Вот и сейчас, выйдя из воды — одного из разнообразий, он в который раз ощутил соединение усталого напряжения мышц и женских взглядов, а темные стекла очков помогают разделять живость глаз и расслабленность поз хозяек. Прекрасно понимая, что в знакомстве и отношениях с женщиной мышцы, как правило, играют мало роли, он, тем не менее, знает, что постоять рядом с плечистым мужчиной ей гораздо приятнее, чем с субтильным или пузатым. Правда, при равенстве толщины кошелька. И попадая на пляж или набережную, где одежда большинства состоит из не более чем трех предметов, не считая очков и сигарет, он привычно чувствует оценивающие прикосновения статично заинтересованных взглядов. Не только женских, изучающих, но и мужских, ревнивых.
Встречный женский взгляд, в отличие от бегущего снизу вверх мужского, что естественно и понятно, сначала коротко бьет в глаза, а уж затем скользит вниз, в большинстве случаев не в силах за что-нибудь зацепиться. Но с ним не так — Алексей не слепой и видит, как в мгновении взгляда рисуют зигзаги встречные глаза. И хотя сейчас любимые герои женщин это в основном торговцы вышибального типа с широкими шеями и купированными ушами или просто с купеческой вислозадостью — непременного атрибута сытости, но все же женские взгляды, на миг подчиняясь не здравому смыслу, а инстинкту или чему-то иному, липнут к неагрессивно сильному телу Алексея. А почему? А потому что потому. Возможно из-за непреодолимой разницы между кинокумирами и персонажами из женских романов с одной стороны, и жизнеутверждающими — по образу и подобию своему, современными типами с другой. "Где же рыцарь тот, изящный?" Да вот он, налетай!
— Как водичка? — поинтересовалась Даша. Александр, вполне и со вкусом играющий роль друга двух семей, а в особенности милого друга Даши и по совместительству гувернера Русланки, ввел или вернул в это своеобразное сообщество и его. Алексей подчинился приятелю, и теперь с любопытством рассматривает купально разодетых Машу и Дашу.
— Предел мечтаний, — ответил он, плюхнувшись рядом с Машей. — А вы, наверное, уже привыкли?
— А на тебя любопытно смотреть, — не ответила на вопрос Даша.
— Я знаю, — не стал спорить с очевидным он.
Капли воды, падая на горячую гальку, испаряются тут же, а он отметил, не сильно, впрочем, приглядываясь, как, среагировав на слова подруги, хлопнули Машины ресницы. Маша и Даша, они принадлежат к тому счастливому числу женщин, которых не испортили роды, а наоборот, насытили привлекательной природной женственностью. Даша старше, но она еще долго будет сохранять шарм стареющей манекенщицы сатиновых платьев, на который, кстати, и купился Александр, сочетая в глазах, характерном лице и фигуре опыт многих и часто недолгих романов, и предположение новых увлечений. Сын ей не помеха. Маша, она немногим старше Алексея, но, так или иначе, плавность линий и мягкость форм притягивают его взгляд. Конечно же, ее устраивает и вполне удовлетворяет муж, и незадумчивая красота ее глаз спокойна, но, возможно, сейчас, услышав слова Даши и посмотрев на Алексея, она пожалела, что взяла старшего?
— Ты не видел там моего Дениса? — обернувшись в сторону визжащей войны волн и детей, спросила она.
— С ним все в порядке. Скользит по волнам, но далеко не заплывает, — ответил Алексей, заподозрив в вопросе уловку — какая же мать выпустит из поля зрения своего ребенка у воды? Сейчас, лежа на прокаленной солнцем гальке и заглядывая в красивые Машины глаза, болтая ни о чем, он понял, почему ему так легко бежалось утром от вигвама вниз, и почему стандартная прополка превратилась в спонтанное, но не только по этому искреннее веселье, и почему он так легко расстался с сапкой в пользу Лены — просто сегодня новый день, и называется он днем независимости. Сегодня он не обязан быть рядом с ней, и уже близким вечером это оформится документально — всей компании вручат значки альпинистов, а значит совместность и необходимость превратятся в ненужность, просто, естественно, легко. "Опять постылая свобода, а на черта ты мне нужна?" Праздник ожидания праздника праздником не стал, ему надоело испытывать себя на медленном огне, и он решил — или так сложилось, оставить свои, с патологическим привкусом попытки и уйти, потерять то, что не так уж долго искал, не нашел, не имел, не знал, да еще и забыл. И ему от этого свободно и легко.
— Жизнь хороша? — не предлагая спора, утверждающе спросил Александр.
— Безусловно, — с готовностью согласился Алексей.
Море, пляж, медленно текущее по небу солнце, женщины, дети, красота загара и краснота ожогов, шум, визг, ворчание, молчание, слова ищущих и слух свободных, влажность кожи, скорый ужин, море, пляж, солнце, близкий вечер.
* * *
Аслан повернул ключ, и не новый, но ухоженный мотор "двадцать четверки" заурчал характерным звуком. Это была машина отца и, прислушиваясь к работе двигателя, он вспомнил, сколько радости и жгучего, но осторожного любопытства вызвал этот смешной по сегодняшним меркам автомобиль, а когда-то символ достатка и богатства и, безусловно, уважения — когда отец пригнал ее из города. Конечно, машины не были редкостью, но легковушки, став средством передвижения, еще не перестали быть роскошью. Появилась возможность купить — в те-то времена, и возражений и возмущений не было, потому что отца уважали, и то, что он, простой человек, сядет за руль "Волги" — необходимого тогда атрибута "настоящего мужчины", воспринялось как должное. Он не продал ее, не смотря на выгоду предложений, оставил ее себе и в семье, храня и ухаживая за ней — так получается, за данью людского уважения. Старушке уже двадцать, вокруг шипят спойлерами "БМВ" и "Мерседесы", но Аслан стал замечать за собой, что растущее количество снисхождения к старому железу не уменьшает количества любви, изменяя качество.
— Да не такое оно и старое, — вслух подумал он, отпуская педаль сцепления. Машина тронулась, и он быстро нагнал медленные габариты "тридцать первой" — похоже, что любовь к "Волгам" семейная болезнь. Держась за приморским родственником, Аслан не спеша повел машину к выезду на трассу. Искупавшись по приезду, они потом долго, до темноты сидели на террасе небольшого ресторанчика, скорее бара, говоря о том и о сем. Салаутдин давно не бывал в родных краях и ему все было интересно, тем более сейчас. К своему удивлению, Аслан не смог определенно ответить на все точные вопросы привыкшего к мирной, теплой, прибрежной жизни торговца. Что он хотел от него? Чего добивался? Тем не менее, они много говорили, а Аслан с интересом поглядывал на палаточный городок — здесь отдыхают военные, и ему было любопытно смотреть на них без формы, в ярких бермудах, а не в пятнашке, и на их неприкрытые бронежилетами животы. А также на их жен и детей, спокойно пьющих минералку.