Читать интересную книгу Миллион в кармане - Андрей Дышев

– Тебя… били? – осторожно, боясь этим вопросом причинить подопечной боль, спросил он. – Эти негодяи издевались над тобой?

Марина молчала, и священник воспринял молчание как знак согласия и мужества.

– Ты молилась? – тише спросил он и, не дожидаясь ответа, взял за руку и повел в угол, на тряпичную кучу. – Я нашел воду! – восторженно добавил он. – Наверное, они забыли, что в канистре осталась вода! Ты, наверное, умираешь от жажды?

Он торопливо встал на колено у канистры, открыл крышку, бережно налил в ладонь и медленно поднес ее к губам Марины. Девушка так же медленно отвела ладонь батюшки в сторону и повернулась к нему спиной.

– Что с тобой? – прошептал отец Агап. Сквозь его пальцы просачивалась ржавая вода, и капли, как часы, ритмично цокали по бетону. – Ты не узнаешь меня?

Марина круто повернулась, глубоко вздохнула и, плотнее запахивая на груди полы куртки, прикрыла глаза.

– Простите, батюшка, – слабым голосом произнесла она. – Я только сейчас… только сейчас стала понимать, что… Ох, прижмите меня к себе, прижмите крепко!

Отец Агап, умирая от жалости к девушке, принял ее в свои объятия. Марина долго не могла оторваться от его груди. Потом она глухим голосом сказала:

– Меня кололи психотропными препаратами. И я все забыла!

– Негодяи!! – вскричал батюшка, дрожа от ненависти. – Антихристы!! Нелюди!!

– Не надо, – поморщившись, попросила Марина. – Это бесполезно. Здесь хоть из пушки стреляй – снаружи никто ничего не услышит.

– Но ты же видела?! – гневался батюшка, крепко сжимая плечи Марины. – Ты видела его, этого бессовестного разбойника?! Я узнал голос! Это же он! Он!

Марина, закрыв глаза, отрицательно качала головой.

– Нет, батюшка, нет! Я ничего не видела! Меня усыпили клофелином. Но мы не о том говорим. У нас мало времени. Меня скоро уведут отсюда.

– Как? – отшатнулся батюшка и опять крепко схватил Марину за плечи. Наверное, он причинял ей боль, и Марина морщилась. – Тебя уведут? Разве нас снова разлучат?

– Да, – жестко ответила Марина. – Меня впустили к вам только для того, чтобы вы убедились, что я жива и здорова. Не тратьте понапрасну время. Отдайте им манускрипт! Чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее нас с вами отпустят на волю.

Батюшка выдержал паузу. Ему неимоверно трудно было смотреть в молящие глаза девушки.

– Присядь, – тихо и с достоинством сказал он. – Выслушай меня и постарайся понять.

Он сел сам. Марина, закутавшись в куртку, продолжала стоять.

– У меня манускрипта нет, – произнес батюшка.

– Как? – Марине, должно быть, показалось, что она ослышалась.

– У меня его никогда и не было.

– Но как же?! – с безумной улыбкой произнесла Марина. – Как же не было? А почему же вы здесь? Зачем вы приехали сюда?

– Чтобы разделить с тобой твою горькую судьбу.

– Чтобы разделить? – ужаснулась Марина и вдруг нервно рассмеялась и почти криком: – Да зачем мне нужен этот дележ? На кой черт мне твое сострадание? Мне манускрипт нужен! Без него мне ни свободы, ни жизни не видать! Ты понимаешь это, болван?

Отец Агап помертвел. Его взгляд, устремленный в глаза Марины, превратился в немой крик. Он не мог поверить своим ушам. Его хрупкий цветок, над которым он столько времени так старательно и бережно колдовал, стремясь наполнить душу девушки любовью к богу, вдруг на глазах порос ядовитыми шипами.

– Что ты, Марина! – едва смог произнести он. – Побойся бога, девочка моя! Что ты говоришь!

Марина дернула головой, схватилась руками за виски, потом машинально вытащила из кармана куртки сигарету, чиркнула зажигалкой и, выдыхая дым, негромко сказала:

– Простите меня, батюшка. Я не в своем уме. Это все наркотики… У меня нервы уже ни к черту!

– Ты разве… куришь? – растерянно спросил батюшка. Ему казалось, что сердце его не выдержит такой страшной метаморфозы.

– Тут не только закуришь! – буркнула Марина и, не вынимая сигареты изо рта, качнула головой, кидая косичку на грудь, сняла с нее резинку, расплела и распушила рыжие волосы. Казалось, что на ее голове вспыхнул факел. – Все! Все! – добавила она, сжимая кулаки. – Давайте оба успокоимся, возьмем себя в руки. Иначе по глупости испортим все хорошее, что между нами было… Рассказывайте, батюшка, не молчите! Сейчас нельзя молчать. Нам надо выговориться и облегчить душу. Вы же сами учили меня этому.

