Читать интересную книгу «…Или смерть?» Дворовый Катехизис Русского человека - Андрей Кочергин

Зачем же нам врать людям, что когда они совершают низкие, подлые поступки, то им это сойдет с рук и они не будут за это наказаны, по крайней мере, сейчас? В буддизме есть такой термин «быстрая карма», которым обозначается быстрый отклик высших сил на вашу ошибку или подлость. Так вот, любя всем сердцем тех, кого мы наказываем, мы наказываем их не потому, что злоба переполняет наше сердце, а лишь потому, чтобы эти люди поняли всю глубину своей ошибки и уже не пытались повторить ее вновь, относительно иного человека, возможно менее сильного и решительного. Так мы воспитываем людей, к нам приходящих. Единственный способ Православной пропаганды – это ваш пример для людей неверующих, которые, глядя на вас, понимают, каков Православный человек: требовательный, жесткий прежде всего к себе, переполненный Любовью ко всему, что он видит, но не слабый, не сопляк и не слюнтяй. Человек, готовый за свою Любовь сражаться, с кем бы ему ни пришлось это сделать. Но при этом не испытывающий злобы и сладострастной ненависти, которые свойственны людям, не верующим в Бога, переполненным диавольскими искушениями и служащим тому падшему ангелу, который есть князь мира сего – владелец всего того, что нас окружает. Того мира, в котором живут люди, не верующие в Бога.

–  Но как людям, особенно менее зрелым и опытным, определить, какая ошибка или проступок друга являются тем, после чего дружбу с этим человеком следует прекратить? Что лично вы оцениваете как то предательство, после которого нужно перестать быть другом человеку, его допустившему?

– У каждого свой критерий. В том-то и глубина человеческой натуры, что для нее не существует общих для всех людей рамок, нет той линейки, которой можно одинаково успешно измерить наши уникальные личности, подравняв строй. То, что является трагедией для одного человека, будет просто несущественным и суетным для другого.

Однозначны лишь преступления против Веры и хула на Духа Святаго – что есть единственный непростительный грех. Все остальные сомнения несите на исповедь к Духовному Отцу, чтобы Бог решил их, но не вы по немощи своей решали судьбу человека.

Мы все воспитаны сообразно социальным представлениям о рамках дозволенного и недозволенного в поведении. Они могут иметь общее с подобными представлениями у других людей, с точки зрения общественной морали или какого-то мировоззрения, но у вас всегда найдутся и ваши индивидуальные особенности, и слава тебе, Господи, что они есть. Так вот, у каждого человека, по силам его, есть собственная градация поступков друзей, по которой он оценивает их соответствие своим представлениям о дружбе.

В итоге, кто-то, понимая, что проступок в отношении него чудовищен, по лукавству своему не проявляет себя, затаив обиду внутри, а у кого-то минимальное нарушение его обыденных устоев вызывает бурную истерику. Что в сути своей – едино: слабость Духа.

И нам необходима такая ежечасная работа над собой, чтобы мы стали терпимыми к ошибкам наших друзей не потому, что мы слабы, а потому, что мы стали сильны в Любви нашей настолько, что перестали придавать значение всяким мелочам, отличая их от недопустимого.

Мои друзья могут опаздывать ко мне на встречу, чего я очень не люблю, но я не буду придавать этому оскорбительного значения. Но кто-то из них может однажды сказать те самые слова, которые оскорбят мое дело или мимоходом унизят то, во что я верую, и тогда этот человек перестанет для меня быть тем, кем он для меня был, но никогда с моей стороны не будет ответной, симметричной злобы. Не нужно кормить диавола.

У меня был ученик. Один из самых талантливых, один из самых способных. Один из первых. Я искренне гордился его победами и помогал ему, чем мог, ничего не ожидая взамен. И вдруг он в порыве какой-то животной ненависти избивает своего ученика (взрослого человека). На то были, видимо, какие-то причины и, наверное, они были более чем весомыми. Но поступок этот для меня был столь неприемлем, что я еще буду разговаривать с этим человеком, но что-то мне подсказывает, что если не услышу безупречных по своей правдивости и весу объяснений произошедшему, то этот человек будет лишен меня. Лишен меня как тренера, как старшего товарища, как друга.

Самое страшное наказание для близкого человека – это тот факт, что вы можете обойтись без него.

Если раньше для меня была важна каждая мелочь, то сейчас я мыслю системными категориями, потому что, размениваясь на частные детали, мы теряем общую картину мироощущения. Видимо, стал сильнее, наверное, мудрее, но не толерантнее, как это сейчас модно говорить, а по-христиански терпимее. Не вседозволенность, попустительство и слабость должны быть нашими чертами, а сила и терпимость. Бог терпел и нам велел.

