глазами залегли тени, кожа бледная, взгляд мутный.
Спросил:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Я всё ещё не отошёл от ревности и ждал вестей от детектива. Он должен был выяснить, было ли что-то серьёзное между Верой и этим Григорием.
— Боитесь, что не смогу выносить вашего ребёнка? — съязвила моя будущая жена.
— Глупостей не говори. И вообще, постарайся меня не злить. Ты ещё не до конца представляешь, на что я способен в гневе.
Скомкал салфетку, лежащую на столе. В висках стучал пульс, сердце опять стучало неровно.
Долбанная аритмия заставляла чувствовать себя инвалидом.
Голова закружилась, навалилась слабость, воздуха стало не хватать, и я как-то удивительно спокойно принял мысль: «Вот и всё, Руслан Тимурович. Вы покидаете эту сцену, всем спасибо, все свободны…»
Меня поглотила пустота…
Очнулся в больнице. Пищали приборы, я лежал на кровати с капельницей в руке и кислородной маской на лице. Рядом сидела Вера в белом халате.
Она увидела, что я открыл глаза, вскочила со стула и куда-то убежала. Через минуту вернулась с доктором.
— Вот, смотрите, доктор, он очнулся. Руслан, Руслан, ты меня слышишь? Если слышишь, закрой и снова открой глаза.
Вера суетилась, трогала мои плечи, смахивала слёзы со своего лица. Губы и руки у неё тряслись.
Я попробовал пошевелиться, но тело не слушалось. Оно словно закостенело. Что за чёрт? Меня что, парализовало.
Мысль ужаснула.
Лежать годами, прикованным к кровати, и ходить под себя я не хотел.
Ужас схватил моё сердце в тиски. Оно забилось раненой птицей, и приборы запищали громче. В голове опять появился туман. Как сквозь вату до меня доносились голоса врачей, вой Веры, посторонний шум.
Почувствовал, что мне сделали укол, и снова провалился в небытиё.
Когда проснулся, обнаружил всё ту же Веру. Она сидела на стуле, положив свою голову ко мне на кровать, и спала.
Я с огромным трудом поднял руку и погладил её по волосам.
Вера… Моя Вера…
Она могла бросить меня и уйти, но не сделала этого.
Значит, у неё есть ко мне тёплые чувства.
Я надеюсь что есть…
Конечно, я Тиран и сволочь, но совершенно точно понял — жизнь одна, а я ещё и не жил.
Выживал, выгрызал себе место под солнцем, работал, развлекался, воевал, контролировал, подчинял, но не жил сам и не давал жить другим…
Пожалуй, если я выживу на этот раз, буду вести себя совсем по-другому…
Вера почувствовала мои прикосновения и подняла голову:
— Ты вернулся…
Я с большим усилием сдёрнул с лица кислородную маску и прохрипел:
— Вернулся.
— Больше не уйдёшь? — она смотрела на меня своими бездонными омутами и топила в них все мои пороки.
— Нет. Если не прогонишь.
— Не прогоню…
После сердечного приступа меня прооперировали, сделали аортокоронарное шунтирование.
Наверное, я бы сдох, если бы не Вера.
До самого приезда «скорой» она делала мне искусственное дыхание. Моя смелая девочка.
Оказалось, что перед лицом смерти отлетает вся шелуха. Мне стало неважно, что там происходит без меня в Екатеринбурге, как идёт бизнес в Москве, сколько денег на счетах и спала ли со Шмелёвым Вера.
Нет. Вру. Последнее мне было важно. И я не придумал ничего лучше, как спросить у неё в лоб, пока она смотрит на меня с такой любовью:
— Скажи, ты со Шмелёвым спала?
Шок. Неверие. Обида. Разочарование.
Все эти эмоции пронеслись на лице моей любимой женщины в какие-то доли секунды.
Вера выпрямилась на стуле и холодно ответила:
— Нет. Не спала.
Мне этого было достаточно. Я ей верил.
Верил Вере…
— Выходи за меня замуж.
Ну а что я ещё мог ей предложить? Жизнь показала, что без Веры я подыхаю.
И умер бы, не окажись её рядом. А значит, мы связаны навсегда. Навечно.
— Руслан Тимурович, вы что, делаете мне предложение? — улыбка непроизвольно растягивала её губы, но Вера изо всех сил старалась выглядеть строгой и обиженной.
— Делаю. Прости, что в таком виде, но обещаю, что свадьба будет достойной.
Я взял её руку, поднёс к губам и поцеловал костяшки пальцев.
Вредная Вера продолжила издеваться надо мной:
— Вообще-то, сначала признаются в любви, а потом уже зовут замуж.
— Вера, а тебя доктор не предупредил, что мне вредно волноваться? Давай, соглашайся, и покончим с этой неопределённостью.
Находиться в роли просителя мне было некомфортно.
Да что там! Я вообще не привык просить! Приказывать, это — да. А просить…
— Обещаю подумать, — Вера улыбалась, и я знал, что она уже согласна, просто в отместку за все нанесённые мной обиды хочет помучить.
— Хорошо, думай, но недолго. Кстати, не поделишься, кто у нас будет — мальчик или девочка?
Не знаю, зачем спросил. Мне, конечно, нужен был сын, наследник. А если там девочка? Представляю, как Вера расстроится.
Она же просто за хвост поймала мою мысль:
— Девочка вам не нужна? В роддоме оставим?
— Вербицкая! Без пяти минут Сафина! Ты думаешь, у меня так много шансов стать отцом? Это чудо, что у нас получилось обычным способом зачать ребёнка, а ты предлагаешь мне от него отказаться. Чтобы я больше таких глупостей не слышал!
Разошёлся, отчитывая свою невесту, и тут же запищал прибор, фиксируя учащённый пульс.
— Тише… Тише… Руслан, успокойся. Тебе, правда, пока нельзя волноваться. Я не знаю пол ребёнка, на узи пока было не видно. Выздоравливай, выписывайся из больницы и вместе сходим, посмотрим на нашего малыша. Хочешь?
— Спрашиваешь…
В ту минуту я понял, что сильнее всего в жизни хочу подержать на руках своего ребёнка.
Такое счастье не купишь ни за какие деньги. Конечно, можно заплатить суррогатной матери, она выносит и родит.
Но ребёнок от любимой женщины — это нечто особенное. Может, и пафосно звучит, но это реально плод вашей любви.
Да, я хотел Вербицкую с самой первой встречи. Желал её. Кроил и воспитывал под себя, под свои вкусы, интересы, убеждения.
Но мне не удалось вылепить Галатею. Вера осталась собой. Такой, какой она была. И я дурак, что пытался сделать из неё что-то другое.
— Иди домой, малыш. Тебе надо поспать. Вам. Вам надо поспать нормально. Со мной будет всё хорошо.
В груди разливалось тепло. Сердце плавилось от нежности, которую я видел в глазах Веры.
— Хорошо, — тихо ответила. — Вернусь завтра утром. Вместе с твоей мамой.
— Вера, нет! — я попытался сесть, но у меня ничего не получилось.
— Да, Руслан, да. Она мне каждый день звонит и по часу рассказывает, как я довела тебя до инфаркта. Давай ты тоже немножко послушаешь.
— Жестокая…
Я откинулся на подушки и