Киммериец нажал на дощатую дверь, хлипкий запор отлетел, и перед едва успевшим спустить штаны толстяком возник тот, о ком он расспрашивал второй день всех и вся.
— Не ожидал? — вкрадчиво спросил оцепеневшего от страха толстяка варвар, закрывая за собой дверь. — Ты что-то хотел разнюхать обо мне, вонючий шакал? Так спрашивай.
От ужаса его собеседник мог только нечленораздельно мычать.
— Говори, подлец! — Конан, схватив его за воротник рубахи, несколько раз двинул головой об стену. — Что тебе надо и кто тебя послал? Клянусь Белом, я утоплю тебя сейчас в этом дерьме!
— Пощади! — обрел наконец дар речи толстяк, безуспешно пытаясь поддержать сползающие штаны. — Я тебе все скажу…
— Ну! — рыкнул на него Конан.
— Это не я, это мой хозяин, — заскулил толстяк, — он велел… он велел…
— Говори же, ублюдок! И покороче, мне некогда возиться с тобой. — Варвар сжал ему горло так, что тот захрипел.
Конан отпустил его шею, толстяк пришел в себя и, дробно стуча зубами, продолжал:
— Я Эугеш… упра… управля… ющий Лиаренуса. Мой господин, знаменитый маг, велел все узнать про тебя. Где ты живешь, что де… дела… дела…
Варвар тряхнул его еще разок.
— Зачем это ему нужно?
— Он… он не сказал. Он только велел узнать…
— Где он сейчас? — продолжил свой допрос Конан.
— Мне нельзя этого говорить, иначе он меня накажет, — заскулил Эугеш.
— Ну ты и болван, — варвар схватил толстяказа ноги, перевернул его и сунул головой в отверстие выгребной ямы, — если не хочешь плавать там, говори!
— Ой, не надо! — заверещал Эугеш. — Скажу, скажу, только отпусти!
Киммериец вытащил толстяка, но уже без свалившегося в выгребную яму синего тюрбана. Его лысина блестела в лучах пробивавшегося сквозь щели стен солнца, щекастая рожа покраснела от прилива крови.
— Мой господин в своем поместье, — отдышавшись, сказал Эугеш.
— Где это? — Варвар уже начинал терять терпение.
— В двух днях пути отсюда, на… на… севере, у Кезанкийских гор.
— Проведешь меня туда?
— Нет, нет, хозяин превратит меня в растение, и тебя тоже, — проговорил Эугеш. Лицо его было искажено неподдельным ужасом, голова тряслась, губы побелели.
— Тогда боги простят меня, — решил Конан, смыкая свои стальные пальцы на горле бывшего управляющего Лиаренуса, — твоя служба закончилась, лысый дурак.
Швырнув бездыханное тело рядом с выгребной ямой, киммериец выглянул наружу и, увидев, что происшествие не привлекло зрителей, поспешил на базарную площадь. Там Конан свистнул водоноса и, выпив кружку прохладной воды, продолжил свой путь к таверне Абулетеса.
* * *
Когда Конан вошел в таверну, к нему подбежал мальчишка-подавальщик и, заговорщически подмигнув, шепнул:
— Тебя ждут.
«Кому я еще понадобился?» — пожал плечами киммериец, но пересек зал и осторожно отворил дверь, ведущую во внутренний дворик. Он увидел худощавого старикашку в красном камзоле, в котором узнал Гисана, главного подручного чернобородого советника.
«Ну, нет! Больше меня в этот дворец не заманишь», — ухмыльнувшись, он шагнул на мощеный камнем дворик.
— Привет тебе, киммериец! — Старикашка приподнялся с дивана и знаком предложил Конану сесть рядом.
У варвара не было никаких предубеждений против этого Гисана: хоть он и не питал доверия ни к одному из людей советника, но все-таки помощь старикашки в свое время оказалась ему весьма полезной. Если бы не его сведения о дворце этого лекаря, то, может быть, Конан сейчас скучал на Серых Равнинах.
— Что еще тебе надо от меня, старая задница? — спросил Конан в ответ на приветствие, располагаясь на мягких подушках рядом с Гисаном.
— Хозяин хотел бы поговорить с тобой, — начал Гисан своим скрипучим голосом.
— Поговорили уже, — с ухмылкой перебил его варвар, — клянусь Белом, я больше не жажду попасть в этот дворец.
— Сейчас будет по-другому, — ответил старикашка, — господин разрешил тебе взять оружие, а если захочешь, то и двух-трех охранников.
— Ты что, спятил от жары, — захохотал Конан, — какие у меня охранники, да и разве они мне нужны?
— Есть дело, за которое тебе хорошо заплатят, — пытался продолжить Гисан.
— Ха-ха! Как в прошлый раз, наверное?
Оглушительный хохот варвара привлек внимание кого-то из челяди Абулетеса. Дверь во дворик отворилась и тут же захлопнулась, потому что Конан запустил в нее подвернувшимся под руку кубком. Шлепнувшись о дверь, серебряный кубок смялся в лепешку, оставив отметину на дубовой доске.
— Говоришь, охрана…
— Господин согласен заплатить тебе за старое дело серебром, две чаши, — старикашка остался невозмутим, — он уверен, что камень у мага, но раз ты не был у него еще…
Откуда ему было знать, что Конан уже пошарил у колдуна?
— Вот это другой разговор! — Варвар посмотрел на старикашку с некоторым интересом. «Ха! — подумал он, — не все знают твои хваленые соглядатаи!»
— Так вот, если не боишься, то господин приглашает тебя во дворец, — напомнил Гисан.
— Чтобы я испугался? — Варвар сжал кулаки. — Это не страх, просто-напросто неохота совать голову в петлю. Ты должен это понимать, старый шакал!
Конан хлопнул в ладоши, мальчишка с кувшином вина появился в дверях, выжидательно глядя на варвара.
— Неси, что стоишь? — рявкнул киммериец. — Давай, Гисан, пропустим по кружечке вина, — предложил он старикашке, — насухо нам договориться вряд ли удастся.
— Идет, — согласился Гисан.
Потягивая вино, варвар размышлял про себя:
«Какое же дело может предложить мне этот ублюдок? Опять задушить кого-нибудь — эти мне дворцовые дела… Правда, две чаши серебра — это уже что-то. Надо подумать. Эх, жалко нет Ловкача рядом, эта хитрая шельма очень бы мне сейчас пригодилась!»
Старикашка сидел молча, не торопя варвара, и маленькими глотками тянул красное аргосское — Абулетес не поскупился, выставил вино для почетных гостей.
— Вот что, — прервал молчание киммериец, — я, пожалуй, навещу твоего хозяина, но только деньги за старое пусть дает вперед.
— Они здесь, — коротко ответил старик.
Он пошарил за своей спиной и вытащил кожаный мешок средних размеров. Судя по тому, как Гисан поднял его и положил на столик, мешок был тяжелый. Развязав узел, старикашка начал высыпать на блюдо, стоявшее перед ним, новенькие, словно только что отчеканенные, серебряные монеты. Со звоном они рассыпались по блюду, постепенно заполняя его до краев.
— Ровно две чаши, можешь проверить, — гордо произнес Гисан, любуясь произведенным на киммерийца эффектом.