Я подмигнул питонам.
И под змеиный визг перенесся в коридор третьего этажа, едва не столкнувшись с делегацией…
По коридору быстро шли Принц с Аароном.
Их догоняла смущенная Энн.
Похоже, я закончил как раз вовремя. Назревала буря… Судя по лицу Принца, этот визит не сулил питонам нежных объятий.
Надо было убираться…
Надвинув на глаза бейсболку, я двинулся по коридору в противоположном направлении и почти сразу впечатался в упругую грудь Матери Питонов.
Дама, как ошпаренная, выскочила из номера, и мы влетели друг в друга.
Питоны, определив препятствие, завизжали.
— Привидение…
Принц с Аароном, ошарашенные, остановились.
Я ретировался через лестницу черного хода, вскочил на подоконник, и шагая в окно, обернулся.
И увидел в дверях смеющуюся Энн…
Я спустился вниз и бежал по тропинке к пляжу, по которой недавно ушли купаться мои друзья.
Размышляя о сегодняшнем дне, о зеркале, Энн, внезапном переезде, предстоящем уходе Ма…
Догадается ли Принц осмотреть зеркало?
Обнаружит ли схему?
Потом мысли скользнули к зеркальному миру…
Он выглядел иначе, чем его обычно представляют. Множество трехмерных планов реальности текущего момента проецировались сквозь окна и двери зеркал, пересеклись под разными углами в первозданной мгле, образуя зазеркалье.
Трехмерные планы постепенно ослабевали, таяли, как лучи света в темной воде. Отойдя от входа, можно было погрузиться в сумеречную неопределенность и, обернувшись, увидеть светлый проем зеркала, откуда в пустоту втекали жизнь, свет и реальность.
Положение светящихся входов в зазеркалье не совпадало с положением зеркал в реальности. Рядом находящиеся зеркала в реальном мире могли находиться далеко друг от друга в призрачном, а дальние, наоборот, быть совсем рядом.
Зеркала собирались сферическими скоплениями вокруг центров общей реальности. Обычно, точкой притяжения становилась идея или место. А чаще — то и другое одновременно. Города, поселки, храмы концентрировали зеркала вокруг себя.
Если в первозданном мраке отдалиться достаточно далеко, то можно было увидеть дрожащий шар из зеркальных блесток, зависших в темноте. А где-то вдалеке еще один шар… И еще…
Я знал два способа перехода через зеркала.
Первый был простым и быстрым. Им мог воспользоваться даже человек. Достаточно пропуска или открывающей фразы.
Второй требовал Пять «А» или артефакта такого же класса.
Вроде камня на пальце Принца. Или Асмагарда… Который когда-то давно был моим, а теперь служил мэру.
Первый способ назывался внешним путем, а второй внутренним.
При первом следовало войти в зеркало, проложить маршрут и прыгнуть через тьму из одного зеркала в другое. Или просто лететь к нему в абсолютной пустоте.
Этот способ, хоть и считался легким, но таил в себе опасность. Его обманчивая простота вводила в заблуждение… Можно было потерять ориентацию и сбиться с курса.
Заблудиться во мгле и больше никогда не вернуться…
Не найти эти слабые огоньки.
Второй способ был куда сложнее, требовал истинного зрения, но позволял не выпасть из пространства зеркал, избежав первой опасности.
Зеркала создавали из трехмерных планов текущего момента, проецируемых во тьму, общую реальность. Внутри этого мира физические законы подчинялись воле смотрящего.
Искаженные проекции текущего момента накладывались и причудливо пересеклись в разных плоскостях под немыслимыми углами.
Путнику нужно было двигаться к выходу сквозь иллюзии, как сквозь странный и пугающий сон.
И, как знать, возможно, в некоторых снах наши души блуждают там…
Выбрав второй путь в зазеркалье потеряться было проще простого… Но всегда оставалась возможность выйти через ближайшее зеркало, отдохнуть, а потом попробовать снова…
Я взбежал на пригорок, и в лицо мне ударил морской ветер. Через мгновение я услышал голоса моих друзей.
— Куда ты собралась? Зачем? Что задумала? — Илья бомбардировал сестру вопросами.
