в одиночку. Нехорошо.
Лера озирается, словно может что-то увидеть под повязкой, мычит и начинает дергаться, пытаясь расслабить верёвки. Мне хочется упокоить её, сказать, что я здесь, что всё будет в порядке, но я прожигаю взглядом Грыза.
– Что тебе надо?
– Мне? От тебя? Не обессудь, но ты бесполезен как командный игрок. Так что мне от тебя ничего не нужно. Но есть тот, кто желает с тобой побеседовать.
Грыз останавливается рядом с Лерой и, скрестив руки на груди, кивает мне за спину.
– Знакомься, Фёдор Игнатьевич. Ты же именно с ним так жаждал встречи.
Прежде чем обернуться, я понимаю, что всё это время был у них под колпаком. Я не вырывал зубами место в их шайке, они позволяли мне так думать.
– Ну здравствуй, мальчик, – насмешливо произносит Свинцов, когда я разворачиваюсь к нему лицом.
По бокам от худощавого, сверкающего в ухмылке золотым зубом убийцы моей матери стоят двое лысых кабанов. И они вооружены, в отличие от шпаны Грыза.
– Как невежливо, – цокает он, обходя нас с Русом по направлению к Лере. – Я с тобой поздоровался, мальчик.
– Отпустите девчонку, – рычу я. – Вам нужен я, а не она.
– Ну-ну, ты сам виноват, что она здесь. Виноват, что пропадает такой хороший боец. Зато понимаешь теперь, что у настоящего мужчины не должно быть слабостей. А если они есть, то нужно их тщательно скрывать. – Свинцов отрывает глаза от Леры и смотрит на меня, в глазах впихивает злоба: – Самонадеянный щенок, вот ты кто! Весь в своего папашу! Тот тоже считал себя умнее всех, да ошибался!
– Наверное, вас до сих пор гложет, что приходилось быть на побегушках у такого дурака? – приподнимаю я бровь. – Вы злорадствовали, когда подкладывали бомбу в его машину? Ликовали, приплачивая полиции, чтобы его убийство выглядело несчастным случаем? Вздохнули с облегчением, когда отпала необходимость лизать его зад?
– Пацан, у тебя и так не завидное положение, не усугубляй, – советует Грыз и тут же засовывает язык в задницу, потому что Свинцов бросает на него раздражённо-злобный взгляд.
– Ты прав в одном, щенок, – сужает он на меня глаза. – Я с удовольствием представлял, как Туманов разлетится на кусочки, когда устанавливал бомбу, которая должна была взорваться, как только этот тупой хрен повернёт ключ в замке зажигания. Всё так и случилось, ты же помнишь? Ты стоял там и смотрел, как твоих дорогих папу и маму разрывает на части, а по твоим щёчкам скатывались слёзы.
– Не ведись, – тихо предупреждает меня Рус, сжимая пальцами моё плечо, чтобы я больше не дёргался. – Только хуже сделаешь.
Я скриплю зубами и смотрю на Леру – она напугана и пытается сдержать слёзы. Ради неё я проглочу любые провокации.
Свинцов смеётся.
– И этот гадёныш натравил на меня полицию, ну надо же! – Продолжает ржать ещё какое-то время, но внезапно затыкается и вновь смотрит на меня с нескрываемой злобой. – У тебя не было и шанса отомстить мне за своего папашу! Как только твоя нога преступила этот клуб, мой клуб, я знал, кто ты такой и что тебе нужно! Я знал, что ты придёшь ко мне, ещё пять лет назад! Потому что ты сын своего отца! Хочешь его власти? Моей власти? Так ты ещё не дорос и уже не дорастёшь!
– К чёрту вас и вашу власть, – выплёвываю я. – Вы всего лишь старый хрыч без моральных принципов и совести. Да, я хотел вам отомстить. За мать, а не за отца, который мало чем отличался от вас, но сегодня я решил, что вы этого не стоите. Я понял, что найду лучшее применение своему времени. Поэтому предлагаю забыть о существовании друг друга и разойтись каждый в свою сторону.
– Нет, вы слышали? Он мне предлагает! Мальчик мой, ты здесь для того, чтобы умереть! Но сначала посмотри, как сдохнет твоя подружка. Пристрелите девчонку!
– Нет! – реву я, но Климов успевает поймать меня в захват.
– Ты, хренов мафиози! – окликает он Свинцова, легко удерживая меня на месте. – Тронешь её, и тебе точно не отмазаться. Разговор записан, файлы падают в облако, и если я не отменю отправку, завтра все новостные каналы будут вещать о том, какой ты опасный и злой. У полиции не будет выбора – им придётся засадить тебя за решётку.
– Отбой с девчонкой, – раздражённо замечает этот урод, явно испугавшись, что Руслан говорит правду. – Обыщите парня! Ну! Живее!
Тогда-то всё и происходит.
От входа слышится грохот, а затем множественный топот тяжёлых ботинок. Дверь заднего выхода тоже слетает с петель, и в зал, как вода из пробоины, врываются люди в чёрных масках. Свинцов бледнеет. Климов выпускает меня, и я тут же бросаюсь к Лере. Никто не ожидал появление ОМОНа, они замерли и пытаются это осознать, потому мне удаётся беспрепятственно добраться до стула.
– Какого… вы стоите?! – ревёт Свинцов, пока я развязываю верёвку на запястьях Леры, она хныкает. – Мне нужен выход отсюда, ясно, тупые идиоты?!
– Всем оставаться на своих местах! Сопротивление бесполезно!
Я сдергиваю Леру со стула на пол и накрываю её своим телом.
Гремят выстрелы. Кругом крики и шум. Падают столы, звенит разбитое зеркало у бара, бутылки со спиртным. На несколько бесконечных минут воцаряется настоящий хаос. Я сжимаю свою девочку в руках и молюсь всем богам, чтобы её не зацепила случайная пуля.
Чёрт, какой же я кретин! Просто невероятный идиот!
Всё заканчивается так же внезапно.
– Да я вас всех порешу! – орёт скрученный Свинцов, которого ведут на выход. – Вы все трупы! Вы все уже умерли, ясно вам? Вы все…
Я отворачиваюсь от него, стягиваю с Леры повязки и заглядываю в её огромные напуганные глаза:
– Ты в порядке?
Она сжимает губы, чтобы не разреветься, кивает и порывисто обнимает меня за шею. Я усаживаю нас и осматриваюсь: всю шпану повязали и тоже ведут на выход, один из телохранителей Свинцова мертв, Климов почему-то на полу и возле него присели пара парней в форме.
Я различаю кровь…
– Рус ранен… – захлёбывается вздохом Лера и рвётся к нему.