Сверху донесся странный шум, и по ступенькам слетел Терцо, одетый столь же смешно как Грем, только на нем одежда выглядела как-то неестественно. Наверное, дело было в том, что одежда Грема выглядела уже поношенной и обжитой, все на отце было новым, несомненно, купленным недавно. Хорошо, что хоть бирки обрезал.
— Ты что погладил панаму и штаны? — удивилась я, разглядывая отца. Стрелки на его штанах, военного подобия, выглядели глупо.
— А что, не нужно было?
Минут пять я и Грем ухахатывались от вида Терцо.
— Ты собираешься в этом очаровывать жаб? — Грем, как никогда, был сегодня далек от той серьезности, которую я привыкла видеть в нем. Почему такая смена настроения?
Я смотрела на него удивленная, и впервые заметила, что он захватывающе красив. Ему давно нужно перестать искать свою жену и найти себе новую любовь. Странно, но я так спокойно представляла себе то, что для этого ему придется, обратить живого человека в вампира.
Калеб прав, я совершенно не правильно воспринимаю мир вампиров, живя с ними так близко. Разве можно так спокойно думать о том, что кому-то придется расстаться со своей жизнью, чтобы стать вампиром? Все дело было в том, что я была готова поступить так. Но будет ли готова та девушка? Меня передернуло от своего равнодушия.
— Каких жаб, — раздраженно бросил Терцо, видимо чувствовавший себя неловко, в непривычной одежде. — Мы же идем на охоту.
— Ну я то знаю, но не переживай, некоторые дамы, оценят твой стиль для рыбалки.
Терцо выглядел расстроенным.
— Думаешь, это слишком? — он расставил руки в сторону, рассматривая себя.
Я покачала головой, улыбаясь про себя, и вернулась на кухню. Отец и Грем вели себя словно дети. Даже не смотря на свой возраст и постоянные напутствия, Калеб отличался от них, трудно было поверить, что ему не 19.
Самюель ворвалась в кухню, благоухая и выглядя, как цветок. Кажется, она тоже немного перестаралась, кто, смотря на нее, даст ей 32 года, выглядела она не старше Калеба.
— Твой отец и Грем, сущие дети, теперь они решают у кого лучше удочка. Ну, какая им разница, они же и так не идут на рыбалку?
Я смотрела на взволнованную Самюель и понимала ее тревогу. В Чикаго к нам никогда не приходили их гости или друзья люди, но маленький городок несет в себе такие вот изменения, и ей, конечно же, хотелось, чтобы все было на высшем уровне. Все-таки сказывалось благородное воспитание Самюель. Но слушая ее и смотря на отца с Гремом, у меня появлялось ощущение, что они, ни чем не отличаются от людей. Суета Самюель напомнила мне, как проходили званые ужины в доме родителей Фионы, моей родной матери, все и всегда должно было быть на высшем уровне.
— Думаю, это очень по-мужски, выхваляться своими игрушками, — констатировала я философски. Смотреть на родителей таких счастливых, как никогда прежде, было так приятно. — Главное чтобы они не начали спорить у кого более человеческий вид.
Самюель мимолетно улыбнулась, очевидно, не вслушиваясь в мою болтовню.
— Дорогая, как ты думаешь, может, стоит, все-таки надеть футболку, что-то я давно не рыбачил, может это будет нормальней? — В кухне появился отец. Увидев лукаво блестящие глаза Грема, притаившегося за его спиной, я поняла, кому принадлежит такая идея.
Точно дети. Я, пряча улыбку, покачала головой. Вопрос Терцо привел Самюель в замешательство, ей тоже хотелось, чтобы все было очень по-человечески.
— Честно говоря, впервые слышу, чтобы ты когда-либо рыбачил, — удивилась она, ее глаза придирчиво оббежали наряд мужа. — Может не стоит. Для простого человека, в октябре, рыбачить на речке только в футболке, — будет слишком холодно.
Грем, который, безусловно, это знал и, наверное, использовал свой талант, чтобы убедить отца, стоял, совершенно не скрывая смеха.
— Да, интересно, почему такая идея вообще пришла мне в голову? — наконец до Терцо дошло, что это проделки Грема. Отец покосился на него, улыбаясь. — Хитро придумал.
— Так, идите дети в гостиную, и нечего тут топтаться. И пожалуйста, ведите себя серьезней, не хочу, чтобы дамы из комитета плохо о вас подумали, — проворчала Самюель, стараясь сдержать улыбку. Мне пришлось отвернуться, когда она страстно поцеловала Терцо, перед тем как настойчиво вытолкнуть его и Грема из кухни.
— Может тебе чем-нибудь помочь? — обернувшись ко мне, спросила Самюель. Ее глаза пробежались по тарелкам с готовыми закусками.
— Все уже готово, и я сейчас тоже ухожу, — сообщила я, снимая передник, — не забудь вытащить из духовки пирог с яблоками, он уже готов, просто не хочу, чтобы быстро остыл.
— Ты не останешься с нами? — нахмурилась мама, ее глаза пытливо рассматривали меня.
— Нет, все веселье, уйдет вместе с Гремом и отцом, — усмехнулась я, — не думаю, что мне будет интересно послушать местные сплетни.
Самюель обижено поджала губы:
— Ну, мы не только сплетничаем.
Я примирительно обняла ее за талию. Она была столь прекрасна сегодня, что я ощутила себя, странным подобием девушки, — некрасивой и распухшей.
— Конечно же, нет, прости, я не то имела в виду, — извинилась я, не желая ее расстраивать, — просто такие посиделки не для меня.
— О, ужас, неужели ты считаешь меня провинциальной матроной?! — всерьез испугалась Самюель, напомнив мне Оливье.
— Нет, но я лучше проведу время с Бет, Евой и Теренсом просматривая старые фильмы, чем стану выслушивать методы борьбы с сорняками в цветниках.
Самюель понимающе качнула головой. Она знала, как я не любила цветы и все что связано с огородом, а в прошлый раз мать Оливье почти час рассказывала, как она укрепляет корни рододендронов. Пытка цветами продолжилась когда, эстафету перехватили сестры Стоутон, рассказывая о своих кустах роз, и стало просто невмоготу, когда их поддержала миссис Фослер. Даже не будь у меня планов на сегодняшний вечер, я бы все равно подалась куда-нибудь подальше от этого КЛЗ — Клуба Любителей Зелени. Дядя Прат, в шутку называл их травоманами. И считал, что на них стоит натравить отдел по борьбе с наркотиками.
— С чего бы они так радовались цветочкам, если не выращивают их, а потом не курят. Не могу представить себе, для чего еще им нужна вся эта зелень, — говорил он, насмехаясь над нашими соседями в Чикаго.
Конечно же, я не была согласна с Пратом, понимая, что вряд ли цветы могут быть наркотическим средством, но так же как и он не разделяла радости по поводу садоводства. И хотя Самюель невозможно было назвать любительницей цветников, она мечтала разбить маленький в нашем садике, чтобы он напоминал ей дом во Франции, где она выросла. Когда она родилась, в каждом доме, уважающего себя дворянина, обязательно должен был быть цветник. Она вспоминала цветы, которые высаживала ее мать и тетя и, я догадывалась, — грустила.