— Ну и глаза у него, — прошептала Ро. Губы её дрожали. — Как заморозил взглядом, я даже прикрыться не решилась.
— Прикрыться, — пробормотал Сорби. — Знал я, что будут смотреть, но чтобы так… Давай-ка, солнце моё, одеваться. После этого, — он передёрнул плечами, — ничего у меня не выйдет, и твоя красота не спасёт.
— Да, — коротко ответила Ро, даже не подумав обидеться. Не до обид, когда душа сжалась от мороза.
Потом охранники скрылись, растворились. Нет, они не ушли, но стали не заметными. Глаз скользил по их фигурам, не в силах зацепиться. О том, что охрана никуда не делась, напоминала только разлитая в воздухе тяжесть.
Визит самого тирана стал облегчением. Он просто вошёл через двери зала общих собраний, где собрали всех, просто вошёл и огляделся.
— Я Лард Тридцать седьмой, тиран Лардии, — сказал он. — Покажете, на что Лардия тратит деньги?
Тиран был молод, лишь слегка старше Сорби или Морлиса. Одетый неотличимо от своих охранников, в такой же тёмный и незаметный костюм, только в уголке воротника светилась бриллиантовая звезда — знак высшей власти.
— Одну минуту, Ваше Величество, — прошелестел с кресла-каталки Фрок Гаспиа.
— Не надо титулов, — покачал головой тиран. — Называй меня просто Лард. Так будет правильно.
— Хорошо, — кивнул белой головой Гаспиа. — Хорошо…
Он сильно постарел, кожа на щеках обвисла и пожелтела, и от прежнего ректора остался только взгляд, да и тот вспыхивал лишь изредка.
— Помоги мне, Тубор.
Тубор подкатил коляску с ректором к столу, на котором красовалось то, что Внешние называли монитором. За столом в ряд расположились шкафы в полтора человеческих роста.
— Это счётное устройство, — сказал, с усилием всасывая воздух, Фрок Гаспиа. — Электрический расчислитель. Полностью… электрический. В нём нет, — он помолчал, собираясь с силами, — механических частей. Он надёжный… Всегда считает правильно.
Договорив, Гаспиа согнулся и закашлялся, прижав платок ко рту. В зале было тихо, никто не издавал и звука, а ректор кашлял, кашлял и кашлял, содрогаясь всем телом. Прошла минута, прежде чем он утих, комкая платок в кулаке.
— Вам надо лечиться, ректор Гаспиа, — склонив голову, вежливо произнёс Лард.
— Мне надо, — сипло заговорил ректор, — дать жизнь электрическому расчислителю.
— Зачем? — поинтересовался тиран.
— Покажи, Тубор, — попросил Гаспиа.
В руках помощника появилась стопка картонных карточек.
— Лард? — поклонившись, он испросил разрешения продолжать.
— Конечно, — улыбнулся тиран.
— Это числа, — заговорил Тубор и положил стопку в прорезь на одном из шкафов. — На каждой карточке число. Прибор посчитает их сумму. Быстро и без ошибок.
Повернул рычаг. Шкафы осветились, ожили. Стопка карточек со стрекотом исчезла в прорези, чтобы через миг появиться в выходном кармане. На экране высветилось длинное число.
— Можете проверить, Лард, — сказал Тубор, с поклоном предлагая тирану стопку картонок.
— Зачем? — усмехнулся тиран. — Я верю. Скажите мне, э-э-э… Тубор, сколько стоит… это?
Он обвёл рукой шкафы и монитор на столе. Выслушал ответ и слегка округлил глаза. Самую малость, чтобы показать изумление, но не допустить умаления достоинства. Потом сказал с улыбкой:
— На эти деньги я найму сотню счетоводов и куплю десяток механических расчислителей. Какой мне смысл зря тратить деньги?
— Машина, в отличие от людей, не ошибается, Лард, — сказал Тубор.
— Ерунда. Десяток расчислителей будут проверять работу остальных. Денег всё равно хватит.
— Пройдут годы, и они станут меньше и дешевле, — собравшись с силами, проговорил ректор.
— Сами? — Приподнял левую бровь тиран.
— Мы научимся.
— Научитесь, — согласился Лард. — Только я, боюсь, не доживу. В общем, так. Я не вижу смысла тратиться далее. Поэтому…
«Ведь он артист, — подумал Сорби. — Он играет, ему нужна публика. И это значит, что он решает не только умом, но и чувствами!».
