Слава Богу, не добрались. В следующий раз надо спрятать все это в щели в каменном полу.

С «воли» отцу Алексию незаметно, среди конфет, передали завернутый в фантик короткий карандаш и еще специально бумаги использовали для упаковки продуктовой посылки так много, что появилось, на чем писать. Отец Алексий записывал тюремные впечатления, даже начал работать над «Евангельской симфонией», капитальным трудом, много позже опубликованным. По настоянию представителей Александрийской епархии ему передали Библию, работа спорилась. Но надо было таиться от тюремной охраны, поэтому священник писал, лежа на полу под дверью — это место не попадало в обзор через глазок камеры. Работал после обеда и после ужина, когда надсмотрщики по восточной привычке уходили подремать.

Потом не без риска переправлял написанное «на волю», незаметно передавая сложенные листочки навещавшему его старосте прихода. Кроме того, он писал письма прихожанам и церковным деятелям Египта, так как боялся, что «карлов-чане», пользуясь его заточением, захватят храм. Да и, скорее всего, в тюрьме он оказался по доносу последователей случившегося в 1921 году так называемого карловацкого раскола эмигрантской православной церкви (по названию югославского города Сремски-Карловци), которые возомнили себя единственными представителями русского православия за рубежом.

В русской колонии «карловчан» было много, и Алексий знал, что среди них немало агентов египетской полиции.

Архимандрит в египетском плену

Заправлял в колонии бывший полковник Михаил Скарятин, занимавший в Министерстве внутренних дел Египта пост директора Русского отдела. После воссоединения Александро-Невского храма с РПЦ он не раз угрожал Алексию. Архимандрит не забыл, как в 1945 году по распоряжению Скарятина был заколочен Александро-Невский храм. Правда, уже утром следующего дня, по просьбе патриарха Александрийского, полиция церковь открыла…

Миссия не дает добро

За освобождение архимандрита Алексия боролся патриарх Александрийский Христофор. Он написал по этому поводу