— За советом… Нам нужна помощь… — спокойно отвечала Ма. — Давай, пока не будем об этом говорить…
Тут они заметили меня и с улыбкой ждали, когда я подойду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Видел Энн, — сказал я. — Она в порядке… Не сердится.
На лице Ма появилось облегчение…
Илья снял с плеч свой прогулочный рюкзак и опустил на камни. В нем уместились мечи, пляжная одежда, еда и питье.
Прищурившись, посмотрел на меня:
— Что опять натворил?
Он читал меня, как открытую книгу…
Пока я рассказывал про зеркало, Энн и питонов шестого размера, Ма с Ильей, посмеиваясь над моими злоключениями, осматривали кусок пляжа среди скал. Укромное и спокойное место, на котором почему-то не купался никто из местных.
Я уже заканчивал фееричное повествование, как наш смех прервался двумя громкими хлопками.
Мы одновременно обернулись.
— Тревога… — удивленно сказал Илья.
Я молчал, глядя как красные ракеты поднимаются над дальними деревьями и крышами.
— Что-то случилось… — произнес я. — Кажется, слышал крик Энн.
Ма встревоженно посмотрела на меня:
— Иди…
Положила ладонь на мое плечо…
…и я исчез.
Мгновенно переместился к гостинице. Сразу увидел Энн на камнях…
Она лежала далеко от здания, неестественно раскинув руки, словно кто-то невообразимо сильный швырнул ее с балкона, как куклу.
Девушка еще была жива.
Кровь стекала по острым камням, с губ срывались красные пузыри. Она захлебывалась кровью и одновременно теряла ее.
Наложив руки, я пытался исправить повреждения тела и остановить кровотечение. Но у меня не было доступа, она работала на Ритуал.
Я бессильно смотрел, как она умирает.
Умерла…
Раздался шум шагов и крик:
— Не трогай ее… Отойди!
К нам бежали по садовой дорожке реаниматолог и медики гостиницы.
Они ничего не смогут сделать… Только констатировать то, что я видел истинным зрением. Ее прекрасная душа уходила.
Нет.
Этого не случится, она не умрет вот так.
Время остановилось…
Рапид давал мне шанс действовать, но следовало торопиться. Мое вмешательство не должно быть замечено.
В реальности текущего момента должно пройти меньше кванта записи локального времени — одной миллионной секунды.
Я должен успеть между кадрами бытия…
Доступа к исцелению и изменению линии судьбы у меня не было. Записи прошлого и будущего закрыты. Я мог сломать печать… Но такое преступление было равносильно самоубийству.
Не преступая Кодекс, я мог сдвинуть время отчужденного объекта. Не на много, на минуту… И этого могло оказаться достаточно.
Она упала недавно. Возможно, сдвиг вернет ее до падения, и тогда повреждения будут минимальными. Или немногим позже, и тогда можно попытаться спасти Энн.
Я сдвинул время ее тела, неотрывно глядя на Энн истинным зрением. Тело вздрогнуло, задрожало и обмякло. Потеряло сознание.
Минуты не хватило… Она упала раньше.
Но сердце сделало удар и забилось.
Теперь я мог оказать скорую помощь, починить сосуды и замедлить кровотечение. Ребра из легких я извлечь не мог, как и исправить сломанный позвоночник, переломы рук и основания черепа.
Но реаниматор и маг-медик с полным допуском могли…
Я убрал рапид.
Серое пламя исчезло, и времени вернулся свой стремительный ход.
Первым подбежал реаниматолог. Увидел неестественное положение тела и поднял руку, предупреждая остальных. Следом подбежал маг-медик, присел рядом. Осмотрел Энн истинным зрением.
Заметил мой истинный взгляд и тихо спросил:
— Сдвинул назад?
— Да… — я глянул в его глаза. — На минуту.
— Хорошо… Кровь остановил?
— Где мог.
— Уходи. Дальше я сам.
Он положил ладонь поверх моей и перехватил сердечный ритм. Я встал и отступил назад.
Парень посмотрел на меня:
— Спасибо…
Я кивнул ему в ответ.
Потом поднялся по пожарной лестнице на балкон, откуда упала Энн.
И увидел…