Эклога
Сочинена в Каннах 9 декабря 1867 г.
(Собеседники – мистер Лир и мистер и миссис Симондс)
Эдуардус. Ну что мрачны, смурны, черны с утра?Что – невралгия? Иль мигрень? Хандра?
Йоханнес. Что сами злы, как будто из-под розог?Не человек, а брошенный набросок!
Эдуардус. Что ж, лыбиться, коль жизнь худым-худа?В том дикарям уподобляясь, да?
Йоханнес. Как обойтись, коль жизнь – одни страданья,Без скрежета зубов и без стенанья?
Эдуардус. Не обойтись никак; на вас похож,Зубами скрежещу, стенаю тож.
Йоханнес. А вот и Кэтрин; мы пред ней, пред нейСтраданья обнажим недавних дней.И пусть решает, беды чьи беднейИ кто из нас двоих брюзжит складней.
Кэтрин. Брюзжать пожалте, не сроню словца,Пустой ворчни я стану ждать концаИ отличить смогу навернякаБеду реальную от пустяка.Слезы побольше в голосе обоим(Не кончилось бы только мордобоем!).
Йоханнес. Из дальних мест – к теплу, но жгучий холодДают нам Канны, жульнический город.
Эдуардус. Я родину покинул, и не рад —Тут снег, колючий ветер, колкий град.
Йоханнес. Что пользы нам от апельсиновых дерев,Когда живём, от стужи зверской озверев?
Эдуардус. Зачем квартирку снял – коль по угламВ ней только рухлядь старая да хлам?
Йоханнес. Намедни волком взвыл я: Гу-у-у!Земная твердь утоплена в снегу!И я от мысли от одной продрог,Что наша суша – сахарный пирог!
Эдуардус. Чтоб истребить простуду в голове,Надеть мне шляпу или сразу две?Поэзию теснит и душит проза,Когда течёт безудержно из носа!
Йоханнес. В грязи кромешной утопил башмак,К тому ж я стал приманкой для собак.
Эдуардус. В меня бульдог огромный, чёрно-бурый,Вселяет страх одной своей фигурой.Телец дрожит, учуя мясника,И я дрожу при виде пса-быка.
Йоханнес. Не раз уже сменили мы жильё,Где дым и смрад – какое там житьё;Что это, мелочь? Шутка, не пойму?Коптиться, что ли, ветчиной в дыму?
Эдуардус. Вот мой лакей, что проку, коли онВ полдюжине наречий искушён?Французским не владеет он, увы,Не спросишь ни креветок, ни плотвы.
Йоханнес. Когда в камин полено я кладу,Поёт он, свищет и дудит в дуду;А коль над ухом свищут и гудут,До сочинительства ли будет тут?
Эдуардус. Нередко слышу я от богачей:«Звезду мне нарисуй, красу очей!»На днях в хоромы к одному проник —В дверях лакей суровый в тот же миг,Глядит в упор: «Ты часом ли не вор?»Навек запомню этот разговор!
Йоханнес. Что, мне страдать в тоске на сквознякеИ руматтизма ждать на чердаке?
Эдуардус. А по дорогам носятся, злодеи,Ну чисто Ииуй по Иудее;По улице сейчас спокойно шёл вотИ был задавлен Леди Эммой Толбот.А девочкой была совсем другою,С глазами синими и лентой голубою.
Йоханнес. И каждый тут, будь трезв он или пьян, ах,Не ест, не пьёт – бренчит на фортепьянах.Бедлам такой, что выдавишь едва льХоть строчку, сам расстроен, как рояль!
Эдуардус. Семь немцев, как-то в мой проникнув сад,Устроили чистилище и ад,Ревели, выли, ржали, как скоты:Как будешь краской покрывать холсты?
Йоханнес. А как мне грызть гранит моих наук,Когда от мух терплю я столько мук?
Эдуардус. Получится рисунок ли хорош,Коль плешь мою язвят то жук, то вошь?
Йоханнес. Переводить Германский Метафиз —ик под москитный вечный «виз-визз-виззз»?
Эдуардус. Купил бекона (жирного весьма),Котяра гнусный углядел, эх-ма,Сожрал бекон, и мне не всё ль равно —На север смотрит иль на юг окно?
Йоханнес. В оконной раме треснуло стекло —В него свистело, дуло и мело;Напрасно страстно зажимал опасныйПролом в окне, чтоб шум унять ужасный!
Эдуардус. Дождь, ветер, снег – худая череда,Не оплатить счетов мне никогда!Кто в слякоть, дождь и злые холодаРисунки поглядеть придёт сюда?А не продам рисунков и картин —Вовек не доберусь до Палестин?
Йоханнес. Едва увижу солнце средь олив —Как расчихаюсь, бледен и соплив.
