– а христианское население Антиохии тем временем напало на мусульман в городских стенах. Скоро мусульман как ветром смело: большая их часть, во главе с командиром, бежала из города.
Антиохия снова стала христианской. Однако казалось, что эта победа ни к чему не ведет. Уже некоторое время мусульмане собирали очень большую и серьезную армию из сил, присланных многими султанами и эмирами, под командованием султана Кербоги. Опасаясь встречи с этой армией, появились новые дезертиры, и среди них зять Боэмунда Вильгельм де Гранмесниль. Дезертиры добрались до византийского лагеря в Александретте как раз тогда, когда Алексей, услышав, что Антиохия взята, готов был продолжить марш на юг и предъявить права на побежденный город; туда же собирался вернуться и Стефан Блуа. Но известие о приближении мощных сил Кербоги разрешило вопрос. Все согласились, что крестовый поход уже не спасти, и, повернувшись к крестоносцам тылом, двинулись на север. Стоит отметить, что, когда Стефан Блуа вернулся домой, за трусость его заклеймили все, даже собственная жена – и всеобщее презрение так подействовало на Стефана, что он набрал новую армию, повел ее обратно в Святую Землю и был убит в неудачной атаке на египтян в битве при Рамле. Стоит также отметить, что этим своим отступлением Алексей уничтожил все остатки доверия крестоносцев. Именно тогда, когда они отчаянно нуждались в помощи, он бросил их на произвол судьбы.
Крупные и хорошо обученные силы Кербоги появились у ворот Антиохии 9 июня 1098 года. Ситуация выглядела безнадежной: к этому времени у крестоносцев не осталось и двухсот боевых коней [377]. Из этого Кербога заключил, что крестоносцы укроются за стенами и уйдут в глухую оборону. Многие командиры крестоносцев также полагали, что это единственная стратегия – иначе остается только сдаться.
Несколько дней шла жестокая борьба между Кербогой, штурмующим город, и крестоносцами, защищающими стены, с серьезными потерями с обеих сторон. Но дальше вмешалась религия. 11 июня один священник объявил: ночью ему явился Христос и обещал, что через пять дней крестоносцы получат помощь свыше. В ответ все вожди крестоносцев поклялись не бросать свою миссию. Затем, 14 июня, граф Петр Варфоломей сообщил, что ему явился в видении апостол Андрей и открыл местонахождение Святого Копья – того, которым римский солдат пронзил бок Иисуса во время Распятия. Многие клирики отнеслись к этому скептически, однако несколько знатных людей поверили этому рассказу и вместе с Варфоломеем принялись копать в указанном месте. Они выкопали кусок железа, в котором узнали наконечник копья, и это известие наполнило всю армию радостным воодушевлением. Со святым копьем в руках, верили крестоносцы, они будут непобедимы. Невероятно, но так и вышло!
20 июня 1098 года крестоносцы признали Боэмунда верховным командующим своей соединенной армии, в силу его военного опыта и серьезности ситуации. Он немедленно начал готовиться к выходу из города и атаке на турок – не только потому, что божественные знамения обещали победу, но и потому, что боевой опыт подсказывал ему: это «опасная игра» [378], но и наилучшее военное решение. Итак, 28 июня оставшиеся силы крестоносцев со Святым Копьем (его нес хронист Раймунд Агилерский) вышли из Мостовых Ворот Антиохии, чтобы встретиться лицом к лицу с сильно превосходящей их численно армией Кербоги. Турки напали немедленно, однако сдали назад, столкнувшись с несгибаемыми, отлично вооруженными и дисциплинированными рядами тяжелой пехоты, каждый воин в которой был уверен, что он – член воинства Божьего. Во многих отношениях, можно сказать, повторилась битва при Туре. Мусульмане бросались на ряды христианской пехоты – и гибли. Ряды крестоносцев казались совершенно неприступными. Скоро турки начали отступать, а затем и обратились в бегство. Крестоносцы, сомкнув ряды, двинулись вперед, захватили лагерь Кербоги и убили всех, кто не успел убежать. Единственная причина, по которой некоторым турецким силам все-таки удалось скрыться – та, что крестоносцам недоставало лошадей, чтобы их догнать. Такая полная победа над столь мощным врагом даже задним числом казалась многим крестоносцам непостижимой. Рассказывали, что во время битвы с небес спустился отряд конных святых и присоединился к нападающим [379].
Так была уничтожена еще одна мощная турецкая армия, и дорога на Иерусалим теперь была открыта. Но туда Боэмунд пока не собирался. Вместо этого он начал переговоры о том, чтобы стать правителем нового государства, которое будет основано в Антиохии. Изначальное соглашение с императором Алексеем, которому все крестоносцы принесли присягу на верность, признавало права императора на все территории, недавно бывшие частью Византии. Сюда входила и Антиохия. Однако, говорил Боэмунд, Алексей бросил их в беде, так что теперь все клятвы и присяги ему лишены силы. Более того, поскольку именно Боэмунд договорился о том, чтобы отворили ворота, и ввел войска в город, и поскольку благодаря этому он стал очень популярен у христианского населения города, именно он должен им править. Большинство вождей согласились не признавать никаких прав за Алексеем, однако были не готовы уступить Антиохию Боэмунду. Остаток года прошел в спорах и разных маневрах вокруг притязаний Боэмунда. Эта задержка не означала нежелания идти дальше, к Иерусалиму; но идти на юг было решено после наступления весны. Этот промежуток крестоносцы использовали для отсылки посланий к папе Урбану, в которых просили его самого приехать и возглавить их армию. Некоторые историки считают: крестоносцы знали, что папа не поедет на восток, но такое послание помогало «отложить необходимость решать судьбу Антиохии» [380].
Тем временем армию по-прежнему преследовали испытания. Разразилась эпидемия (возможно, брюшной тиф) [381], и многие умерли. Не хватало провизии – пришлось съесть оставшихся лошадей. Скоро люди начали есть «листья, колючки и кожу» [382]. Снова, как и в Никее, многие бедняки умерли от голода. В декабре под руководством нескольких обедневших рыцарей группа бедняков вооружилась захваченным мусульманским оружием, в котором недостатка не было, и сделалась разбойничьей шайкой. Эти разбойники, известные как тафуры, славились религиозным фанатизмом и жестокостью. В поисках средств, чтобы купить еды, они захватили мусульманский город Мааррат-эн-Нууман. Последовала резня и даже, по некоторым сообщениям, случаи каннибализма [383].
В феврале крестоносцы наконец начали поход на Иерусалим. Боэмунд сопровождал их примерно пятьдесят миль, до Латакии, а затем по взаимной договоренности вернулся, чтобы принять власть над Антиохией. Латакия была портовым городом; дальше крестоносцы продолжили путь по побережью. Несколько раз их снабжали провиантом корабли, присланные из Генуи, Пизы и даже из