Читать интересную книгу Мышиный Король - Ольга Солнцева

Соседки по общежитию сначала радовались, что маленькому Кешке снова повезло, но  с каждым разом они все больше косились на него, будто его везение отнимало шансы у кого-то другого. Стоило сыну Ларисы Мошкиной появиться на общей кухне или во дворе старой пятиэтажки,  как именно здесь вскоре начинало происходить что-то необъяснимое: то ниоткуда вспыхивал пожар, то происходила утечка газа, а то и вовсе прорывало водопроводную трубу.

Когда же странному счастливчику исполнилось десять лет, то его стали за глаза обвинять во всех бедах, которые происходили в округе. Если у кого-то из его обитательниц общаги случалась ссора с кавалером или рождался мертвый ребенок, то молва обвиняла в этом никого иного, как Кешку из тринадцатой комнаты.

К десяти годам  невинный младенец стал изгоем, и суеверные женщины боялись разговаривать  с ним и строго-настрого запрещали своим детям приближаться к нему.  Если в детстве в комнату Мошкиных  почти каждый день приходили соседки со сладостями и игрушками, то теперь их  жилище все обходили стороной.

«Либо ты съезжаешь отсюда со своим отродьем, либо вам не жить,» – популярно объяснили невезучей Лариске, у  которой, кроме злосчастного сынка,  объявился еще и муж-зэк. Семье Королевых, которая воссоединилась, несмотря на все невзгоды, ничего  не оставалось, как  покинуть и подмосковные Мытищи, и родную страну.

Бригада «скорой помощи» доставила переохлажденного пациента  в ближайшую детскую больницу, но тут его наотрез отказались брать без документов. Сам Королев в это время все еще был без сознания.

– Что вы к нам всех бомжей везете! – возмутилась медсестра в регистратуре. – Ну и что с того, что вы его на соседней улице подобрали! Везите его в Первую градскую – там всех принимают.

Два хмурых фельдшера, больше похожие на могильщиков, чем на сотрудников медслужбы, снова закатили носилки в белый автомобиль. Путь их теперь лежал почти через весь город, со всеми его светофорами и утренними пробками.

– Ну что же вы, мужики? Надо было сразу констатировать факт смерти, – подсказал угрюмым сослуживцам  возмущенный водитель. – Теперь  три часа потеряем коту под хвост!

Чтобы сэкономить время, шофер  включил сирену и «мигалку». «Скорая» неслась по «встречке», обгоняла троллейбусы и наезжала на тротуары. В тот момент, когда  машина совершила очередной опасный маневр, пассажиров тряхануло так, что не подающий признаков жизни пациент свалился с носилок и сломал себе ногу. От боли он пришел в сознание и застонал.

– Да не ори ты! – прикрикнул на него фельдшер, сидевший к нему спиной. – Фамилию лучше вспоминай!

– М-мышиный Король, –  прошептал чудом выживший юноша.

Наконец, его довезли до старого здания с обшарпанным фронтоном. В приемном покое к тому времени уже собралось не меньше трех десятков страждущих – бомжей и прочей городской голытьбы. Когда-то эти люди были вполне достойными гражданами, и возможно, среди них были даже поэты. Теперь же все они угрюмо поглядывали на вновь прибывшего парня, который норовил  попасть на прием без очереди. Его стоны раздражали всех в очереди, и его уже несколько раз просили замолчать.

К счастью, работники медслужбы  уговорили знакомую регистраторшу побыстрее оформить  их груз. Юноше сделали анализ крови, диагностировали пневмонию, сепсис и перелом левой лодыжки.

– Ну, парень, ты счастливчик! – присвистнул молодой доктор, опасливо косясь на татуировку. – Эх, молодежь! Зря вы калечите себя в подпольных салонах! Ничего удивительного, если у тебя окажется еще и гепатит.

Инок с трудом открыл глаза и заметил, как за плечом мужчины в голубой униформе стоит кто незримо-белый.

Дед Мошкин воспринял исчезновение внука как долгожданное событие. Молодой родственник, которого он уже не считал родным, больше не бесил его  своими причудами и выходками.

Кража десяти тысяч рублей,  обнаруженная ветераном как раз накануне странного  исчезновения виновника, вызвала его особый гнев.  Он так переволновался, что целый день пролежал в постели, глотая нитроглицерин. Когда же этот ненавистный внук не появлялся дома уже двое суток,  то дед вздохнул с облегчением:

– Слава тебе, Господи! Наконец-то ты избавил меня от лукавого! И поделом тебе, Ирод!

Мошкин приготовился к долгожданному звонку из морга. Однако, ему позвонили не санитары, а  психиатр из ведомственной поликлиники, в которую он однажды лично водил Иннокентия на осмотр. Врач интересовался, почему они больше так и не появлялись.

В ответ подполковник в  отставке промямлил что-то невыразительное насчет занятий в колледже, но тут же прикусил язык: не в меру радетельный доктор мог ведь позвонить и в колледж! Обещав вскоре снова прийти на прием с внуком, Анатолий Кузьмич понял, что пора искать его самому.

Он обзвонил все морги, но за последние трое суток ни в один из них не поступало тело с татуировкой в виде уродливой мыши. Мошкин уже хотел отправиться  в милицию с заявлением на розыск, но поразмыслив, отложил эту идею: он чувствовал, что пока не следует связываться с официальными инстанциями. Его бывшие сослуживцы могли бы не понять, как кадровый чекист упустил мальчишку, и задать ему слишком много вопросов, на которые он, Кузьмич, никогда бы так и не ответил. Он решил сперва лично обойти все городские психиатрические клиники, благо в огромном городе их  было не больше дюжины.

 В третьей по счету лечебнице ему вдруг повезло: пожилая медсестра, взглянув на фотографию юноши с «конским хвостом» и услышав про татуировку, сообщила, что в Первую градскую, где подрабатывает санитаркой ее племянница, недавно поступил похожий пациент. В тот же вечер ему, действительно,  позвонили из больницы, и велели привезти документы внука.

Съездив по указанному адресу с нужными бумагами, старик Мошкин вдруг направился не домой, а на Абельмановскую заставу, в Покровский ставропигиальный монастырь. На днях он прочел в книге почтенного старца, что именно  в этом монастыре находятся мощи святой Матроны Московской – заступницы всех болящих.

В храме, который по своей архитектуре чем-то напоминал больницу,   случайный посетитель  приобрел самую большую свечу и поставил ее перед чудотворным образом, на котором преподобная старица  была изображена с закрытыми очами. Среди всех святых у нее было  самое доброе лицо.   Глядя на него, заклятый атеист Мошкин вдруг осознал, что его собственная спокойная старость находится теперь в руках его непутевого внука, и  он стал неумело молиться за здравие раба Божия отрока Иннокентия.

Стоя перед иконой с закрытыми глазами, старый чекист вдруг вспомнил свое голодное послевоенное детство, детдом в Хохловском переулке и нянечку  Матрену Ивановну. У той женщины тоже было простое русское лицо и жилистые, натруженные руки. Иногда она совала ему в кулак маленькую безвкусную булочку и второпях крестила. Много позже, уже состоя на службе в органах, лейтенант Мошкин узнал, что эти булочки называются просвирки, и что религиозный элемент придает им чудодейственную силу.  И вот теперь  бывший детдомовей стоял перед образом святой Матроны и плакал чистыми и искренними слезами. В последний такое с ним было семьдесят лет назад, когда он узнал о смерти матери.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});