Что-то со стуком упало на пол.
— Черт, — буркнула Эмма, сев в кровати. Не открывая глаз, она потянулась и зевнула. В последнее время ей редко приходилось спать всю ночь. Каждый раз, как только она начинала засыпать, ей снился один и тот же сон: герцог Уиклифф.
Натянув халат, Эмма прошлепала босыми ногами до двери в кабинет и открыла ее.
— Что-нибудь случилось? — спросила она: полуночные визиты всегда означали нечто чрезвычайное.
— Я уронил на ногу вашу проклятую «Историю животноводства», — произнес низкий мужской голос.
Слава Богу, что Эмма узнала этот голос прежде, чем закричать, иначе она переполошила бы весь дом.
— Ради всего святого, что вы… вы здесь делаете?..
Герцог Уиклифф поднял упавшую книгу.
— А в ней написано, что было сначала: курица или яйцо? — спросил он, ставя книгу на полку.
— Не знаю. Я дошла пока только до… овец. — Может, она спит и все ей только снится? Эмма украдкой ущипнула себя за бедро. — Ох!
— С вами все в порядке?
В темноте и так близко от нее он казался настоящим великаном.
— Да, все хорошо. Но вы должны немедленно уйти.
— А вы не хотите узнать, зачем я пришел? — Грей взял ее за отвороты халата и притянул к себе.
— Так зачем же?
— Я приехал, чтобы пригласить вас в Хаверли, — деловым тоном сказал он. — В четверг я устраиваю званый вечер. Я решил, что моему классу будет полезно провести время и потанцевать с представителями высшего света.
Может, он пьян, подумала она, но тут же отмела эту мысль. От него не пахло алкоголем, и речь не была нечеткой.
— Ах вот как. Вы могли послать записку, чтобы сообщить мне об этом.
Герцог молча смотрел на нее в течение нескольких секунд — хотя что он мог видеть в темноте кабинета?
— Мне очень жаль, что я расстроил вас сегодня, — наконец произнес он. — Я не хотел.
— Мы можем обсудить это завтра, ваша светлость.
— Я не мог заснуть.
— Но это не причина, чтобы врываться в дом и почти до смерти пугать меня.
— Значит, я должен извиниться дважды. — Его ослепительно белые зубы светились в темноте.
— Пожалуйста, уйдите, прошу вас. Завтра утром мне надо хотя бы час перед завтраком кое-что почитать.
— Я мог бы помочь вам. Сегодня я отдал окончательный вариант своего плана вашему сэру Джону.
— И как это будет выглядеть, если вы поможете мне выиграть пари? Нет, благодарю вас. Все, что мне необходимо, — здесь, в этом кабинете. — Эмма обвела рукой заваленную книгами комнату.
— Книга, какой бы она ни была занимательной, не может заменить практического опыта. — Не отпуская халата, он притянул ее к себе еще ближе, так что они уже почти касались друг друга.
Вести деловую беседу в темноте с высоким красивым повесой было невероятно трудно. Мысли Эммы, как она ни старалась сосредоточиться, разбегались. Одно присутствие Уиклиффа было способно вскружить голову любой женщине.
— Охотно допускаю, что вы в это верите, ваша светлость. Но я нахожу, что мне вполне достаточно книг.
— Ерунда.
От звуков низкого бархатного голоса по ее ногам стала подниматься теплая волна.
— Это почему же? — запинаясь, только и сумела выдавить Эмма.
— Вы, Эмма, обложились книгами по всем областям знаний, какие только известны человечеству, но знакома ли вам реальная жизнь?
— То, что я решила посвятить себя работе учителя и интересуюсь науками, не означает, что я какая-нибудь отшельница, отгородившаяся от мира.
— Вы именно отшельница, которая убедила себя, что не нуждается в тепле человеческих отношений и не испытывает никаких земных желаний.
Насчет тепла он ошибался.
— Я предпочитаю прислушиваться к голосу разума, а не… — она провела в воздухе рукой вдоль его торса, — а не к… своему пенису, как это свойственно мужчинам. — Хотя Эмма и произнесла роковое слово по-латыни, она покраснела до корней волос, надеясь, однако, что в темноте он не заметит ее смущения.
Однако ей следовало бы догадаться, что Уиклифф знает латынь. А из этого вытекало, что он прекрасно понял, что она имела в виду.
— Где это вы так хорошо изучили анатомию? Наверняка не в академии — здесь эту часть тела мужчины называют «органами».
Больше краснеть уже было некуда.
— Вас это не касается, ваша светлость.
Грей, прислонившись к книжным полкам, попытался привлечь Эмму к себе, и ей пришлось упереться руками ему в грудь, чтобы воспротивиться этому.
— Держу пари, вами двигало любопытство. Вы, пожалуй, самая умная женщина из всех, кого я встречал. Зачем же прекращать процесс познания только потому, что книги этому не учат?
Ее любопытство и вправду росло с каждой минутой. Игра мускулов его груди под ее пальцами опьяняла, от его голоса по спине бежали мурашки. Эмме захотелось исследовать каждый дюйм его великолепного тела, и она ухватилась за жилет Уиклиффа. Они были наедине — от этого у нее кружилась голова, и она чувствовала себя ужасно грешной.
— Я не понимаю, о чем вы, — дрожащим голосом проговорила она.
— Вы хотите сказать, что других слов не запомнили? Слов, значение которых хотели бы выяснить?
Если он будет продолжать, она окончательно потеряет благоразумие.
— Сейчас же прекратите.
Если до сего момента Эмма не думала об остриях мечей или пик, сейчас это сравнение вдруг пришло ей в голову. Совершенно машинально она перевела взгляд с его широкой груди вниз, но тут же снова посмотрела ему в лицо, потому что он запустил пальцы в ее длинные волосы и начал нежно сплетать и расплетать их.
— Вы попросту пытаетесь меня шокировать, — сказала Эмма, судорожно сглотнув.
— Вовсе нет. Я стараюсь объяснить вам разницу: одно дело — просто знать слово, другое — знать, что оно означает. Возьмите, например, латинское слово interfeminium — место между ног женщины. Это гораздо больше, чем просто слово, Эмма.
До того как Грей ворвался в ее жизнь, она думала, что ей известно значение слова «поцелуй». Но пока он ее не поцеловал, она не понимала — по-настоящему, — что оно означает. До этой ночи она не могла себе представить, что латынь может так возбуждать.
Те анатомические понятия, которые были ей знакомы, казались ей просто медицинскими терминами, и только по этой причине она могла их произнести. Но когда те же слова произносил герцог Уиклифф, они обжигали, словно огнем.
Грей, наклонив голову, нежно поцеловал ее в губы.
— Позволь научить тебя, Эмма, — прошептал он.
«Но почему он выбрал меня?» — мелькнуло у нее в голове. Однако, если его об этом спросить, он может вспомнить, что она всего-навсего директриса школы для девочек и что есть бесчисленное множество женщин, которые не нуждаются в его уроках и могут доставить ему куда большее удовольствие.