Айка почти нахмурилась.
— …но не лучше тебя. Прежде, чем свяжусь — протестируешь, ну?
— Не в том дело, — Айка прижалась щекой к груди Шона. — Сам этот Дрейк, с чего ты так в нём уверен? Он там, — она отстранилась, неопределённо махнула свободной рукой к выходу из палатки. — Пошлёт нахрен, а то и своих приведёт.
— Зачем? Он ничего не знает о «добровольцах». Нам не говорили про все эти стрёмные эксперименты.
— Зато наверняка рассказали о тебе. «Монстр».
— Это Сорен меня наградил кличкой, — воспоминание о мелком змеёныше заставило скривиться, Шон сплюнул пару травяных семечек на утрамбованную землю. Когда-то здесь росла ряска, её выжгли и поставили «дома»-палатки. Ничего, нарастёт снова, она какая-то бессмертная, не иначе. — В общем, не бойся за меня. Позаботишься тут о девчонке и её папаше, а я быстро потолкую с Дрейком — он поможет. Он свой. Раз уж нам так нужен этот чёртов погибший город и если туда надо привести «светящегося».
Снаружи кашлянули. Шон фыркнул: этот Патрик был очень деликатным человеком. Просто удивительно, что он когда-то кому-то сделал ребёнка. А может, и не делал самостоятельно, так, сдал биологические жидкости, чтобы через пару лет получить уже слегка подрощенный результат.
— У меня всё готово, — Патрик вошёл внутрь. — Теперь нужно только ввести частоту, чтобы передать сообщение. Оно будет коротким, всего пять-шесть слов, так что если вы планировали написать целый роман…
— Точно нет.
Айка сжала руку Шона, но пошла за ним. Патрик чуть отстал. По дороге Шон оглядел лагерь — всё спокойно, все при деле. Готовят обед, начищают оружие. Играют в кости — там явно мелькает и бутылка «камышовки», но на такие мелочи можно закрыть глаза. Он увидел и Хезер, которая семенила за Рысью, пока та тащила большое ведро воды — то ли помыться, то ли для общего котла. Девчонка освоилась гораздо быстрее, чем сам Шон когда-то. Забавно.
— Вот, эта штука, — Патрик указал на квадратный короб с длинной железкой, она торчала из обнажённых железных внутренностей. Короб он поставил на старую бочку, в которой когда-то хранили воду, а потом появилась дыра, её чинили-чинили, да и плюнули. С тех пор с собой бочку не таскали, она оставалась дожидаться, пока банда вернётся и снова разобьёт лагерь. — Обычное радио со старыми-добрыми частотами, примитивнее ничего представить нельзя. Но должно выйти на нужную частоту. Да, благодарю за идею и детали, — он кивнул Айке. Та подошла ближе, осмотрела конструкцию и наклонилась, чтобы подкрутить что-то своей отвёрткой.
— Вроде сойдёт. Запускай. Ты помнишь его личную частоту?
— Не браслета, раптора. Механизма, — уточнил Шон. — Ну да. Мы с ним часто выходили на охоту вместе. Иногда были ещё двое: Леони — у меня от неё всегда в глазах рябило, однажды я нажрался каких-то таблеток в увольнительной в Аквэе, так вот, было похоже. Четвёртый — здоровяк Кэррол…
Шон запнулся и не стал продолжать. Он успел напоследок узнать, что случилось с рыжеволосым гигантом.
— В общем, раптор из железа — это почти то же самое, что раптор-человек. Одно целое, бла-бла. Никто другой не получит сообщение.
— Что ему передать? — Патрик включил свой короб. Тот издал длинный противный писк, замигала лампа. Батарейкой он прикрутил старый аккумулятор, найденный деревенскими у какого-то брошенного телепорта. Насколько его хватит — совершенно не было понятно.
Шон снова отвёл взгляд: Айка хмурилась и недовольно кусала губы, переминалась с ноги на ногу, здорово напоминая готовую укусить мышь.
— «Помоги. Три дня, обрыв трёшек. Шон», — сказал он. — Влезет?
— Должно, — пожал узкими костлявыми плечами Патрик. И кашлянул. Его когда-то светлая одежда, очень городская на вид, превращалась в универсальные лохмотья — ещё не дошла до финальной стадии, но дыры на рукаве, машинное масло и «ожог» от какой-то кислоты на животе сделали своё дело. — Это какое-то условное место?
