— А, левши, – Женька только головой покачала. — Баяр – удивительный.
— Потому мы за ним хоть на смерть, – ровно ответил второй десятник, и все воины с серьезным видом кивнули.
Десятники никуда не спешили, кони шли ровным шагом и очень тихо. Кони у кохтэ – очень воспитанные. Женька сидела как на иголках: зуд в затылке был каким-то волнообразным. То усиливался, то совершенно стихал. И вроде бы – опасности явной не было. Их действительно не ждали с этой стороны.
Как всегда, боль пришла внезапно, остро, до потемнения в глазах. Все, что она успела – выдохнуть лишь “Стреляй”. И пригнуться.
Раздались крики, в небо полетели стрелы – кажется, из всех концов степи. Ржали кони – иштырские. Кричали гортанно люди. “Женькины” десятки вдруг сорвались с места, да так дружно – растягиваясь в цепочку и выпуская стрелы с такой скоростью, что у нее в глазах зарябило. Она и сама, кажется, стреляла: лук в ее пальцах и пел, и стонал.
Маленькие фигурки в черном бестолково метались, а между ними, словно ангелы смерти, сверкали саблями всадники Баяра. В стане врага царила паника.
Часть иштырцев, пытаясь бежать, выскочила прямо на Женькину сторону – и попала под беспощадные стрелы. Не ушел никто.
Громкий гул рога – и Бат вдруг командует: отступаем, даже рукой машет для особо тупых – таких, как Женька. Разворачиваются, скачут обратно.
По ее ощущениям – ушли. Останавливаются, оглядывают себя: все целы. У одного только рукав распороли, еще у пары человек стрелы торчат из кожаных доспехов. Ничего серьезного. Понятно, почему Баяр ее отправил в тыл.
Проверяют стрелы, поправляют луки. Бат и Есугай пристально глядят в небо. Что они там хотят найти? Небо все плотнее затягивает черными тучами, с каждой минутой темнеет.
— Что дальше? – нервно спрашивает Женя.
— Сейчас снова атакуем, – сообщают ей. – Лук держи наготове. Иштырцы явно не ждут повторной атаки.
Женька в этом сомневается, но когда высоко в небе взлетает горящая стрела и раздается звук рога, вместе со всеми мчится на врага. Стреляет и кричит, срывая голос, и уклоняется от вражеских стрел. Воины вокруг выхватывают сабли, наконец влетая в толпу иштырцев, а у нее сабли нет, только лук, и все, на что ей хватает мозгов – это спрыгнуть с коня и, упав в траву, наблюдать за боем со стороны. В самом деле – не с ножом же ей под сабли прыгать?
А потом она вспоминает уроки Баяра и тихо шепчет: “Гал”. Результат неожиданный – полузатоптанные костры иштырцев вдруг взвиваются столбами пламени.
“Демоны!” – разносится вопль по стану. – “Это не кохтэ – это огненные демоны пришли за нами!” И словно в ответ – рев рога, а потом – раскат грома, такой близкий и оглушающий.
И бой заканчивается.
Иштырцы бросают оружие, вопя от страха. А кохтэ останавливают своих коней, сабель, впрочем, не убирая.
Первая капля дождя падает на нос Женьке. Одна, вторая… И вдруг небо буквально исторгает из себя потоки воды. Таких дождей девушка не видела ни разу. Она словно ослепла и оглохла. Промокла насквозь мгновенно – словно под водопадом оказалась. Сжалась в комок, инстинктивно закрывая руками голову, хватала губами воздух. Рядом вдруг оказались люди: она узнала Бата. Он накинул на нее свой доспех. Поздно, конечно, но ей вдруг стало совсем не страшно. Еще несколько кохтэ окружили ее, держась рядом, прикрывая своими телами от непогоды, от порывов ветра. И страх ушел совершенно – она была не одна.
29. Рюс?
Дождь закончился, и кохтэ поднимались с земли, осматриваясь и собирая в кучу тела погибших. Из сотни Баяра погибли четверо, еще с десяток были ранены, но не смертельно. У иштырцев дела были гораздо хуже. Убитых было очень много: раненых уже добили на месте. Относительно живыми оставили несколько человек: совсем еще мальчишек, не старше того же Охтыра. Они сверкали затравленно глазами, тоже мокрые насквозь, связанные, жалкие.
