Читать интересную книгу Секретные поручения 2. Том 2 - Данил Корецкий

– Откуда вам известно про «Копье»?

– И это вопрос! – повторил следователь.

Лохманенко сел и снова набычился.

– Впрочем, догадываюсь. Ревзин или Карпухин… Ладно. Дело в том, что «Копье» – это лишь прототип, болванка, полевых испытаний еще не было, так что и говорить здесь абсолютно не о чем. В Оклахоме, в квантовом центре Планка, есть куда более смелые проекты – например пятисоткилометровый всепогодный луч, на который не влияет облачность… Но это тоже модель, которая, скорее всего, никогда не станет реальной боевой машиной. Таких проектов в мире – тысячи. Читайте научную периодику, молодой человек!.. Кстати, и основные принципы, по которым создавались и «Рапира», и «Копье», описаны там не один десяток раз, со всякими подробностями… Почитайте, почитайте.

Лохманенко встал, подошел к крохотному зеркалу, проверил узел галстука, подтянул его. Виктор и Роман ждали за дверью с наручниками, но он об этом не догадывался. А Денис должен был определить, есть ли основания задерживать Лохманенко или нет? Но пока не мог этого сделать.

– Вы были знакомы с Синицыным? – спросил Денис.

– Синицын? Кто он такой?

– Грузчик из механического цеха.

– Какой-то грузчик… – пробормотал Лохманенко своему отражению в зеркале. – Зачем мне грузчик?

– И это вопрос!

– Вы меня извините, молодой человек…

Лохманенко слегка улыбнулся.

– Есть такая поговорка: один дурак может задать столько вопросов, что на них и сто умных не ответят.

– Согласен, – кивнул Денис. – Значит, не знакомы?

Лохманенко повернулся к нему.

– По вашему голосу, молодой человек, я чувствую, что здесь скрывается какая-то каверза. Грузчик Синицын, двенадцатый механический… – Он нахмурил лоб. – Да, мне приходится часто бывать на производстве, контролировать… Не без того… Синицын, Синицын…

Лохманенко почмокал губами.

– Нет, не знаю…

– А я не говорил, что он работает в двенадцатом цеху, – вскинулся Денис. – Я сказал, что он из механического цеха.

– Бросьте! – досадливо отмахнулся от него Игорь Борисович. – Бросьте эти ваши дешевые трюки! Как вам не стыдно? На заводе один-единственный механический цех, и его порядковый номер – двенадцать. И что тут такого?

– Сколько времени на ваших часах? – неожиданно спросил Денис.

Лохманенко оттянул манжету. Денис напряг зрение. Точно, «Луи Монэ». Обманчивая скромность говорит об ограниченности серии и высокой цене.

– Девять пятьдесят пять, мне пора.

– Вы довольны их ходом? – спросил Денис. – Я своими не очень… Больше понтов, чем точности!

Он тоже показал запястье, на котором мерно тикал «Константин Вашерон».

На неровной картофелине отчетливо отразился интерес. Более пристальный взгляд – и его сменила гримаса возмущения.

– Вы носите чужие ча…

Фраза была резко оборвана, но слово уже вылетело.

– Значит, вы все же были знакомы!

– С кем?

Денис протянул руку с фотографией.

– А-а, так это тот самый забавный мужичонка!.. – воскликнул Игорь Борисович. – Что же вы мне сразу не показали фото… Его фамилия Синицын? Что же, хорошо…

Он наконец довел узел до абсолюта, поправил воротник и одернул пиджак.

– Семь классов образования, полное невежество, девственное, я бы сказал… Но очень пытливый ум. Он однажды остановил меня в цеху, спросил что-то смешное, кажется, про опыт Майкельсона-Пиза по измерению углового диаметра небесных тел… Ну я ответил, мы пообщались немного…

Лохманенко полувопросительно посмотрел на Дениса.

– Вы были хорошо знакомы, Игорь Борисович. И встречались не раз. И ходили в ресторан. Вы же сразу узнали его часы. И, разумеется, прекрасно знали фамилию Синицына. Зачем вы уходите от ответа?

На столе у Лохманенко зазвонил телефон.

– Сейчас буду. Хорошо, – пробурчал в трубку Игорь Борисович и бросил ее на рычаг.

– А Рогова Дэ Дэ вы знали? – подчиняясь интуиции, спросил Денис. Часовой клуб, говорите…

– Дмитрия Дмитриевича я, безусловно, знал. Это человек моего уровня и моего круга.

– В каком ресторане вы с ним были?

– Ни в каком. Меня ждут, я должен идти, – сказал Лохманенко, направляясь к двери. – Надеюсь, вы меня не будете задерживать.

Фраза прозвучала двусмысленно, с учетом ожидающих за дверью наручников.

