на два куска разноцветной ткани — самое лучшее, что можно сделать! — Я поднял вверх большие пальцы.
— Вообще-то и на настойку хватило еще. — Друг цокнул языком и щелкнул двумя пальцами под щекой, улыбнувшись. Его жест тут же попыталась повторить Ариша: вместо цоканья получилось щелканье, зато пальчики задорно ударились у уха.
— Вадик, ты что творишь! Ариша, никогда не повторяй за дядей Вадимом, иногда он делает неправильные вещи! — тут же сказал я дочери. — Вадик, серьезно, ты совсем, при ребенке-то!
— Откуда мне знать, что она захочет это повторить! — стал оправдываться друг и быстро перевел тему: — Давай, надевай, хочу посмотреть твою яркую личность в не менее ярком носке! Давай-давай, свои же люди!
Поддерживая его цирк, я стянул с ноги правый носок и, натянув «креветочный», задрал стопу, повертел ею перед экраном. Вадим зааплодировал. Ариша взяла второй из пары подаренных носков и, надев его на руку, представляла, словно управляет пальчиковой куклой-игрушкой.
— Вот, Арине понравилось! — отметил Вадим, указав на мою дочь.
Я опустил ногу, вновь полез в подарочную коробку и теперь выудил завернутый в бумагу увесистый предмет высотой с две ладони.
— А это еще что? — Я разворачивал листы и слышал радостные, нетерпеливые повизгивания ноутбука: Вадим ждет не дождется, как я узрю вторую часть его подарка.
Освободив предмет от бумаги, я весьма удивился, когда на меня смотрел я сам: моя музыкальная копия — в черном фраке, белоснежном галстуке-бабочке, в позе эмоционального подъема, когда палочка взлетает вверх, а волосы от взмаха головы разлетаются в стороны — стояла на круглой малахитовой подставке. На позолоченной табличке выгравировано: «Его Величеству Константину Покровскому, Великолепному и Максимально Музыкальному» и год. Я тут же рассмеялся: представил, как мастер сидел в своем рабочем помещении и фигурно выжигал на табличке эти фразы, ухмыляясь моему такому описанию со слов друга.
— Вадик! Нет слов! Гениально! И потрясающе! — Я пытался подобрать слова благодарности, но был настолько поражен фигуркой, удивительно правдоподобной, что просто выдавил из себя то, что вертелось на языке.
— Всё для тебя! Всё с любовью! Подумал, у тебя такого точно нет! — довольный Вадим поменял позу, продолжая широко улыбаться.
— Класс! Красиво. Прикольно. Поставлю рядом с дипломами! — посмеялся я и, держа в руке фигурку, попытался изобразить себя как на статуэтке: поза, взгляд.
— Знаешь, мне вот даже Костя-Который-Фигурка нравится больше из вас двоих, — изображая задумчивость, сказал друг. — Он по крайней мере всегда молчать будет.
— Угу, и зачем тебе молчаливый друг? Неправильно ты друзей, Вадик, выбираешь! Смотри, Ариш. — Я передал фигурку дочке. Она тут же завертела мою маленькую копию в руках, любопытно оглядывая и осторожно трогая пальчиками.
— Я бы обнял тебя, но ты лишь экран, — Вадим посмеялся, — поэтому прижимаю тебя к себе тоже виртуально. Мне уже пора. Прости, что так мало поболтали, времени лишь на поздравление хватило.
Друг обхватил свои плечи, словно обнимая руками меня. Я ответил ему тем же жестом и помахал.
— До связи, Вадик.
— До связи, дорогой. Веселись как следует сегодня! Своим привет передавай от меня, большой питерский культурный!
— Непременно. Спасибо, дружище. Очень рад был увидеться и поболтать, хотя бы так. У тебя когда отпуск, кстати?
— Да вот уже, второй день, я дома пока. В субботу со своими сгоняем в Петергоф, там отреставрировали дворец, теперь открывают полностью. Сходим, посмотрим, планировали с начала месяца.
— Не приедешь в Москву?
— Прости, Костя, не в этот раз, не сейчас точно. Причин особых нет, если честно. — Вадим пожал плечами. — Просто хочу больше с семьей побыть. Еще у Светы родители переезжают, вещи некоторые помогаю перевозить. Но ты ж знаешь: я как только, так сразу, я всегда говорю, когда возможность выпадает!
— Знаю, да. Но надеюсь, летом-то удастся! — улыбнулся я.
— Вот чтоб я свои носки съел и твоими закусил, если мы до первого сентября не увидимся! — шутливо поклялся друг и махнул рукой. — Давай, Костя, с праздником еще раз! Расти большой, не будь лапшой! Ариша, пока!
— Пока!
Мы вновь помахали друг другу. Вадим первый отключил связь, на прощание нам подмигнув.
Я вздохнул, заблокировал ноутбук и закрыл его.
— Иди ко мне.
Я поманил сидящую рядом дочку к себе, протянув к ней руки. Она придвинулась ближе и легла мне на грудь. Я откинулся на спинку дивана. Ариша еще крутила в руках подаренную Вадимом фигурку, и я тоже, взяв ручки дочери в свои, осматривал подарок.
— Пап.
— М? — вопросительно промычал я.
— А тебе правда мой рисунок понравился? — Она повернула голову, чтобы видеть мое лицо.
— Конечно. — Я поцеловал дочь в лоб. — Ты у меня самая лучшая художница! Мне нравится всё, что ты делаешь. Правда, нам с мамой очень не понравилось, когда тебе было полтора года и ты раскрасила цветными мелками стену в комнате.
— Я не помню! — тут же заявила Ариша и замотала головой.
— Ты, может, и нет, а твои родители — да! — Я поднял дочь в воздух, сел и уложил ее на свои колени, защекотав. Она запищала, прикрываясь фигуркой.
— Пойдем, поможем маме. Она вкусно поесть готовит, а мы с тобой тут прохлаждаемся, — сказал я, поставив фигурку на столик, а дочь — на пол.
Едва я поднялся, как на синтезаторе зазвонил мобильник. Я подошел к инструменту и, взяв телефон в руки, посмотрел на экран. Звонила сестренка. Я тут же принял звонок.
— Кристинка, привет!
— Костичек, дорогой мой, любимый братец, с днем рождения тебя! — выразительно пропела сестра своим чарующим сопрано мне в ухо и засмеялась.
— Спасибо! — Я вновь приземлился на диван, готовый выслушать поздравление сестры.
— Костик, ты вырос таким, какого мужчину хотела бы видеть возле себя каждая женщина: верным, заботливым, любящим, задорным. Ты и уже был таким еще в детстве. И я хочу, чтобы ты не терял в себе эту детскость, все эти черты, которые с годами только крепли. Чтобы ты любил и был любимым. Чтобы Аринка здоровая росла. Чтобы Лиза рядом с тобой всегда чувствовала себя в безопасности. Чтобы малышок ваш в животике уже радовался, какой у него чудесный папа! — Теплый голос Кристины обволакивал, а поздравительные слова вручали силы.
— Спасибо, очень тронут, правда, спасибо! Люблю тебя очень! — Я шутливо послал своей сестре через трубку в Чехию три поцелуйчика. — Интересно только, почему все эти добрые слова я слышу от тебя только в свой день рождения!
— Ну потому что только один раз в году ты бываешь праздничным человеком! А все остальные дни ты обычный «непоздравляемый» Костя. — Кристина хохотнула.
— «Обычный Костя», ага, спасибо, очень ценно это слышать от родной сестры,