Читать интересную книгу Крым. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Потом на большом государственном совете провозгласил, что «так как изготовление икон – дело дьявольского искусства, то не должно им поклоняться». Льву придало уверенности извержение подводного вулкана близ Крита: из морских пучин стал извергаться огонь, а вместе с ним огромные камни, из которых сложился целый остров. Государь решил, что это свидетельство Божьего гнева за идолопоклонство.

Многие поддержали его, многие – нет. Когда императорский чиновник полез снимать особо чтимый образ Христа в квартале торговцев железом, его сбросили с лестницы и затоптали. Император приказал казнить виновных, но за них вступился патриарх Герман, за что был низложен и отправлен в ссылку.

Горячим противником реформы стал папа римский Григорий II. Сейчас это покажется странным, но тогда на соборе в Риме из уст римского первосвященника прозвучало проклятие иконоборцам, а одним из аргументов было: «Если Священное Писание предназначено для тех, кто умеет читать, то иконы – книги для безграмотных». Император же не пожелал прислушаться и к тем, кто умел читать лучше всех: когда его указы не одобрила «Царская академия», в которой состояли крупнейшие богословы, он закрыл академию. Вслед за иконами началась борьба с мощами святых.

* * *

Иконоборцами были и последующие императоры Исаврийской династии. При Константине V Богоборце (правил в 741–776 гг.) было закрыто множество монастырей, их здания превращены в казармы, арсеналы и даже конюшни. Монастырские земли раздавались офицерам и солдатам в пожизненное пользование. Монахов заставляли жениться и надевать мирскую одежду, противящихся предавали поруганию, изгоняли из столицы, а то и из страны.

В травле иконопластов (почитателей икон) был перерыв в три десятилетия, начавшийся в 780 г., когда за своего малолетнего (а потом и повзрослевшего) сына Константина VI правила царица Ирина. Природная афинянка, она собрала в Никее (в Малой Азии) собор, на который съехалось немало игуменов и монахов, пострадавших от репрессий. Было принято решение о восстановлении почитания икон, но при этом запрещалось молиться им как идолам (интересно, как этот пункт собирались контролировать).

На беду, царица Ирина была женщиной властолюбивой и жестокой: когда подросший сын захотел править сам, она приказала ослепить его в том же самом Багряном (Порфировом) зале, в котором она его родила (при византийском дворе был обычай: после восшествия мужа на престол императрицы рожали детей в этом зале. В отличие от старших братьев и сестер, такие отпрыски назывались порфирогенетами – «багрянородными»). Понятно, что с таким характером Ирина нажила множество врагов, и в 802 г. ее свергли. Сослали на остров Лесбос – туда, где когда-то жила и творила великая поэтесса Сафо. Царица вынуждена была добывать себе на пропитание прядением шерсти. Несмотря на все злые дела, которые она совершила во время своего правления, церковь причислила ее к лику святых – за заслуги перед нею.

Уже в 811 г. пришедший к власти Лев V Армянин восстановил запрет на иконы. При этом привел в том числе такой аргумент: все императоры-иконоборцы умирали своей смертью в столице, а иконопласты – или в ссылке, или на войне (так, свергший Ирину Никифор попал вместе с войском в болгарскую засаду – враги пленных не брали, а их царь Крум приказал изготовить из черепа императора кубок и пил из него – по знакомому нам еще со скифских времен обычаю).

И только в 843 г. произошло событие, с тех пор празднуемое в первое воскресенье Великого поста как торжество православия: по инициативе императрицы Феодоры, правившей в малолетстве Михаила III, верующие вновь могли без опаски почитать свои иконы.

Со всего православного мира в Константинополь собрались митрополиты, архиепископы, игумены и монахи со святых гор (Олимпа, Афона) и из других монастырей. Клирики и миряне, держа в руках свечи и образа, во главе с патриархом, императором и его матерью-правительницей совершили шествие, завершившееся Божественной литургией в храме Святой Софии. «И таким образом восстановлены святые и честные иконы для почитания и поклонения в храме Божием… Иконы были поставлены одновременно во всех церквах Константинополя» – так подвел итог многолетней борьбы византийский летописец. Было принято только одно ограничение, действующее поныне: в православных храмах не принято устанавливать больших статуй Христа, Девы Марии и святых.