Эдуардус. Встревоженная жёлтою луною,Всю ночь собака воет за стеною.
Кэтрин. Довольно! Слушать нудный ваш скулёжНевмоготу уже и невтерпёж!У всех свой повод есть, чтоб стать сердитым;Склонитесь же перед моим вердиктом!Йоханнес, вас оправдываю я(Имеете причины для нытья),Вы молоды и не вполне здоровы,Не то, что ваш противник, муж суровый,Но столь же вздорный, – вот вам мой наказ:Понянчиться с Дитём хотя бы час.Вам, Эдуардус, новый приговор:Зануда вы, все беды ваши – вздор;Назад ступайте к фаршу и котлетам,К не ведающим пуговиц манжетам;К бушующему морю (коль свезёт,Рыбёшку малую добудете из вод) —
Марать листы, не купит ни один,Марать холсты несохнущих картин,Писать книжонку, много ль проку в ней,Хлебать чаёк, раскармливать свиней —Пока весна, сменив снега-бураны,Душевные не уврачует раны.
The Self-Portrait of the Laureate of Nonsense
How pleasant to know Mr Lear!Who has written such volumes of stuff!Some think him ill-tempered and queer,But a few think him pleasant enough.
His mind is concrete and fastidious,His nose is remarkably big;His visage is more or less hideous,His beard it resembles a wig.
He has ears, and two eyes, and ten fingers,Leastways if you reckon two thumbs;Long ago he was one of the singers,But now he is one of the dumbs.
He sits in a beautiful parlour,With hundreds of books on the wall;He drinks a great deal of Marsala,But never gets tipsy at all.
He has many friends, laymen and clerical;Old Foss is the name of his cat;His body is perfectly spherical,He weareth a runcible hat.
When he walks in a waterproof white,The children run after him so!Calling out, ‘He’s come out in his night —Gown, that crazy old Englishman, oh!’
He weeps by the side of the ocean,He weeps on the top of the hill;He purchases pancakes and lotion,And chocolate shrimps from the mill.
He reads but he cannot speak Spanish,He cannot abide ginger-beer:Ere the days of his pilgrimage vanish,How pleasant to know Mr. Lear![10]
Автопортрет лауреата Нонсенса
Как приятно знать мистера Лира!Исписал он тома чепухой!Для одних он чудак и задира,Для других – человек неплохой.
Ум его утончён и отточен,Нос его грандиозно велик;Лик его не особо утончен,Борода его точно парик.
Уши есть, пара глаз и десятокПальцев, если считать два больших;Был когда-то певцом из завзятых,Но со временем он попритих.
Горы книг он воздвиг, и из залыОн устроил себе кабинет;Выпивает немало Марсалы,Не хмелея нимало, о нет.
Дружен с клириком он и с мирянином;И при нём старый Фосс, верный кот;Телом кругл и отменно пространен он,Ходит в шляпке чудной круглый год.
Ребятня надрывается вслед,Коль в плаще белоснежном идёт он:«Вон, в ночную рубаху одет —– ый Британец идёт, идиот он!»
Он рыдает с морскою волною,Он рыдает на гребне холма;Он скупает блины и спиртное,Он влюблён в шоколад без ума.
По-испански молчит, но читает,Эль имбирный отверг сей придира;И пока его след не растает,Как приятно знать мистера Лира!
Я Лира посвятил народу своему
I see life as basically tragic and futile and the only thing that matters is making little jokes.
Edward Lear
Я вижу жизнь по преимуществу трагической и тщетной, и единственное, что имеет значение, – это шутки.
Эдвард Лир
Women are like translations: the beautiful are not faithful, and the faithful aren’t beautiful.
George Bernard Shaw
Женщины подобны переводам: красивые – не верны, а верные – не красивы.
Джордж Бернард Шоу1
Едва ли на глобусе есть другая страна, у которой было бы столько разных, и вполне официальных, имён. Соединённое королевство Великобритании и Северной Ирландии. Великобритания. Британия. Англия. Альбион (Туманный)… Как нет, пожалуй, второго такого места на земле, где бы здоровый консерватизм нации столь же органично сочетался и естественно уживался с самыми разнообразными, нередко экстремальными, проявлениями человеческой индивидуальности, самобытности, при безоговорочном уважении прав личности, частной жизни, знаменитого privacy. Места с таким невероятным процентом чудаков, эксцентриков, юродивых, благородно, тихо помешанных среди народонаселения.
И в наши дни можно, к примеру, встретить джентльмена, забрасывающего удочку прямо на лужайке в парке, тренирующегося подобным образом ловить форель на муху. А train spotters – коллекционеры поездов! Нигде не работающие, а занимающиеся исключительно тем, что записывают номера поездов и места их назначения – в блокнот, а звуки, ими издаваемые, – на диктофон, для домашнего прослушивания.