Читать интересную книгу Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Алека Вольских

Мила вышла из псарни. Яркое солнце, ослепляя, ударило ей в глаза. Осеннее солнце, палящее из последних сил перед наступлением холодных дней. На небе не было ни единого облачка: гладкая молочно-голубая равнина раскинулась над усадьбой «Конская голова». Внезапно что-то белоснежное мелькнуло над кромкой леса — какая-то белая птица и очень большая, судя по размерам.

Мила сильно зажмурилась, пытаясь спрятать глаза от солнца, а когда снова открыла их, к своему удивлению поняла, что видит рассекающего небесную равнину белого крылатого коня. Его снежная грива развевалась от встречного ветра, а ноги, подобранные к корпусу, застыли, как будто в прыжке. Конь взмахнул огромными оперенными крыльями, и Мила увидела всадника — светловолосого и очень красивого на фоне неба, окутанного солнечным сиянием. Это был Горангель.

Конь пролетел над усадьбой и, поравнявшись с конюшнями, стал опускаться. Белоснежные лошадиные ноги пропали в траве, потом замелькали сквозь стебли копыта, и конь, обогнув луг, легкой трусцой побежал в сторону Милы.

— Привет, Мила! — на ходу спрыгивая с лошади, воскликнул весь сияющий, сам точь-в-точь как солнце, Горангель. А Мила подумала: если все эльфы, когда их было много, были похожи на него, то мир, наверное, в те времена был совершенным.

— Привет, — ее голос прозвучал хрипло, и Мила поспешно откашлялась.

— Ты почему одна? Где твои друзья? — спросил Горангель, поглаживая чудесное животное по холке.

— Когда я уходила — они еще спали, — ответила Мила.

— Спали? — Горангель улыбнулся, и искристо-зеленые глаза, обычно похожие на драгоценные камни, засверкали звездочками, как миллионы галактик. — Вот сони! Спать в такое фантастическое утро — это злодейство. Они же его больше никогда не увидят!

Он бросил быстрый взгляд на своего крылатого коня и сказал:

— Познакомься, Мила, — это Беллатрикс. Она одна из пегасов Ориона, — Горангель нежно погладил морду лошади и тепло улыбнулся. — И самая прекрасная.

— А их что, много? — спросила Мила, восхищенно глядя в золотистые, обрамленные белым веером ресниц глаза Беллатрикс.

— Нет, не много, — ответил Горангель, — но небольшой табун есть.

Беллатрикс зафыркала, вскинув голову.

— Мне нужно отвести ее в конюшню, — сказал Горангель, успокаивая пегаса. — Если хочешь, подожди меня. Я провожу тебя к Львиному зеву, — он улыбнулся. — Я же куратор — мне полагается курировать.

Мила кивнула, и Горангель направился к конюшне Ориона. Она впервые видела летающих коней, но была уверена, что Горангель прав: Беллатрикс, должно быть, и впрямь самая прекрасная из них. Ее крылья были сложены, прижимаясь к туловищу, как крылья большой птицы: сильные, как у орла, и красивые, как у лебедя. А длинные стройные ноги грациозно ступали по траве.

Глядя им вслед, Мила почему-то подумала, что эта волшебная лошадь и не менее волшебный юноша-эльф со стороны похожи на двух лучших друзей, отлично понимающих друг друга.

Через несколько минут Горангель вернулся.

— Как успехи в чародейском мастерстве? — спросил он, когда они медленно пошли по траве вокруг Думгротского холма. — Получается?

Мила хотела просто сказать, что все хорошо, но тут вспомнила их с однокурсниками первый обед в Дубовом зале.

— Расскажи, — заглядывая ей в лицо и благодушно улыбаясь, попросил Горангель. — У тебя на лице написано, что ты вспомнила что-то забавное.

— Э-э-э, — нерешительно выдавила из себя Мила, неуверенная, стоит ли рассказывать ему такие глупости. Но в конце концов решила: будь что будет. — Ну-у-у, однажды мы с друзьями пытались превратить сосновую шишку в ступу. А она взяла и засыпала нас чешуйками — испортила обед. Получилось настоящее волшебство.

Горангель от всей души засмеялся. Если бы смеялся кто-то другой, подумала Мила, — выглядело бы как издевательство. А Горангеля ее рассказ просто развеселил, без всякой видимости взрослого превосходства.

— Наверное, — сказал он, улыбаясь, — нужно было попробовать какой-нибудь более легкий предмет.

— А, да! — согласилась Мила. — Мы тоже решили, что шишки — это очень опасно и нужно колдовать на чем-нибудь попроще.

Горангель рассмеялся еще громче.

— Вообще-то, я имел в виду ступу, — пояснил он сквозь смех. — Превратить шишку не в ступу, а во что-нибудь поменьше размером.