–  Андрей Николаевич, вы как раз затронули тему, о которой также хотелось бы немного поговорить. В какой мере нужно прощать нашим друзьям те их недостатки, которые непосредственно не направлены на нас самих? Как и в какой степени мы должны пытаться изменить наших друзей в лучшую сторону и когда нужно понять, что человек не может быть нам другом из-за каких-либо своих пороков?

– Когда вы поучаете другого взрослого человека, вы тем самым обвиняете его в слабоумии. Вы не можете добиться результата при таком положении вещей, так гласит Хагакурэ (Бусидо), японская книга XVII века. В этой связи я естественным образом буду переживать по поводу того, что люди поступают бесчестно, и я всегда озвучу свою позицию. Но одно дело – озвучить свою позицию, и другое – попытаться насильственно избавить другого человека от чего-то, что нам не нравится.

Покаяние – это процесс индивидуальный, его невозможно запустить с помощью наручников, потому что это будет не покаяние, а изнасилование чужой души по нашей прихоти, пускай и обоснованной. И надеяться одним грехом извести другой грех столь же бессмысленно, как надеяться дерьмом смыть грязь.

Следует найти в себе талант и сердечную доброту в той мере, в которой они необходимы, чтобы сказанные вами слова о греховности вашего друга не унизили его, а всего лишь обратили его внимание на недостойность его поведения в той мере, которая необходима, чтобы он пришел к покаянию, а не поджал губы в озлоблении.

Часто нам не хватает ни Любви, ни таланта, чтобы так разговаривать с любимыми нами людьми. Мы пытаемся не исцелить своих друзей, а самоутверждаться и выделяться за счет обсуждения с ними неприятной для них правды. Чей грех при этом страшнее? Даже призыв к смирению и покаянию – лукав, потому что нет лучшего призыва к этому, чем пример собственной жизни. А если человек призывает к чему то, то, видимо, он уже и смирен, и праведен, а кто из живых готов это утвердить…ну кроме еретика – папы римского?

Возвыситься над чужим грехом – это надменная попытка приблизиться к свету, взобравшись на гору навоза.

Но только тот, «…кто без греха, пусть первым бросит камень…» – Евангелие от Иоанна (гл. 8, ст. 7).

Можем ли мы бросать эти «камни», кто дал нам это право, кто, кроме Бога, может определить успешность нашего покаяния и праведной жизни, и не хватаем ли мы Его (!) за бороду, если обличаем, жгем глаголом и разоблачаем чужие грехи?.. Зачем нам прежде чужие грехи – нам бы свои победить!

Когда какие-то наивные люди начинают меня тыкать носом в мои очевидные немощи, подразумевая под этим возможность поставить под сомнение мое право говорить о Православии, я отвечаю: я восторженно говорю о Православии, а не о себе.

Я не Франциск Ассизский, который не чувствовал за собой греха, не наместник Бога на земле, как «безгрешный» понтифик, я всего лишь Православный Андрей Кочергин, от которого воняет грехами так, что хоть в противогазе зубы чисти. Каюсь, молюсь, смиряюсь.

Прихожу в храм и рыдаю, как нашкодивший ребенок, себя не узнавая. И счастлив от этого…Струю давай мне слезам, Пречистая, души моей скверну очищающую! (с)

Вот только уважаемые зеваки, не протягивайте руки, чтобы стереть мои сопли, неровен час – обломаю.

–  Можно ли, на ваш взгляд, научиться дружить? Как найти друзей людям, которые не сохранили к настоящему дню своих товарищей по детским играм и которые вместе с тем не были на войне и не обрели боевых товарищей? Как можно обрести настоящих друзей за пределами детства или театра военных действий?

– Когда люди ходят в храм столь же часто и с тем же желанием, как и в свой собственный дом, то находят то, что не могут найти ни в одном другом месте – теплоту и Любовь большой семьи единоверцев, где Отцом выступает сам Господь. И в этом доме беда одного из членов семьи становится и бедой для вас, и радость того, с кем вы каждое воскресенье стоите рядом на Литургии и кого с вами окормляет один и тот же батюшка, становится и вашей радостью. Я, честно говоря, удивлен, но сейчас меня окружают люди, которые неожиданным образом пришли ко мне через отца Макария. У нас на Афоне один и тот же батюшка, молодой достаточно парень, который оказался связующим звеном между нами, и мы, не имея опыта многолетней дружбы, понимаем, тем не менее, что очень дороги друг другу. Вот это и есть уже зрелый путь к дружбе, когда она рождается через сознательно проложенные духовные коммуникации, которые поразительны сами по себе.