совпасть, чтобы получилось именно так?
— Может ты их судьба, — хихикнула Люнь. — Муженёк.
— Ага, сто по сто и ещё раз сто, — хмыкнул я. — И на обоих сразу.
— Это было бы странно… — сразу поморщилась она.
— Да почему? Сегодня мать, а завтра дочь.
— Фу! Юнксу, ты невыносим!
— Да ладно тебе, норм же, — негромко засмеялся я.
Правда, как выяснилось, на словах я весь герой, а на деле для того, чтобы смутить меня, оказалось нужно не так уж и много. Если честно, это было действительно несколько необычно и неловко, так как, когда я пришёл, в комнате стояла бадья, в которой, поджав коленки, сидела Сянцзян. Причём так сидела, что я увидел её грудь, и в этой ситуации смутился почему-то я, а не она.
Едва я увидел её, как тут же поспешил обратно за дверь, бросив быстрое:
— Прошу прощения.
— Юнксу, погодите… — позвала она меня до того, как я успел закрыть дверь.
— Что такое?
— Эта комната рассчитана на двоих, поэтому бадья тоже для двоих, — Сянцзян похлопала ладонью по воде.
Ну то, что в бадью могут поместиться двое, я-то вижу, но это будет не чересчур? Она не боится, что это может кончиться постелью или просто не против этого?
— Да… нет, я подожду за дверью своей очереди.
— Вы никогда не мылись со своей семьёй? Или вы стесняетесь именно меня? — спросила Сянцзян, и улыбка тронула её губы. Ей эта мысль явно показалась забавной.
— Просто не хотелось бы вас смущать.
— Меня вы не смущаете. Боюсь, я не в том возрасте, чтобы смущаться молодых людей.
— А вы вспомнили, сколько вам?
— Нет, но я могу предположить, что я не молодая девушка, как по телу, так и по мироощущению.
— Что ж, уже хорошо, — согласился я. — Но я всё же подожду за дверью, позовёте, когда закончите.
Сейчас кто-нибудь бы сказал, что я дурак, и надо валить её прямо мокрой на постель и драть до утра, но большинство проблем начинаются именно с подобного. Есть время, когда можно думать нижней частью тела, а есть, когда стоит всё же задействовать верхнюю.
И сейчас, как по мне, время было не самое подходящее, всё же я привык прислушиваться к самому себе, а не к сиюминутным желаниям. Слишком становилось напряжённо вокруг, и это я о внезапной встрече с её дочерью, которая вдруг неожиданно объявилась, как чёрт из табакерки. И это в первый день.
А где-то рядом рыскает Бао, по городу шастают изумрудные засранцы и как на бис, надо будет выяснить про этого угольного придурка. Если так пойдёт дальше, то как бы эти совпадения не связались между собой узлом на моей шее.
Когда помывка, что её, что моя закончились, мы заняли единственную кровать, так как, насколько я понимал, спать на полу никто из нас не собирался. Не сказать, что я был против такой компании, но вот когда тебя сразу заключают в объятия под одеялом — это как-то мешает думать, а подумать было над чем…
— Ты опять напряжён, — негромко заметила Сянцзян.
— Просто я думаю.
Она прижалась грудью к моей спине. Её дыхание я чувствовал макушкой. Приятно чувствовать себя в такой вот безопасности. А там в ногах ещё и Зу-Зу пристроился.
— Юнксу… ты ведь что-то скрываешь от меня, да? — тихо спросила Сянцзян.
— Да, — я не видел смысла отрицать это, как, собственно, и раскрывать.
— Если бы я спросила, что именно, ты бы ответил мне?
— Нет, — покачал я головой, и меня прижали плотнее.
Я мог не возвращаться. Я мог оставить её и уйти своей дорогой — это было бы безопаснее. И даже вспомни всё, Сянцзян уже бы не представляла для меня угрозы. Если я так боялся, что она всё вспомнит, то мог бы уже давно бросить её.
Но было и другое — если что-то пойдёт не так, Сянцзян может оказаться счастливым билетом. Если вдруг всё станет слишком плохо, её связь с дочерью может помочь решить вопрос, если всё правильно разыграть.
Иначе говоря, это могло меня как погубить, так и спасти в самый ответственный момент, и именно поэтому я пока не спешил.
— Я чувствую, что твоё сердце учащённо бьётся. Ты боишься? — спросила Сянцзян меня на ухо.
— Боюсь, — негромко ответил я.
— Тех, кто преследует тебя?
— Нет, — я не стал её обманывать. — Если быть честным, то я боюсь вас.
Глава 111
Сянцзян ответила мне не сразу. Она явно обдумывала сказанное мной, подбирая слова. Уж такой она была женщиной, которая сто раз подумает, прежде чем скажет. Но скажет ровно в точку, избегая крутых поворотов и острых углов.
— Неизвестность в душе других пугает, — негромко произнесла она. — Ты боишься, что я всё вспомню и изменю своё отношение, верно?
— Да, — тихо ответил я.
— Но разве изменится моё отношение к тебе после того, как ты спас меня?
— Вполне возможно.
— Я сомневаюсь, — она приобняла меня сильнее. — Сейчас, когда я обнимаю тебя, чувствую спокойствие, будто затыкаю дыру в душе, где должен быть другой или другие люди. Я не чувствую ни возбуждения, ни желания, лишь тёплое чувство, что не одна. Одиночество — вот что я почувствовала, когда ты меня спас. Без памяти и без дома, одна-единственная против всего мира, что раскрылся передо мной. И сейчас ты заставляешь меня чувствовать себя на твёрдых ногах с плечом, на которое можно упереться. Могу ли я ненавидеть тебя?
— Можете.
— За те вещи, что ты забрал у меня и прячешь в своей сумке? — спросила она, давая понять, что ей давно всё известно. — Боишься, что я обвиню тебя в воровстве? Но разве это не мелочь по сравнению с тем, что меня спасли? Что привели в город, где живут, как я понимаю, те же люди, откуда была и я сама, будь это секта или клан?
— Это сейчас вы так говорите, а потом вернёте память и вместе с ним и всё прошлое. Разве не вы говорили, что замечаете за собой непонятную глубокую жестокость, хотя при этом испытываете жалость?
— Да, но…
— А ведь следом за прошлым придёт и накопленный опыт, набитые шишки, которые сложили ваш характер и поведение. Всё это вернётся, и вы не сможете игнорировать саму себя. И как знать, сможете ли вы себя удержать от того, чтобы не поступить так, как подсказывает ваш накопленный опыт, с вором?
— Ты не вор, это моя благодарность за спасение, и считай я иначе, мои вещи бы