* * *

За эти долгие десятилетия на Кавказ и в Крым, в ссылку или в добровольное изгнание, прибыло немало священников и монахов. В горном Крыму от той поры сохранились пещерные храмы и монастыри: Инкерманский во имя святого папы Климента, Свято-Успенский под Бахчисараем, Челтер-Коба и Челтер-Мармара в том же Бахчисарайском районе и другие. Некоторые храмы разместились в рукотворных пещерах – с алтарями, колоннами, приделами. Их, а также кельи для себя неустанно рыли и вырубали в горной породе монахи и отшельники.

Крымский люд, глядя на этих подвижников, чередующих тяжелый труд не с отдыхом, а с богослужениями и молитвами, не мог не проникнуться их примером. С тех пор Крым на несколько веков стал оплотом православной веры. Сохранил ее и в тяжкие годы господства иноверцев.

Глава 20

Святые Кирилл и Мефодий

Крымскую землю почтили своим присутствием и «апостолы славянства» – святые братья Константин (Кирилл, 827–869) и Мефодий (815–885).

Мы слишком привычно произносим «Кирилл и Мефодий». А ведь младший из братьев почти всю жизнь носил имя Константин и только за пятьдесят дней до своей кончины, приняв схиму, взял новое монашеское имя Кирилл (с ним и предстал пред Господом).

Мефодий и Константин родились в греческом городе Фессалониках, в семье имперского офицера высокого ранга. «Хорошего рода и богатого», как сказано в «Житии Кирилла и Мефодия». В семье было семь сыновей, Константин – младший из всех. Существует предположение о славянском происхождении братьев, но основным аргументом для него является то, что они слишком хорошо знали славянский язык македонского диалекта. Однако в тех краях многие греки владели славянским как родным: Фессалоники (по-славянски Солунь) были фактически двуязычным городом, в нем проживало много славян, а совсем поблизости была Болгария (болгары даже захватывали Солунь на какое-то время).

Из всех братьев Константин был самым талантливым и очень красивым человеком. Обучался он в Константинополе. Отец умер, когда мальчику было 12 лет; на него обратил внимание и взял на себя заботу о его воспитании государственный канцлер Феоктист, опекун малолетнего императора Михаила III. Вместе с Михаилом и другими мальчиками из знатных семейств Константин и воспитывался в дворцовом училище Мангаура, где преподавали самые лучшие учителя. Круг предметов был широк: философия, диалектика, риторика, арифметика, геометрия, астрономия.

По окончании училища юноша отказался от выгодного брака на крестнице своего доброжелателя Феоктиста, принял церковный сан и поступил на должность хартофилакса («хранителя библиотеки») при главном в империи храме Святой Софии (фактически такая должность соответствовала высокой ученой степени). Но при храме Константин не задержался: устав от административных обязанностей, поступил (а на самом деле – скрылся) в один из монастырей на берегу Мраморного моря, где проводил большую часть времени в уединенных размышлениях.

Но его там нашли и водворили в то же самое училище Мангаура – теперь в качестве преподавателя философии. Прозвище «Философ» вскоре и заработал, и оно пристало к нему на всю жизнь. В ученых кругах оценили диалектичность его мышления и большие способности в языкознании.

На одном из богословских диспутов Константин уверенно взял верх над вождем иконоборцев, бывшим патриархом Аннием. Как раз в то время поступила просьба от мусульманского правителя, эмира милетенского, ознакомить его с основами христианской веры. Выбор патриарха Фотия, человека большой учености и святости, сразу пал на Константина. При дворе эмира произошел оживленный диспут с мусульманскими богословами. В вере в Аллаха они по итогам его не поколебались, но оценили блестящий ум и образованность своего оппонента. На вопрос, откуда у него такие познания, он ответил им притчей: «В стране, отдаленной от моря, к одному человеку попал сосуд с соленой морской водой. Она так изумила и его, и всех окружающих, что он хранил ее как сокровище и очень этим сокровищем гордился. Но один приезжий спросил у него с удивлением: «Что ты носишься с этой протухлой водицей? У нас ее целое море!» Так и вы, сделал резюме Константин. Вы сравнительно недавно знакомы с греческой мудростью, постигли ее пока еще в малом объеме, вот и восхищаетесь моими познаниями».

Но по возвращении в Константинополь, в alma mater, молодого ученого ожидали зависть и интриги ректора Мангауры Льва – тоже Философа по прозвищу. Чуждый всякого лицемерия и подковерной борьбы, Константин удалился к своему брату Мефодию в монастырь на горе Олимпе. Мефодий был на 12 лет старше брата. Он рано поступил на военную службу, десять лет был правителем одной из областей, мог бы сделать блестящую карьеру. Но сердцу не прикажешь и в делах земной любви – во влечении духовном тем более.