Отец Агап медленно приходил в себя. Она, наверное, права, думал он. Обстоятельства меняют человека против его воли. Марина стала другой, но только внешне. Внешне! Ее душа по-прежнему чиста и светла, я чувствую это, мою интуицию трудно обмануть.

Он с трудом сдержал в себе желание вновь кинуться к ней и прижать ее к себе. «Как я мог! – упрекал себя священник. – Как я мог позволить своим чувствам даже на мгновение отторгнуть ее от себя? Она же святая! Она столько перенесла и не сломалась!»

– Ну! – крикнула Марина. – Не молчите же! Что с моим отчимом? Где он? Кто вас сюда прислал? Где манускрипт?

– С твоим отчимом все в порядке, – торопливо ответил священник, хватая воздух губами. – Не знаю, к какому решению они пришли…

– Кто – они? – перебила Марина.

– Твой отец и Кирилл Андреевич. Я слышал, как они ругались. Точнее, не столько ругались, сколько говорили на повышенных тонах. Валерий Петрович просил Кирилла Андреевича отвезти манускрипт, а тот отказывался.

– А что Курахов? Профессор что? – нетерпеливо уточнила Марина.

– Он что-то говорил про милицию, немного угрожал… Я не все разобрал, о чем они говорили.

– Так кто все-таки привезет манускрипт? Сколько мне еще сидеть в этой дыре?

Батюшка виновато пожал плечами.

– Наверное, твой отчим. Или Кирилл Андреевич. Если, конечно, Валерий Петрович сможет его уговорить… Ах, бес меня попутал! Надо было мне предложить Валерию Петровичу свои услуги.

– Надо было! – едко повторила Марина. – Почему умные мысли всегда приходят с опозданием?.. Кто еще был в гостинице? Кто еще мог подслушать телефонный разговор?

Она сказала «еще подслушать», и это, безусловно, точное определение больно резануло батюшке слух.

– Никто, – покачал он головой. – Никого в гостинице, кроме меня, Кирилла Андреевича и твоего отчима, не было.

– А если все-таки Вацура? – Марина размышляла и спрашивала одновременно. – То на чем он поедет? На поезде или на своей машине?

– Боюсь ввести тебя в заблуждение… – начал было отец Агап, но Марина его не дослушала.

– Ладно, – сказала она. – Завтра истекает срок. Если манускрипта не будет, то я не знаю, что они с нами сделают.

– Нет, девочка моя! – с жаром заговорил батюшка. – Я не позволю им…

– Будет вам! Прыгаете, как петушок, – усмехнулась Марина, кинула окурок на пол и раздавила его ногой. – Прощайте, батюшка. Наше время истекло.

– Не забывай о молитвах! – посоветовал напоследок отец Агап. – Господь обязательно услышит и придаст сил. Мы выдержим. Наш дух не сломать…

Марина толкнула железную дверь и вышла под черный бархат звездного неба. Дверь за ней закрылась. Лязгнул замок.

Обессиленный, опустошенный, отец Агап лег на холодный бетонный пол, подложил под голову канистру, накрылся сверху куском драной мешковины и прикрыл глаза. Самое страшное не в том, вовремя подвезут манускрипт или нет, подумал он. Самое страшное случится тогда, когда я узнаю, что она все еще любит слугу сатаны.

Глава 39

Труднее всего было найти тару. Не отходя от исторических штампов, Влад решил использовать что-то вроде прогнившего деревянного ящика. Но найти такой ящик, который при наличии бурной фантазии можно было бы принять за средневековый ларец, оказалось делом весьма непростым.

К вечеру они доехали до туристского поселка Яремча, от которого до Лазещины оставалось совсем ничего, и, на малом ходу проезжая мимо дворов, свалок, заброшенных хозяйственных построек, выискивали подходящий ящик.

– Это все не то, – говорила Анна, вытряхивая из фанерной коробки угольные крошки и рассматривая ее со всех сторон. – Такие штуки выпускают на соседней картонной фабрике, и любой лох сразу поймет, что его надувают.

– Может быть, завернуть все в тряпку? – вслух думал Влад.

– Тряпка не может пролежать в земле пять веков, – возразила Анна, кидая коробку на кучу угля. – Нужен маленький сундучок из дорогих сортов дерева, обитый золотыми или серебряными уголками, с инкрустированным бриллиантами замочком, украшенной дорогими камнями ручкой. Причем все должно быть тусклым от сырости и времени, а деревянная основа – трухлявой.

Влад в сердцах откинул в сторону оцинкованное ведро без днища и отряхнул куртку от черной пыли.

– В общем, с этого маленького сундучка и надо было начинать, а не с монет, – сказал он расстроенным голосом.

– Послушай, а что мы с тобой голову ломаем? – сказала Анна, растягивая слова. – Глиняный кувшин! Ты же мне сам говорил, что черепица хранится практически вечно!