Его взгляд снова обратился на Анжелику, и она застенчиво посмотрела на своих родителей. План всё ещё работал: он должен был притворяться, что влюбился в неё, но Джеймс был настолько… откровенным, демонстрируя свои чувства. Это было так не похоже на него, и девушка должна была поразмыслить над тем, не пытается ли он, возможно, подорвать их усилия? Ей нужно поговорить с Саймоном насчет этого. Энджел бросила взгляд на жениха. Тот хмурился, глядя, как Персиваль читает Лили сонет. Или, вероятно, она не станет этого делать. До апреля, было, оставалось времени меньше, чем она полагала.
После длительных раздумий, Анжелика решила надеть своё темно-синее платье, потому что оно было её любимым. Серебристые ленты, которые Тесс вплела в длинные, ниспадающие волосы своей хозяйки, придавали им медный отблеск, и когда девушка смотрела в растерянные ореховые глаза, смотрящие на неё из зеркала, она изумилась тому, что позволила всему этому так далеко зайти. Ради её собственного спокойствия, всё это должно прекратиться. Не имеет значения, кого она любит. Она дала слово.
Эта решимость рухнула, как только она спустилась в огромный бальный зал и обнаружила Джеймса, прислонившегося к дверному проему и беседующего с бабушкой. Он был одет во все темно-серое, и, когда он бросил взгляд в её направлении, у девушки перехватило дыхание. Он был великолепен.
Маркиз подошел и взял её руку, коснувшись губами суставов её пальцев. Когда он выпрямился и посмотрел на неё сверху вниз, его зеленые глаза весело блеснули.
— Вы бесподобны, — прошептал он, еще раз целуя её руку.
Энджел ощутила дрожь по всему телу. Даже когда Джеймс Фаринг вел себя прилично, он все равно оставался порочным.
— Где Саймон? — поинтересовалась она. Уголком глаза девушка заметила, что леди Элизабет притворяется, что не смотрит на них обоих, и попыталась освободить пальцы из его хватки.
Джеймс проигнорировал эту попытку и вместо этого перенес её ладонь на свою руку.
— Почему я должен беспокоиться о том, где он находится? — ответил он. — Однако не волнуйтесь. Я провожу вас в зал.
Энджел глубоко вдохнула, когда они вошли в бальный зал. Она была там прежде и нашла его достаточно красивым, с высокими зеркалами вдоль одной стены и большими окнами, открывающимися в сад, но сейчас помещение, казалось, преобразилось. Золотые и серебряные ленты, белые шелковые шары и свежие розы были повсюду, и она изумилась тому, что Джеймс пожелал затратить на это столько усилий и расходов.
— Вам это нравится? — спросил он.
— Это чудесно. — Девушка просияла, чувствуя себя так, словно ребенок на Рождество. — Генри и Хелен и не мечтали о таком.
Маркиз посмотрел на нее.
— Я сделал это не для Генри и Хелен.
Она покраснела.
— Джеймс, пожалуйста, прекратите, — прошептала она.
— Прекратить что?
— Прекратите уделять мне столько внимания, — взмолилась Энджел.
— Я делаю только то, о чём меня попросил Саймон, — с невинным видом запротестовал он. — Вы ведь не спасовали перед этим планом, ведь нет?
Она внимательно изучала его, испытывая сильные подозрения.
— Так вы не имели в виду всё то, что говорили мне? — требовательно спросила она.
— Я имел всё это в виду, — прошептал он. — Но какое это имеет значение?
До того, как она смогла собраться с ответом на эти слова, её сестра и брат ворвались в зал, таща за собой их отца.
— Скажите, лорд Джеймс, оркестр собирается играть?
— Да, Генри. Почему бы тебе не попросить их сыграть вальс? — проговорил Джеймс, указывая подбородком на музыкантов, настраивающих инструменты в углу.
Генри кивнул и вырвался от смеющегося отца, спеша поймать Джереми и сделать то, что ему было предложено. Джеймс коснулся пальцев Энджел и освободил свою руку.
— Как вы уже знаете, леди Энджел, у меня ужасно плохие манеры, — произнес он, глядя на её отца, — и я пообещал этот вальс кое-кому другому.
Эти слова удивили девушку, но когда Хелен захлопала в ладоши и выскочила вперед, она улыбнулась.
— Конечно же, милорд, — она присела в реверансе, и огляделась в поисках своего жениха. Тот улыбнулся и шагнул вперёд. — Я потанцую с Саймоном.
— Как вам и положено, — медленно ответил Джеймс, кивнув кузену.
Оркестр заиграл вальс и Саймон повел её танцевать. Когда они вышли на танцевальную площадку, то большая часть внимания Энджел была занята наблюдением за тем, как Джеймс кланяется Хелен. Некоторое время они изучали её и Саймона, а затем Джеймс взял руки Хелен и они начали медленно выполнять серию шагов, которые быстро заставили Хелен рассмеяться и к её очевидному восторгу, вальсировать.
Лили и Персиваль присоединились к ним на площадке, так же, как и её собственные родители и Стенфреды, а затем Генри подошел к леди Элизабет, поклонился и спросил, не хочет ли она научить его вальсировать. К удивлению Энджел и, очевидно, и Джеймса, вдовствующая виконтесса согласилась.
Энджел посмотрела на Саймона и увидела, что его внимание целиком сосредоточено на Персивале и Лили. Похоже, что ни одного из них не волновало то, что они танцевали вместе.
— Саймон, я что-то сделала, чтобы обидеть тебя? — прямо спросила девушка. Её жених выглядел захваченным врасплох такой прямотой, но что-то нужно было сделать.
— Нет. Конечно же, нет.
— За прошедшие четыре дня мы едва разговаривали, за исключением спора из-за Брутуса.
— Это не так, — запротестовал он, покраснев.
— Думаю, что Лили нравится тебе больше, чем я, — нетерпеливо проговорила она, главным образом для того, чтобы услышать, каков будет его ответ.
Его лицо приняло тревожный темно-красный оттенок.
— Никогда! — пылко выпалил Саймон.
Это, не входило ни в какие рамки, и Энджел нахмурилась.
— Тебе она не нравится? — спросила она, желая выяснить, не рассорились ли они из-за чего-нибудь.
— Да, конечно же. Я имею в виду, нет. — Он сглотнул. — Я хочу сказать, что это смехотворный разговор, Энджел. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Энджел от всего сердца желала, чтобы Саймон возразил ей, заставил смеяться, чувствовать себя такой же весёлой, какой она становилась в словесных перепалках с Джеймсом. Однако спорить с женщиной было невежливо, и Саймон всегда отступал, словно её колкости немного пугали его. По-видимому, только одно, в чем он способен перечить ей — Тэрбин-Холл, но это была единственная тема, на которой ей хотелось поставить крест.
Девушка перевела взгляд на Джеймса, который сейчас кружил Хелен в воздухе в такт музыке. Он был тем, кто понимал её, понимал, чего она хотела. Ему с самого начала была известна её склонность к импульсивным поступкам. Они в точности походили друг на друга.