— Лард! — выкрикнул Сорби и тут же замер, стиснутый с боков охраной. Третий охранник сжал ему горло. Так, что воздух с трудом попадал в лёгкие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кто ты? — спросил тиран.
— Сорби Гуан.
Воздух с трудом пробивался через гортань, и Сорби не говорил, а сипел.
— Сорби Гуан… — Лард покатал имя на языке, словно пробуя на вкус. — Я слышал о тебе, — и приказал: — Отпустите его!
— Благодарю, Лард, — прохрипел Сорби.
— Что ты хочешь сказать, Сорби?
— Электрический расчислитель не всегда будет нашей тайной, — тщательно подбираяслова, заговорил Сорби, — тайной тирании Лардии. Кто-то ещё узнает про Внешних, кто-то другой сделает его. И Лардия отстанет, может быть, навсегда. Вам нужно это, — Сорби сглотнул, — Ваше Величество? Лардии нужно это?
Тиран подошёл вплотную и внимательно посмотрел на Сорби. Его стального цвета глаза были лишь капельку теплее глаз охранников, но в них светился интерес.
— Ты не лардиец, Сорби Гуан, — рассуждая вслух, произнёс тиран. — Насколько я помню, ты из Морси. Зачем ты делаешь это? Зачем тебе усиливать Лардию?
Будь обстоятельства другими, Сорби возгордился бы. Ещё бы, сам тиран Лардии знает о нём! Знает имя, знает, откуда он родом. Только сейчас это было неважно.
— Лардия богата, но невелика, — ответил он. — Это значит, что электрические расчислители получат все, кто сможет заплатить. Морси тоже.
— Вот как? — проговорил тиран. — Почему ты так думаешь?
— Не знаю, — глядя на Ларда честными глазами, пожал плечами Сорби. — Мне так кажется.
— Ему так кажется, — покрутил головой тиран Лардии и повторил: — Ему так кажется!
Тиран развернулся и зашагал к дверям. Выходя, он обернулся:
— Пять лет! Слышишь, Сорби Гуан из Морси? Через пять лет покажи мне расчислитель меньше, чем эти гробы. Раза в два. А лучше ещё меньше. И раньше.
Глава 13
На этот раз ректор Гуан ехал к родителям один. Удивительно слово — этот. Как будто раньше их было много, а на самом деле этот — только второй! Первый раз он гостил дома десять лет назад, всей семьёй, с женами и детьми. Лойна с вокзала отправилась к своим, показать внука, хотя Лойна — отдельная песня. На морском отделении, где она училась, и куда потом устроилась работать, слыхом не слыхивали ни о Внешних, ни об их секретах, поэтому Лойна отдыхала в Морси каждый год. И уж понятно, виделась с родителями мужа.
Сёстры Понг, как и сам Сорби, покинули в тот раз стены училища впервые. Всё им было внове, всё необычно. Узкая Морсинка умилила близняшек, выросших на берегу пролива. Фруктовые леса вокруг Морси очаровали. В родителей Сорби они влюбились… Сам Сорби был счастлив. Десять лет не видеть родных! Письма — это замечательно, но как хотелось иногда обнять отца, прижаться к маминой груди, вдохнуть их запах… Только не иногда. Всегда. Каждый день, почти каждый час. От тоски спасала работа — и любимые женщины.
Те дни были наполнены суетой, домашними пирогами, посиделками до полуночи.
В этот раз Сорби ждал тишины.
Посидеть с отцом на берегу Морсинки, потягать жёлтобрюшку, потом съесть мамин пирог. И чтобы никто не надоедал своими мелкими делами!
Вагон неощутимо качнулся; поезд тронулся. Поплыл назад старинный вокзал и снова начался Группий-Нойс. Он очень изменился с годами, этот город. Вырос, проглотил почти всю Лардию, только дельта Великой пока держалась. Сорби был почему-то уверен, что вскорости и на воде вырастут жилые дома и мастерские. Её и сейчас почти не видно из окна. Город, город… Сорби немного скучал по воде. Ничего, дома его ждёт Морсинка.
— Турн! — подняв рожок дальнослуха, позвал Сорби. — Расчислитель готов?
— Да, господин ректор, — отозвались с той стороны.
Минуту спустя дверь покоев отъехала в сторону и внутрь проник Турн — один из приданных Сорби охранников. Он с натугой занёс в покои переносной расчислитель. Следом за ним другой охранник, Галон Туа, притащил экран.