Основы суггестопедической теории Г. Лозанова и ИЛПТ
Еще 40 лет назад Г. Лозанов зорко обратил внимание на то, что динамика жизни постоянно растет. В своем учении, которое иногда называют «теорией резервных возможностей человека», он исходил из того, что данный фактор требует пересмотра системы образования в сторону значительного ускорения темпов обучения всех возрастных групп и по всем дисциплинам, в том числе иностранным языкам.
Здесь сразу можно заметить, что если идея интенсификации обучения, к которой пришел Г. Лозанов, стала актуальной еще в 60-годы XX века, то что же говорить о жизни современной, когда ее динамика не просто растет, а стремительно рвется вперед? Уже сам этот факт говорит о том, что сегодня требуются намного более мощные рычаги интенсификации обучения, чем это было 40 лет назад, и чем предлагал сам Г. Лозанов. И ИЛПТ такие рычаги предоставляет.
Как чуткий психолог, Г. Лозанов полагал, что прежде всего нужно разрушить укоренившийся в обществе стереотип, приравнивающий обучение к каторжному труду и порождающий боязнь обучения. Кроме того, он считал необходимым избавиться и от иного социального стереотипа, согласно которому познавательные возможности человека ограничены. «Действительно, – говорил он, – начиная с раннего детства, способности личности предполагаются ограниченными неким уровнем средних способностей человека, который определяется авторитетом компетентных лиц», в реальности же дело обстоит совсем иначе [250, с. 89].
Опираясь на свой медицинский и психотерапевтический опыт, он также высказывал убеждение, что традиционная педагогика не задействует в полной мере всех достижений смежных с ней дисциплин: психологии, физиологии, медицины. Традиционный «учебный процесс, – писал Г. Лозанов, – ориентирован на определенные функциональные структуры личности, … связанные с незаинтересовывающим, логически формализованным, неэмоциональным, механическим преподаванием. Он как бы противопоставлен естественному, полнокровному участию человека во всем, с чем он ежеминутно сталкивается в жизни. Этот подход не учитывает того, что человек постоянно на что-то реагирует, причем реагирует одновременно сознательно и бессознательно. Таким образом, разные части мозга, кора и подкорка, а также оба полушария всегда функционируют одновременно, подобно тому, как в центральной нервной системе одновременно идут процессы анализа и синтеза» [250, с. 89].
Боязнь обучения в совокупности с традиционной точкой зрения об ограниченности человеческих возможностей порождает, по мнению Г. Лозанова, неверие людей в собственные силы и так называемый «школьный невроз»; для многих обучение превращается в хроническую травму.
Принимая во внимание все вышеперечисленное, Г. Лозанов строит свою, особую педагогическую систему, стержнем которой является суггестия – т. е. внушение, и которую он называет суггестопедией. «Каждый нормальный и здоровый человек в некоторой степени является внушаемым», – говорит Г. Лозанов. «Суггестопедия, – продолжает он, – обращается ко всему комплексу возможностей человека»; она возвращает ему веру в себя, дает ощущение внутренней свободы, использует способность человека «не только к активному, но и пассивному вниманию», не только к сознательной, но и к «бессознательной периферийной перцепции» [250, с. 91].
Все эти замечания и наблюдения Г. Лозанова справедливы и по сей день, и ИЛПТ их полностью принимает, однако задачи современного обучения намного масштабнее. Сегодня, в активно перестраивающемся мире, учатся как молодые люди, так и люди пожилые, которые вынуждены не только приобретать новые знания, но и переучиваться. Взрослым, а пожилым людям тем более, приходится не только преодолевать барьеры страха перед обучением и самими собой, комплексы прошлых неудач, им необходимо в короткие сроки настроить внимание, обострить восприятие, улучшить память, перестроить мышление и т. п. Всего этого невозможно добиться, прибегая к одному лишь средству внушения, несмотря на его достаточно большие возможности. Ведь сам Г. Лозанов призывал более широко использовать в педагогике «достижения смежных с ней дисциплин: психологии, физиологии, медицины». Суггестия является важной частью ИЛПТ, однако данный метод еще глубже вторгается в психологию, физиологию и медицину, прибегая к средствам психотерапии и психокоррекции в виде психологических тренингов, которые способны действенно влиять на все структуры и функции человеческой психики, как на уровне сознания, так и подсознания человека.
