история тут и правда есть. Но не уверена, что именно я должна тебе её рассказать.
Как ни стараюсь, я не могу скрыть своё раздражение.
– Если не вы, то кто же тогда, Бриди?
– Может быть, Майри.
– Но она живёт в Америке!
– Верно, – соглашается Бриди и невозмутимо берёт очередное печенье. – И скоро она сюда приедет. Она приезжает каждый год, навестить братьев и сестёр. Я рассказала ей, что ты вернулась домой. Она будет рада встретиться и пообщаться с тобой.
Флора, 1942
Утро было свежим, воздух – чистым, как вода в ручейках, сбегавших с холмов, когда Майри и Бриди встретились у пристани с Роем и Хэлом, чтобы показать им дорогу к домику смотрителя.
Флора была рада провести время с хорошими людьми, но чувствовала, что тоска по Алеку мучает её ещё сильнее. Убирая кухню после того, как напекла целую гору печенья, она старалась отвлечься от своих забот и улыбнулась, услышав голос Бриди.
Йен в тесной кухне пожал американцам руки, показал, какие мухи больше всего нравятся хариусу, а Руарид тем временем приготовил удочки. Всё было уже готово к выходу на холмы, когда в дверь внезапно постучали.
– Алек! Ты вернулся! – Флора обвила руками его шею, он крепко прижал её к себе. В его объятиях все страхи и сомнения исчезли без следа.
– Конвой уходит завтра рано утром, так что я ненадолго. Но каждую свободную минуту я хочу провести с тобой, – сразу заявил он. Перспектива сразу отправиться вместе со всеми на рыбалку тоже очень обрадовала его, и он быстро сунул в карман куртки банку с мухами, вручённую Йеном.
Трава, покрытая сахарным инеем, похрустывала под ногами, когда маленькая компания шла по тропинке к ручью. Их смех потревожил оленя, нюхавшего мёрзлую землю в поисках корма, и он умчался прочь, барабаня копытами и возмущённо тряся рогами.
Вода в озерце была спокойной и тёмной. Когда они добрались до него, выглянуло слабое солнце, и Флора чуть согрелась от ходьбы. Она сунула одну руку в карман пальто, Алек крепко сжал другую её руку, грея пальцы, которые кусал мороз.
Они сложили свои вещи у маленькой лачуги, Алек помог Майри и Рою насадить мух на крючок.
– Дома нет ничего приятнее, чем ловить рыбу в прудах на ферме, – сказал Рой. – И мух ловить не нужно – наши рыбы сожрут всё, что дашь.
– Как лучше поймать хариуса? – поинтересовался Хэл. Бриди от удочки отказалась и просто уселась рядом с ним на берегу.
– Надо забрасывать удочку поглубже. Они собираются на глубине, там, где теплее, – Рой указал чуть подальше тощих бледных кустарников у края воды.
Компания разошлась, и наступила тишина – все сосредоточились на рыбалке. Слышен был только свист лески в воздухе, жужжание удочек, да порой кто-то притопывал затёкшей ногой в тяжёлом ботинке, чтобы разогнать кровь. Даже Бриди сидела тихо, заворожённо глядя на Хэла, который уставился в воду. Долгое время ничего не происходило, но внезапно зеркальная поверхность треснула, и рыба, соблазнившись мухой, вырвалась из воды. Серебряной вспышкой она рванула к удочке Руарида, но промахнулась и снова исчезла в глубине. Лишь широкие круги разбежались по водной глади.
– Это хорошо, – тихо прокомментировал Алек. – По крайней мере, теперь мы точно знаем, что они там.
Хэл первым поймал рыбу и радостно вскрикнул, когда кончик его удочки согнулся под тяжестью натянутой лески.
– Молодец, – похвалил Алек. – Тяни осторожно, они не очень-то цепкие.
Бриди побежала за сеткой и осторожно уложила туда улов.
– Это крупный хариус, – одобрил Руарид.
Пару часов спустя, когда они выудили аж четырёх рыб, недолгий дневной свет начал тускнеть, тонкие перистые облака заслонили слабеющее солнце, которое клонилось к западу, предвещая перемену погоды.
– Бррр, – вздрогнула Бриди. – Я окоченела.
Хэл ухмыльнулся и обнял её за плечи.
– Так давайте вас согреем!
Пока они в последний раз наматывали удочки, Флора и Майри обменялись понимающими улыбками, заметив, что Бриди не рвётся из объятий Хэла.
Вернувшись в домик, Флора поставила чайник на плиту, Майри расставила чашки, а Бриди намазала маслом печенье. Рыболовы сидели вокруг кухонного стола, вытянув замёрзшие ноги поближе к тёплому камину. Рой улыбался Майри, прихлебывая чай.
– Это был отличный день. Приятно снова почувствовать, что жизнь стала нормальной, хотя бы всего на несколько часов, – явно довольный, сказал он, поставил чашку и сжал руку Майри под столом. Все остальные сделали вид, будто этого не заметили, и когда Бриди снова протянула тарелку с печеньем, нетерпеливо потянулись за ним.
Прислонившись к плите, ожидая, пока вода снова закипит и можно будет вновь наполнить чайник, Флора наблюдала за компанией, наполнившей её кухню жизнерадостной болтовнёй и смехом, согревающими душу. Сегодня действительно был хороший день, и его стоило ценить. Потому что завтра Руарид должен был вновь вернуться на свой пост на сигнальной станции, а Алек, Рой и Хэл – на корабли. А потом буксиры отодвинут сети заграждений, будет дан сигнал. Корабли потихоньку пойдут в путь, и конвой начнёт свое опасное путешествие, выскользнув из объятий залива Лох-Ю и погрузившись в ледяные тиски арктического моря.
Алек остался, когда остальные разошлись. Уже стемнело, Руарид пошёл в стойло помочь Йену с пони. Флора собрала чашки и отнесла их к раковине, начала мыть. Алек подошёл и встал сзади, обнял ее за талию, на мгновение уткнулся лицом в её волосы, затем молча взял полотенце и стал вытирать чашки. Когда они закончили, она забрала полотенце и вытерла им мокрые руки, а потом обняла Алека за шею и поцеловала.
Его тёмные глаза сияли любовью, когда он смотрел на Флору, изучая и запоминая её лицо.
– Этот образ я унесу с собой, когда мы уедем завтра, – сказал он, бережно откинув прядь золотых волос с её щеки. – Твоя улыбка поможет мне пройти через самые суровые моря и вернуться домой.
На миг разжав объятия, он сунул руку в карман твидовой куртки.
– У меня кое-что для тебя есть.
В его ладони лежала серебряная брошь: корона и якорь в венке из листьев.
– Мама хочет, чтобы она была у тебя. Говорит, так будет правильно, – объяснил он и приколол брошь к свитеру Флоры, над сердцем. Минуту или две Флора не могла вымолвить ни слова, охваченная чувствами. Она знала, как много значила брошь для леди Хелен. Значит, мать Алека не возражала против их романа, пусть даже сэр Чарльз был иного мнения.
– Я буду носить её всегда, – сказала она наконец, – и буду дорожить ей, как дорожила твоя мама. Как мы обе дорожим тобой.
– Ты – моя любовь, Флора. Моя единственная. Давай не