— А-а-а… — сконфуженно улыбнулась Мила и, почувствовав себя глупо, поспешила сменить тему: — А как высоко может взлететь Беллатрикс?

Горангель проницательно глянул на Милу, но разоблачать ее не стал.

— Очень высоко, — ответил он, — выше облаков.

— А там, наверху, страшно?

Горангель восторженно улыбнулся. Миле показалось, что он на миг вспомнил свои ощущения во время полета. Она тоже летала, но одно дело — в удобной ступе, а другое — верхом на крылатой лошади.

— Страшно только в первый раз, — ответил он, — а потом… Потом ты уже знаешь, что пегас никогда не скинет своего седока, потому что, когда ты с ним в воздухе, вы единое целое. Ты просто не можешь упасть — твой крылатый конь этого не допустит.

Мечтательный взгляд Горангеля, невероятно спокойный и мирный, заскользил по горам, и Мила невольно посмотрела туда же. Горные вершины купались в солнечном мареве, как будто вылитые из чистого золота. Трудно было себе в этот момент представить, что скоро наступит осень, и все вокруг окрасится в тоскливые серые тона.

— Пегас не просто служит человеку, для того чтобы носить его на себе, — продолжил Горангель. — Хотя, конечно, когда поднимаешься над облаками на спине крылатого коня — это уже кажется чудом. Но волшебство пегасов заключается не только в их крыльях. Каждый из них сам выбирает себе друга-хозяина и всегда сохраняет ему верность. Но самое волшебное качество — это то, что пегас всегда чувствует, когда он нужен своему хозяину и, где бы тот ни был, приходит к нему на помощь.

— И они все такие? — очарованная его голосом, спросила Мила.

— Все, — ответил Горангель, чуть склонив голову набок. — Даже Черный пегас.

— Черный пегас? — переспросила Мила с нескрываемым интересом.

— Ты никогда не слышала предание о Черном пегасе? — спросил Горангель.

— Нет.

Лицо Горангеля приняло загадочное выражение, а зеленые глаза опять стали похожи на драгоценные камни с их холодным светом.

— Черный пегас, — задумчиво повторил он еще раз, глядя прямо перед собой. — Фантом. Призрак. Возрождающийся из мрака с пробуждением зла. Согласно поверью, Черный пегас существовал со времен рождения света и тьмы. Много веков подряд он появлялся тогда, когда в волшебном мире возникал колдун, способный поколебать устоявшееся согласие. Кто-то сильный и темный. Кто-то, несущий большое зло.

Горангель сделал чуть заметное движение плечами.

— Никто не знает, как черный конь и его новый повелитель узнают друг друга. Может быть, это знание хранится в их темных душах?

Мила настолько прониклась рассказом о темных силах, что тень от холма, на котором стоял Думгрот, показалась ей страшным предвестником мрачных времен. Перед ее глазами мелькнули пустые, одинокие коридоры замка, наполненные гулким эхом. И это эхо уносит к сводам жуткие голоса злых духов. А кругом — ни одной живой души.

Потом Мила вспомнила, что сегодня воскресенье и коридоры замка действительно пусты. Разве что сторож время от времени прогуливается по этажам из одного крыла в другое. Подумав об этом, она сама себе показалась смешной.

— Похоже, я тебя напугал, — негромко сказал Горангель, и, повернувшись к нему, Мила увидела новую партию звездочек в его глазах. Он немного посмеивался над ней, но ей почему-то это не было обидно.

— Нет! — Мила чересчур поспешно качнула головой.

Горангель засмеялся, слегка откинув голову назад, и в попытке не поддаваться чарам его эльфийского смеха Мила заметила, как под прядями светлых волос мелькнуло заостренное ухо, кажущееся полупрозрачным. Тут она впервые подумала, что, всегда мысленно называя его эльфом, никогда не была уверена, что это на самом деле так. И сейчас ей представилась прекрасная возможность спросить об этом. Но, решив, что можно было бы и спросить, она тут же ощутила неловкость.

— Скажи… — голос Милы опять слегка охрип и она закхекала, почувствовав себя совершенно по-идиотски.

— Что? — на лице Горангеля было вежливое внимание.

«Ну вот, — подумала Мила, — теперь давай спрашивай. И пусть он думает, что любопытство — это не то качество, которым тебя обделили. В отличие от хороших манер».

— Скажи, а можно у тебя спросить…

— Правда ли, что я эльф?

Мила вскинула на него глаза, обескураженная тем, что он прочел ее мысли.

— Все об этом спрашивают, — пожал плечами Горангель. — Да, эльф, но только наполовину. Чистокровных осталось единицы. Никого, кроме своей матери, из эльфийского рода я не знаю. Но я чувствую свою причастность к тем, которые были до меня. Я всегда ощущаю родство с ними, их силу, их мудрость. Это внутри меня… Хотя они и были другими — более совершенными…