Лохманенко темнил. Его следовало опустить в ИВС, покрутить как следует и расколоть, как говорится, до самой жопы. Если бы он не был главным конструктором, доктором технических наук и лауреатом Государственной премии, Денис так бы и сделал. Но для крупной рыбины сеть умозрительных доказательств была тонковатой.

– Не буду, – ответил он и вышел.

Роман и Виктор смотрели выжидающе. Денис покачал головой. Следом вышел Лохманенко и с силой захлопнул за собой дверь.

– Хочу вам сказать кое-что на прощание, молодой человек… Я сижу на этом месте не для того, чтобы помнить в лицо всех грузчиков и отвечать на вопросы, связанные с ними. Я отвечаю на другие вопросы. Куда более серьезные… Будьте здоровы.

Главный конструктор сунул руки в карманы брюк и, наклонившись вперед, словно разглядывая что-то под ногами, быстро пошел по коридору.

– Кажется, мы ему не понравились, – сказал Роман.

Лохманенко остановился в конце коридора у лифта, поджидая, когда подъедет кабина. В их сторону он не смотрел.

– Взаимно, – сказал Денис.

* * *

– Девяносто пять идет, не меньше, – сказал капитан Миронов, обращаясь к своему напарнику сержанту Володько. – Серебристый, видишь?

– Вижу, – сказал сержант Володько.

– Спор? Ящик пива.

Сержант присмотрелся. Это была хорошая точка, «золотая высота» у Т-образного перекрестка, откуда простреливались все три улицы на несколько километров в каждую сторону. «Крайслер-себринг» двигался в самом начале улицы Освобождения, он только что повернул, почти не сбрасывая скорость, и, судя по звуку, водитель снова вдавил педаль газа в пол.

– Сто десять, – позволил себе не согласиться сержант.

– Стреляй.

– Так ведь все равно – погрешность, товарищ капитан…

– По фигу погрешность. Стреляй.

Сержант уже держал в руке «пистолет» радарного устройства, наблюдая за танцующими на мониторе цифрами. Тридцать пять… тридцать… восемнадцать… двести сорок… двести девяносто… Нахмурившись, он постучал указательным пальцем по кожуху «пистолета».

– Ну?

Капитан уже вышел на проезжую часть, нетерпеливо постукивая жезлом по колену.

– Не понял, – сказал сержант. – Галиматья какая-то.

Теперь цифры вообще исчезли и на их месте запульсировали непонятные значки, похожие на расчлененных человечков.

– Здесь ничего не разобрать, товарищ капитан!..

– Ну, Володько… – покачал головой Миронов. – С тебя ящик в таком разе.

Он энергично помахал жезлом и показал на обочину, призывая «Крайслер» остановиться. Взвизгнули тормоза. Машина, клюнув передком, прижалась к обочине и остановилась в каком-нибудь метре от Миронова. На асфальте остались отчетливые темные полосы. Стекло на водительской стороне бесшумно уплыло вниз. Капитан обошел машину и, наклонившись к окну, убийственно вежливым тоном произнес:

– Капитан Миронов. Добрый вечер. Ваши документы, пожалуйста…

В этот момент из-за поворота с ревом вылетела «Лада»-«десятка» с тонированными стеклами. Ее чуть не развернуло поперек дороги, но она сумела выровняться и, набирая обороты, устремилась вперед.

– Сержант! – рявкнул Миронов, повернувшись к напарнику.

Тот понял и подал знак «десятке» остановиться. Но «Лада» лишь слегка притормозила, проезжая мимо размахивающего жезлом Володько, мигнула дальним светом и умчалась.

Миронов выругался и тут же связался с центральным постом, сообщив номера и приметы нарушителя.

– Это называется «прощайте, права, навеки», – произнес он, отключая рацию. – Вот так. Ну а с вами что приключилось, что вы так спешили, гражданин…

Капитан заглянул в права.

– …Гражданин Лохманенко?

– Не ваше дело, – раздался с водительского сиденья неприятный визгливый голос. – Я запишу ваш личный номер, капитан, и завтра же утром, если мне сейчас же не вернут документы, вы отправитесь инспектировать проселки в Тмутараканском уезде!

– Так. Ясно, – спокойно произнес Миронов. – Выйдите, пожалуйста, из машины.

– Что?! Считайте, вы уже на проселке!

– Давайте, давайте, гражданин Лохманенко… Вам еще придется пройти тест в наркологическом диспансере. Это долгая и скучная песня, поверьте мне. А в случае неповиновения – также тест на лояльность органам правоохраны в камере предварительного заключения.

Внутри раздалась ругань, дверца открылась, и из «Крайслера» вышел раскрасневшийся то ли от возмущения, то ли от алкоголя водитель.

– Откройте багажник, – бросил Миронов. – Сержант!

Володько стал исследовать содержимое багажника. Миронов заглянул в салон, увидел симпатичную девушку на пассажирском сиденье, многозначительно хмыкнул. В этот момент загорелась лампочка на его рации.