— Да, — ответил на это Розбуа, — мысль, пришедшая тебе на ум, была счастливая; в замешательстве мне бы это никогда не пришло в голову, а между тем все разрешилось просто!
— Так всегда и бывает — самые простые и мудрые мысли приходят в критический момент. Но хочу заметить, Розбуа: вот уже который день я тебя вовсе не узнаю!
— Ты прав, я и сам не узнаю себя с некоторых пор, — отвечал канадец таким же спокойным тоном, как обыкновенно, — однако же…
Розбуа не докончил своей речи.
— Мы отклоняемся с пути, Розбуа, — заметил тихо Хозе, — вон видишь дальше туманные клубы, которые так выдаются, — это должны быть верхушки ив, растущих на берегу.
— Ты совершенно прав, — возразил старик, — по огням, светящимся справа и слева, можно легко угадать, как мало мы отплыли за эти полчаса.
Но тут островок, казалось, понесло быстрее течением. В несколько минут он описал два поворота, и вскоре верхушки отдаленных деревьев стали обрисовываться менее четко. Оба охотника перекинулись беспокойными взглядами.
Плот продолжало нести к берегу. Один из огней, который перед тем едва был заметен, стал мало-помалу увеличиваться перед глазами взволнованного Розбуа.
При еще неясном свете разведенного костра уже можно было различить индейского часового, в полном воинском одеянии, стоявшего прямо и неподвижно.
Длинная грива бизона покрывала голову индейца, над которой развевался пук перьев, похожий на украшение, употреблявшееся на римских шлемах.
Канадец указал Хозе на часового, стоявшего опершись на копье. К счастью, туман был слишком густ для того, чтобы апах, который виден был только на фоне огня, мог заметить темную массу острова, подобно уснувшей птице, плавно подвигавшейся на поверхности воды.
Однако индеец отбросил назад развевавшуюся гриву, служившую ему украшением, и, как будто инстинктивно понимая, что хитрость и отвага его неприятелей могут обмануть его бдительность, поднял вверх голову.
— Не подозревает ли чего-нибудь этот разбойник? — спросил канадец, обращаясь к Хозе.
— О, если бы ружейный выстрел мог быть столь же тих, как и полет стрелы, я бы сейчас отправил эту бизонью рожу на тот свет караулить кого-нибудь другого, а не нас, — произнес испанец.
Вскоре охотники заметили, что индейский воин воткнул свое копье, на которое он упирался, в землю и наклонился всем телом вперед, прикрыв глаза рукою, чтобы лучше видеть даль.
Сердца беглецов тревожно забились, и в продолжение нескольких минут они почти не дышали.
Прошло несколько мучительных мгновений; наконец Розбуа вздохнул свободно — индейский часовой схватил опять копье в руки и принял прежнее положение.
— Если будет так продолжаться, — произнес Розбуа, — мы очень скоро наткнемся на ночлег этих чертей. Если бы только было возможно при помощи хорошего бревна рулить, мы тотчас же повернули бы на середину реки, но шум воды выдаст нас немедленно.
— А все же нам следует на это решиться; может быть, для нас лучше подвергнуться опасности быть замеченными, нежели самим выдать себя нашим врагам. Прежде, однако же, надо удостовериться, к берегу ли направляется течение, в котором мы теперь идем; если это действительно так, то нам нельзя будет долее медлить, и хотя подобие руля производит более шума воде, нежели весло, обвернутое полотном, однако нам надо стараться по возможности грести тише.
Высказав такой благоразумный совет, Хозе спокойно сломал кусок высохшего дерева и бросил его в воду. Наклонившись вперед, оба стали внимательно глядеть, по какому направлению понесет его.
В том самом месте была сильная быстрина, происходившая от глубокой впадины в ложе реки.
В первую минуту кусок дерева быстро завертелся, будто попав в водоворот, потом вдруг принял направление, противоположное берегу. Оба охотника едва не испустили крик радости, за которым, однако, скоро последовало разочарование.
Кусок дерева, гонимый подводным течением, разом повернул к берегу. Плывший до того времени островок остановился неподвижно; потом, уступая напору встречного течения, он быстро удалился от берега. Туманный покров, сгустившийся справа и слева, указал обоим охотникам, что плот принял благоприятное направление.
Так прошло около часа, в продолжение которого страх и надежда чередовали друг Друга, потом огни индейских бивуаков стали исчезать в отдалении, в тумане, скоро беглецы находились уже почти вне всякой опасности. Несмотря на это, нельзя было сидеть сложа руки.
Находясь от неприятелей уже на таком расстоянии, что можно было позволить себе передышку, старый матрос стал на задний край плота и принялся грести обломком дерева изо всех сил.
Плавучий островок шел по течению теперь несравненно быстрее, так что удерживаемый канадцем на самом глубоком направлении плот скоро прошел довольно значительный путь. Только теперь три друга могли считать себя до некоторой степени в безопасности.
— Скоро рассветет, — произнес Розбуа, — нам надо пристать к какому-нибудь берегу и продолжать путь пешком. Мы можем оторваться от погони гораздо дальше, нежели плывя на плоте.
— Хорошо, держи к берегу, где удобнее пристать, — отвечал Хозе, — далее мы пустимся пешком по течению реки, чтобы скрыть наши следы от индейцев; в случае же надобности можно будет раненого перенести на плечах, так что мы будем в состоянии подвигаться вперед довольно быстро. Как вы думаете, дон Фабиан, далеко мы находимся от Золотоносной долины?
— Я полагаю, что до долины нам остается всего час пути, и, без сомнения, мы достигнем ее еще до восхода солнца.
С помощью Хозе старик направил свой плот в сторону, и через какие-нибудь полчаса островок ударился с силою в мель. Пока Хозе и Фабиан перебирались на берег, Розбуа взял в руки раненого гамбузино, все еще лежавшего в бесчувственном состояний, и перенес его на траву. Раненый проснулся. При виде местности, столь отличной от той, где он уснул, Гайферос радостно огляделся вокруг.
— Пресвятая Дева! — воскликнул он. — Неужели мне придется опять услышать страшный рев, нарушивший мой сон?
— Нет, любезнейший, индейцы теперь далеко от нас, и мы спасены, — отвечал Розбуа. — Слава Богу, мне удалось спасти все, что дорого моему сердцу — моего Фабиана и моего старого товарища.
При этих словах старик обнажил свою седую голову и с чувством пожал руки Хозе и Фабиану.
Дав несчастному гамбузино несколько минут, чтобы прийти в себя, охотники пустились в дальнейший путь.
— Если вы не имеете сил, не отставая следовать за нами, — обратился Хозе к гамбузино, — то мы можем сделать для вас род носилок. Нам нельзя терять времени, если мы хотим избавиться от краснокожих разбойников, потому что, как только взойдет солнце, они наверняка бросятся за нами в погоню.