— Именно, там мы с ним пять «трёшек» уничтожили.
— Аладов третьего уровня, — пояснила Айка с каменным лицом и очень плохо скрываемой гордостью. Эту историю она уже слышала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Хезер и Рысь подошли ближе. Выглядели они очень похоже: большие глаза, полуоткрытый рот, обе старались не дышать, чтобы не прогнали прочь от «взрослых разговоров». Рысь выглядела едва ли не такой же мелкой девчонкой, как девятилетка. Хезер держалась за грязный плащ Рыси, для верности ещё и прячась за неё.
— Ага. Ну, в общем, такое не забывается. Это недалеко от нашей базы, а от лагеря — как раз около двух суток. Плюс-минус. Я подожду в случае чего. И да, — Шон положил руку на плечо Айки. — Я пойду один. Это не обсуждается.
Мелкая Яо, которая подросла почти до экзаменов на сипая, но всё равно осталась мелочью, подарила Нейту мячик. Он был ярко-жёлтым, из какого-то плотного материала — вроде резины, но не вонючей и противно-мягкой, какую делали из перегонки нефти в домашних «рабараториях», как их называл Шляпа Дональд, а плотный, приятно-упругий. Мячик отскакивал от пола и стены, возвращался в ладонь Нейта. Внутри плавали какие-то блёстки.
Тын-тын.
С таким звуком игрушка ударялась о стенку. Нейт кидал мячик, злился на всех — включая мелкую девчонку, которая едва ему до плеча доставала, и вообще она соплячка, но уже почти сипай. Как она вообще в раптора заберётся? Хотя ладно, она ловкая и быстрая, а с аладами сила далеко не главное — вообще не нужна сила.
Ну вот. Будет хорошим сипаем. Здесь, на этой базе. Может, Дрейк её себе возьмёт в подопечные, и Леони будет за ней присматривать. Зефир жарить станут. Как подрастёт — «синьку» пить позовут.
Нейт бросил мяч два раза подряд, один — поймал, а на второй жёлтый кругляш обидно ударился о ладонь и пальцы, отскочил и побежал по полу. Нейт перехватил беглеца по дороге, но пересёк условную границу.
Энни сделала вид, что не заметила оплошности. Жёлтый шар остановился возле её ноги, она сидела в кресле «зоны отдыха» и терзала голопланшет с какой-то игрой. Калеб устроился у её ног и как будто пытался читать.
Они уставились на мячик. На Нейта.
Всех троих не допускали до заданий, заставляли день-деньской маяться от безделья, пока не отправят в Ирай. Близнецы, если и страдали от того, что их жизнь менялась кардинальным образом, никак не давали того понять. Нейт им завидовал до обкусанных губ и свербящей переносицы — ещё бы, они-то всегда вместе, никого и ничего не потеряют, с наставницей особенно близких отношений не было, подумаешь. Может, наоборот, теперь добьются большего, чем на одной из баз с кодовым шифром вместо названия. Местные называли её Дырка с Травой, потому что в небольшой равнине, и вокруг целые заросли аладовой травы, яркой, как игрушка, подаренная малышкой Яо.
Энни не среагировала на мячик, словно он и Нейт переместились в какое-то параллельное измерение или стали бесплотными невидимками.
Близнецы подчёркнуто игнорировали Нейта, даже не скалились вслед, потому что он бы кинулся, терять нечего — ещё один выговор от субедара Аро? Да и чёрт с ним. Дрейк уже несколько недель не разговаривает? Тоже чёрт. Чёрт. С. Ним.
Резина легла в ладонь. Никакой реакции. Отлично.
Нейт запустил мячиком через всю казарму. Поймала его своей механической рукой Леони.
— Привет, — сказала она так, будто ничего особенного не случилось, будто Нейта не превратили после того «суда» в пустое место, будто не собирались в ближайшее время отправить в Ирай. — Иди сюда, это важно.
Нейт решил отвернуться.
Леони нетерпеливо подошла и попыталась над ним нависнуть, но у неё не получилось — была меньше ростом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я тебе сказала, это важно. Давай, тащи свою костлявую задницу отсюда.
Нейт едва не ответил: я больше не принадлежу этому месту, и ваши — твои лично, — обещания, что я смогу вернуться и защищать родную деревню, оказались огромной дымящейся кучей козоверьева дерьма, а теперь мне, может, вообще мозги промоют в этом Ирае, кто знает, что там с их тренировками.