Читать интересную книгу Десять писем - Лия Аструм

Он резко поднялся с кресла и придвинулся ко мне так близко, что его бедро коснулось моего неприкрытого шёлковой тканью колена. – У тебя щёки горят, – с лёгким беспокойством пояснил он, пристально рассматривая моё лицо.

 Алекс стоял непозволительно близко, и я невольно вдохнула аромат его геля для душа. Палящее солнце и бескрайний океан с морской солью на губах. Это запах не роскоши, это запах… счастья. Он пах счастьем. И когда прохладные губы мягко коснулись моего лба, внутри закоротило, словно казнь на электрическом стуле приведена в исполнение с одним-единственным зрителем за полупрозрачным стеклом.

– У тебя жар, – вынес он свой вердикт. Да, от тебя. – Как ты себя чувствуешь? – Он аккуратно убрал прядку волос мне за ухо и приложил холодную ладонь к моей горящей щеке.

Если бы он только знал, что творилось в моей больной голове. Он бы сошёл с ума вместе со мной?

– Я принимала горячую ванну, – тихо ответила я, смотря на него снизу вверх и стараясь не тереться щекой, как кошка, жаждущая ласки своего хозяина. – И тут душно.

Уголки его губ дёрнулись вверх, словно он с трудом сдерживал улыбку.

– Душно? – Брат убрал руку от моего лица, и мне сразу захотелось вернуть её обратно. – Я думал растопить камин.

Какой к чёрту камин?! Я дышать не могла рядом с ним.

Мы были так близко, что я могла рассмотреть две маленькие родинки на его левой щеке. Я бы поцеловала каждую, если бы он позволил. Его гипнотические глаза фильтровали мой разум, убирая ненужные воспоминания обо всей его жестокости по отношению ко мне, и наполняли моё тело странным чувством – острым возбуждением на грани с примесью страха, восхищения и детского восторга.

Со стороны, наверное, мы выглядели, как влюблённая пара: оба после душа, в халатах, распиваем виски в кабинете, и, казалось бы, все идёт к логическому завершению. Как клишированная сцена из нескольких десятков фильмов, продолжение которой вполне предсказуемо, и зритель, замерев перед экраном, в сладком предвкушении ожидает увидеть страстное соитие двух красивых тел.

«Давай же, Алекс, – мысленно уговаривала я его. – Сделай первый шаг, и я уступлю. Не задумываясь».

– Тебе нужно отдохнуть, – первым нарушил тишину он, и мне показалось, что внутри меня, поднявшись до краёв, что-то громко треснуло и расплескалось огромной лужей горечи и разочарования. – Я скажу Глории, чтобы принесла твой любимый чай.

Он не чувствовал того же, что и я.

– Да, конечно, – впервые так открыто стушевалась я под его испытывающим взглядом. – Спасибо. – И, без надобности поправив ворот его халата, слезла со стола.

Тщательно скрывая на лице досаду, я спокойно дошла до двери и только за её пределами позволила себе ускорить шаг, на ходу смахивая с щеки предательскую влагу и думая о том, что это самая утомительная качель в моей жизни.

***

Утро девятого октября началось редким совместным завтраком. У всех выходной, и даже Ричард на удивление присутствовал на этой чуть ли не королевской трапезе. Он на днях сменил повара, и я была без понятия, чем ему не угодил предыдущий, но именно поэтому сейчас на столе стояли кулинарные шедевры, названия которых я даже не знала. Я без особого интереса рассматривала незнакомые блюда и в итоге сделала выбор в пользу более-менее понятного.

– Хоть что-то знакомое, – проворчала я, беря в руки пирожное с заварным кремом.

– Это бублики, завёрнутые в винное желе и кусочки золота, с начинкой из трюфельного сливочного сыра и ягод Годжи, – с плохо скрываемой насмешкой прокомментировал мой выбор Алекс.

Я ошарашенно захлопала глазами, так и застыв с этим «пирожным» у рта. Моё лицо, видимо, выглядело настолько глупо, что он тихо рассмеялся, и даже Ричард соизволил продемонстрировать нам свою редкую улыбку.

– Приятно аппетита, Вивиан, – мягко сказал он. – Ешь, тебе очень понравится.

Не запомнив толком из чего состоял этот кулинарный изыск, я поднесла его ко рту и, словно на пробу, откусила маленький кусочек.

– Очень вкусно, – облизнувшись сказала я, чувствуя тающий сыр на языке и какое-то странное послевкусие. Что он там говорил про золото?

– Ещё бы, тысяча баксов за штуку, – уже в открытую насмехался Алекс.

Я поперхнулась, а Ричард укоризненно посмотрел на него. Отложив бесценный бублик в сторону, я отпила апельсинового сока, стараясь не думать о том, что только что съела половину новых дизайнерских туфель.

Всё-таки вкусовые предпочтения у меня сложились довольно примитивные. Я любила самую обычную еду, и очень редко меня тянуло на дегустацию подобных шедевров. Раньше, ещё до того, как наши отношения с Алексом скатились в самую глубокую яму взаимных оскорблений и обид, он тайком от отца таскал мне бургеры, которые были намного вкуснее всех этих «золотых» десертов. В этом доме строго-настрого запрещался любой фаст-фуд, потому что у отчима только от произнесённого вслух «картошка фри» сразу начиналась изжога.

– Начало благотворительного приёма в четыре часа. У меня ещё дела, поэтому встретимся уже там, – поставил нас в известность Ричард, делая глоток своей неизменной воды без газа, привезённой, скорее всего, с альпийских лугов и собранной из слез девственных русалок.

Алекс согласно кивнул и перенял всё внимание отчима на себя, заговорив о ненавистных уже даже мне японцах. Начались очередные споры. Алекс настаивал, что этот контракт не нужен, Ричард утверждал, что он необходим. У них всего две постоянные темы для спора: японцы и здоровье отчима. Поэтому я уже их даже не слушала, пила апельсиновый сок и просматривала уже, наверное, двадцатую по счету фотографию, присланную Трис. Она не могла определиться с нарядом на вечер и отправила мне чуть ли весь свой гардероб, чтобы я помогла ей выбрать.

– Отец, – настойчиво проговорил брат и, услышав в его голосе странные вибрации, я отвлеклась от телефона и посмотрела на него.

Весь вид Алекса буквально кричал о том, что он крайне недоволен. Но рядом с Ричардом ему всегда приходилось сдерживать свои эмоции. Наверное, это очень утомительно.

– Ты рубишь все мои идеи на корню. Почему ты мне не доверяешь? – Он по инерции протянул свою руку к отцу и положил её ему на предплечье. Отчим сразу же поморщился. – Прости, я забыл про твой шрам, снова болит? – озабоченно спросил брат.

У Ричарда был длинный глубокий шрам на левой руке чуть выше локтя, который иногда ощутимо беспокоил его. Ему было уже много лет, и он ненавидел о нём говорить. Одеваясь всё время в костюмы и рубашки, он тщательно скрывал его, но, тем не менее, не прибегал ни к каким пластическим операциям по его удалению. По его рассказам, он заработал его в