— Эй, Гиньяр, нога в порядке? — спросил Дюма, вновь заряжая карабин.
— Гиньяр не ранен, — ответил за нормандца позеленевший от страха Плюмован.
— Счастливо отделался на первый раз.
— Спасибо, Абель, зверюга была уж больно злая.
— Вот дьявольщина, они опять появились!
Моржи, которые до этого нападали разрозненно, казалось, договаривались о массовой атаке. К счастью, они не обращали никакого внимания на лодки с собаками и продовольствием. Возбужденные присутствием людей, взбешенные выстрелами, они всю свою ненависть обрушили на шлюпку с экипажем, который приготовился серьезно защищаться. Животные внезапно отступили, как будто беря разбег, образовали правильный круг, так что лодка оказалась в его центре, и бросились вперед в удивительном порядке. Они издавали громкие угрожающие звуки, били по воде ластами и приближались все ближе и ближе.
Капитан, серьезно обеспокоенный атакой неустрашимых тактиков, взглянул на сохранявший хладнокровие экипаж, готовый отразить нападение. Де Амбрие приказал стрелять только в упор, а если карабины разряжены, пустить в ход топоры.
Громкие крики, дикий вой и свирепое фырканье заглушили его голос. Круг превратился в овал, полностью охватывающий шлюпку. Моржи, плотно прижавшись друг к другу и высунув из воды усатые морды с огромными клыками, образовали две живые баррикады. На борту все молчали, ожидая атаки разъяренных зверей. И вдруг нападавшие наполовину выскочили из воды. Некоторые из них буквально врубились в металлическую обшивку, которая срезонировала и застонала. Не растерявшись при виде горящих от ярости круглых глаз и раскрытых пастей, из которых вырывался горячий пар, моряки стреляли вовсю. Было что-то странное и ужасное в этих закрывающихся ртах, глотающих пули вместе с густым дымом. На мордах животных застыло выражение растерянности от полученного шока. Эти удивительно живучие звери погибали не сразу. Бывало, что наполовину мертвый морж с разбитой головой, не ослабляя хватки, висел на лодке, зацепившись за борт клыками, рискуя опрокинуть ее. Чтобы освободиться от него, приходилось обрубать клыки топорами, и из стальной обшивки выбивались снопы искр. Схватка была короткой, но страшной. Матросы, понимавшие, что они борются за свою жизнь, показывали чудеса смелости. Какое-то время казалось, что шлюпка вот-вот перевернется, но последним решительным усилием, хорошенько поработав топорами, матросы освободили все-таки мини-«Галлию» от побежденных противников.
Оставшиеся в живых звери, охваченные паникой, быстро покидали поле брани, ныряя в красную от крови воду. Они отплыли метров на пятьдесят, вновь показались из воды, разевая пасти и протяжно воя, и затем совсем исчезли из виду, выразив свое бесполезное возмущение.
К счастью, среди команды серьезно пострадавших не было. Лишь несколько ссадин и несильных контузий. Как шутливо заметил парижанин, больше всех пострадали штаны Гиньяра. К сожалению, в результате этой славной битвы запасы продовольствия пополнить не удалось. Убили, вероятно, штук пятнадцать моржей, которые весили не менее пяти тонн, но все они пошли ко дну. Матросы опять остались без пищи. Оставалось надеяться, что произойдет нечто непредвиденное и удастся что-нибудь раздобыть.
Вдруг раздался крик Ужиука, вместе с собаками сидевшего в плоскодонке. Он изо всех сил тащил из воды огромную уду, которая то появлялась над поверхностью, то исчезала.
Видимо, эскимос звал на помощь.
Какое-то время Геник за ним наблюдал, а потом разразился громким хохотом.
— Ты что, старина? — удивился капитан.
— А наш эскимос не дурак! Покуда мы тут сражались, он позаботился о своем брюхе.
— Думаешь, он…
— Он поймал гарпуном моржа, а вытащить не в состоянии. Дюма может ему помочь.
— Каким образом?
— Очень просто. Как только морж высунется из воды, надо выстрелить ему в глаз. А Тартарен — стрелок меткий.
— Я так и сделаю, Геник, — сказал кок, подходя с заряженным ружьем.
Он прицелился в глаз моржу, когда тот высунулся из воды, и выстрелил. Морж скрылся, и в тот же миг эскимос издал радостный вопль. Ему удалось удержать мертвого зверя. На глубине примерно восьми-девяти метров. Гарпун крепко впился в тело, и теперь уже не составляло никакого труда вытащить добычу на лед, к счастью, достаточно крепкий, чтобы выдержать тушу.
Ужиук, торжествуя, принялся потрошить животное, приговаривая:
— Ужиук — великий вождь, он хочет есть.
— Черт возьми! — вскричал Дюма. — Я тоже великий вождь, ведь это я убил моржа.
ГЛАВА 3
Приметы весны. — Появление арктических птиц. — Молочный суп. — Восемьдесят седьмой градус северной широты. — Облака. — Ложное солнце. — Буря. — В осаде. — Холод. — На горизонте замерзшее море.
Вопреки ожиданиям, столбик термометра все время держался на отметке десяти — двенадцати градусов ниже нуля. Бывавшие в Баффиновом заливе китобои не переставали удивляться такой умеренной температуре.
По мере перемещения лодок на север морской горизонт становился все шире. Протоки среди льда превратились в настоящие реки, устремленные к северо-востоку, где по-прежнему вырисовывались очертания высоких, покрытых голубоватым льдом скал. То и дело в вышине появлялись гагары, утки и другие морские птицы, летевшие с юга на полюс. Вестники весны. Не служило ли это доказательством того, что на юге теплее?
— Такая жалость, что нет у меня ни охотничьего ружья, ни дроби, — заметил Дюма.
— До чего же вы кровожадны! — воскликнул парижанин. — Неужели вам не жаль этих бедных птичек? Ведь мы и так сыты: ваш молочный суп был вчера просто восхитителен.
Фарен не шутил. Кок ухитрился накануне раздобыть молока, и это под восемьдесят шестым градусом северной широты. Дело в том, что пойманный Ужиуком морж оказался самкой. Повар вырезал у нее вымя, вылил в ведро молоко и приготовил очень вкусный суп с сухарями. Тушу разделали, и съестные припасы, ко всеобщей радости, значительно увеличились.
Седьмого апреля путешественники достигли восемьдесят седьмой параллели.
До полюса оставалось всего триста километров. Итак, оказалось, доктор Хейс прав: у полюса море свободно ото льда. Все радовались и веселились, только капитан был задумчив и внимательно вглядывался в горизонт с северной стороны, где собирались кучевые облака, такие же, как на юге. По крайней мере, раз десять поглядел он на быстро падавший барометр.
Облака на юге сгущались. С севера дул умеренно теплый ветер, а с юга — резкий, холодный.
«Какой же восторжествует?» — с тревогой спрашивал себя де Амбрие. Во всяком случае, лодки лучше убрать. Пришлось искать убежище.