— Я с детьми не воюю, – веско сказал Баяр своим воинам. – Отрубим им мизинцы – и отпустим в их земли. Но – без коней и без оружия. Пусть рассказывают всем о великих кохтэ, которым повинуются и огонь, и вода.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Они умрут без оружия, – сказала тихо Дженна, подбираясь к мужу. – Ты убьешь их… только по-другому.
— Что ты предлагаешь?
— Дай им нож. Один на всех. Этого хватит, чтобы найти пропитание.
— Согласен, – он усмехнулся как-то недобро. – И недостаточно, чтобы вернуться нас убивать.
Задал мальчишкам несколько вопросов на незнакомом Дженне языке, выслушал сбивчивые ответы. Она внимательно рассматривала иштырцев. У одного были светлые волосы и серые глаза. Остальные – кудрявые, очень смуглые, тонкокостные.
— Этот – не иштырец, – указала она Баяру. – Похож на рюса.
— Бывает. Сын рабыни или похищенный в детстве ребенок. Но он пришел в земли кохтэ с оружием.
— И все же… – у Женьки вдруг отчаянно зачесался затылок. – Он другой. Осмотри его. Мало ли…
Баяр внимательно взглянул на жену. Он уже привык, что она видит чуть больше простых людей, чувствует по-другому. Чует опасность, вызывает огонь. Одни только огненные всполохи чего стоили – он, конечно, сразу понял, чьих рук это дело. Не удивился бы, если бы и грозу призвала она, но скорее – очень удачное для него совпадение. И если Дженна просит обратить внимание на одного из пленников, ему вовсе не сложно ее послушать.
Повинуясь жесту командира, сероглазого мальчика оттащили в сторону и раздели догола – кажется, люди Баяра мечтали найти еще одну девочку. Увы, чуда не случилось. Самый настоящий мальчик: худой – ребра наружу торчат, белокожий, с большим родимым пятном под лопаткой и шрамом от ожога на правой ноге. В левом ухе – серьга с голубым камнем. На бледном от страха лице веснушки.
— И что скажешь, жена?
— Возьмем его себе?
— Зачем? Чтобы он ночью нас зарезал? Или поджог твой шатер?
— Я… не знаю. Где-то есть земля, где живут такие, как он? Вдруг его кто-то ищет?
Баяр глубоко вздохнул… и вовремя себя остановил. Она права. Иштырцы никогда не забирали к себе детей. Никогда. А если рабыня рожала ребенка – мальчиков убивали сразу. Девочек оставляли. Даже если кто-то и пожалел своего сына – все равно никогда бы не взяли его в войско. Значит, не простой мальчишка.
В случайности третий сын хана давно не верил, а вот в направляющую руку Великих Предков – очень даже. Он уже получил от них даже не один подарок: сначала – жену, равной которой нет и не найти, потом – свой народ. Теперь вот на его пути появился этот необычный мальчишка.
А парень вдруг зашипел как змея и плюнул в сторону кохтэ.
Баяр спокойно подошел к нему вплотную и ударил по губам – как когда-то Женьку.
Сказал ему на иштырском, который, разумеется, понимал:
— Еще одно слово в сторону моей жены – и тебе вырвут язык, раб. Сейчас ты жив только благодаря ей. Она из рюсов, и думает, что ты – ее соотечественник. Остальных – убьют сейчас возле реки. Принесут в жертву предкам.
Мальчишка побледнел еще больше и закричал:
— Меня убейте тоже! Лучше умереть воином, чем жить рабом!
— Слишком просто для тебя. Поедешь с нами.
— Я умру сам.
Дженна поглядела на его лицо, вздохнула и сказала Баяру:
— Спроси, чей он сын?
Спросил и получил ответ невозможный, немыслимый просто: сын кагана, то есть иштырского хана. Вот этот – светлоглазый и белокожий? Смешно. А мать кто?
Матери парень не знал, таких вот сынов у кагана было много и от разных женщин.
Все больше Баяр убеждался, что Дженна права. Мальчишку нужно брать с собой, пригодится когда-нибудь.
Короткий кивок головы – и отчаянно сопротивляющегося “каганенка” связывают, опутывают веревками буквально как колбасу и довольно бережно укладывают на землю отдыхать. Рот ему тоже затыкают. Остальных мальчишек уводят – отведут за реку, где начинаются “ничьи” земли, да и отпустят. Видя лукавые ухмылки на лицах своих ребят, Баяр не сомневается, что запугают иштырцев до дрожи в коленках. Наговорят всякого: что их приятеля будут долго и мучительно пытать, а может – кастрируют и сделают вечным рабом – самая страшная участь для мужчины.