«Суггестивность является основным и универсальным качеством человеческой личности, путем которого осуществляется неосознаваемая взаимосвязь личность – среда», – пишет Г. Лозанов [247, с. 55].
Однако ИЛПТ действует не только на уровне достаточно пассивной, или, по выражению Г. Лозанова, «псевдопассивной», суггестивной «взаимосвязи личность – среда». Этот метод при помощи особых тренинговых «рычагов» целенаправленно воздействует на механизмы речи и те психические, физиологические, поведенческие и деятельностные структуры личности, которые способствуют овладению иноязычной речью.
Г. Лозанов считает, что резервы познания у человека огромны, они скрыты в неосознаваемой сфере его психики. Внушение поступает в эту неосознаваемую психическую зону и активизирует имеющиеся внутренние резервы личности.
Г. Лозанов ищет в суггестии прежде всего пути повышения запоминания материала и ускорения автоматизации приобретаемых навыков. При этом, – полагает он, – происходит и общая активизация интеллектуальных и творческих резервов личности [247, с. 127].
Все это совершенно бесспорно. Однако для скорейшего и эффективного овладения человеком иноязычной речью его внутренние резервы должны быть не только активизированы, но и развиты, скорректированы и направлены в определенное русло. Так, например, память пожилого человека можно не только активизировать, чтобы он вспомнил многое из забытого им прежде; его память можно целенаправленным образом натренировать, причем используя, как средства на уровне сознания, так и подсознания. И это будет не чистой суггестией, а особым психологическим тренингом – частью ИЛПТ. Причем ИЛПТ тренирует не только память – он развивает человека комплексно: от простейших реакций и ощущений до сложной эмоциональной, умственной и поведенческой сферы.
Каждая мысль, каждое чувство, каждое восприятие, каждое движение души, – абсолютно правильно замечает Г. Лозанов, – сопровождается комплексом не только осознанных переживаний, но и туманным облаком переживаний неосознанных, фоновых, находящихся на периферии сознания. Так же происходит и с речью. Ее смысл, ее содержание попадает в самый центр сознания, где подвергается его критической обработке. Однако человек реагирует не только на специфическое значение слова, он реагирует и на целый набор сопутствующих слову неспецифических раздражителей, количество которых может быть неизмеримо велико. Сюда можно включить жесты, походку, мимику собеседника, выражение его глаз, его интонацию и дикцию, ряд незаметных для сознания идеомоторных движений, окружающую обстановку и вообще все то, что связано в данный момент с произнесением слова. Следы от этих раздражителей остаются в тени сознания, но могут быть вызваны в его центр, стоит человеку увидеть знакомый жест или услышать знакомую интонацию [247, с. 64]. Такие раздражители Г. Лозанов называет суггестирующими, т. е. принадлежащими суггестии.
Г. Лозанов считает, что одним из мощнейших средств суггестии, или неспецифических раздражителей периферии сознания, являются средства искусства, призванные в обучении иностранным языкам тем или иным способом сопровождать речь.
Данные наблюдения Г. Лозанова чрезвычайно значимы для обучения. Но являются ли указанные выше раздражители только суггестирующими? Нам думается, что нет. Функция таких раздражителей, на наш взгляд, намного шире. И. П. Павлов, например, рассматривал данное явление с точки зрения своего учения о «двух сигнальных системах действительности» – одной словесной, а другой – сопутствующей ей и данной нам в ощущениях, осознаваемых и неосознаваемых. (Более подробно этот вопрос мы обсудим в отдельной главе.)
Указанные Г. Лозановым раздражители мы бы назвали экстралингвистическими, обеспечивающими связь языкового с психическим. Так, именно через такие экстралингвистические раздражители человек впитывает с молоком матери не только просодику родной речи, мгновенно отличающую его от жителей другой области или региона, но также менталитет, культуру и обычаи своего народа. Такое случается и во взрослом возрасте: кто из нас не замечал, как человек, много лет проживший, скажем, в США, начинал совершенно непроизвольно говорить с американским акцентом и думать, опираясь на зарубежную ментальность? Таким образом, то, о чем говорит Г. Лозанов, – это не просто внушение, это особый психический феномен, при помощи которого, например, человек совершенно непроизвольно и глубоко овладевает родной речью, и данный феномен ИЛПТ всесторонне использует.