Читать интересную книгу Жены и дочери - Элизабет Гаскелл

Молли, к своему ужасу, поняла, что должна вернуться с лордом и леди Харриет, когда те отправятся вечером в Тауэрс. У лорда Камнора тем временем нашлись дела с мистером Престоном, и после того, как счастливые молодожены отправились в свое недельное свадебное путешествие, ей пришлось остаться наедине с пугающей леди Харриет. Когда они остались наедине, леди Харриет села у камина в гостиной, прикрыв лицо от огня экраном, и минуту или две пристально смотрела на Молли. Молли чувствовала на себе этот продолжительный взгляд и старалась набраться мужества и посмотреть на нее в ответ, как вдруг леди Харриет сказала:

— Ты мне нравишься… ты маленькое дикое существо, и я хочу приручить тебя. Подойди сюда и сядь на эту скамеечку рядом со мной. Как тебя зовут? Или как тебя называют? — как бы выразились северяне.

— Молли Гибсон. Мое настоящее имя Мэри.

— Молли — красивое, ласковое имя. В прошлом столетии люди не боялись простых имен. Теперь мы все такие разумные и утонченные: больше нет «Леди Бетти». Меня удивляет, что не переименовали всю шерстяную и хлопчатобумажную пряжу, которая носит ее имя. Представь себе, «Хлопок леди Констанции» или «Шерсть леди Анны-Марии».

— Я не знала, что был хлопок леди Бетти, — промолвила Молли.

— Это говорит о том, что ты не занимаешься вышивкой. Увидишь, Клэр возьмется за тебя. Она усаживала меня вышивать один рисунок за другим: то рыцарей, стоявших на коленях перед дамами, то невероятные цветы. Но отдам ей должное, когда я уставала от вышивок, она заканчивала их сама. Мне интересно, как вы с ней поладите?

— И мне тоже, — тихо вздохнула Молли.

— Я, бывало, думала, что помыкаю ею, пока однажды ко мне не закралось неприятное подозрение, что все это время она помыкала мною. Все же легко позволить, чтобы тобой помыкали, во всяком случае, пока не проснешься с осознанием процесса, тогда он может стать забавным, если воспринять его в таком свете.

— Мне бы не хотелось, чтобы мною помыкали, — возмутилась Молли. — Я постараюсь делать то, что она пожелает, ради папы, если только она будет говорить открыто. Мне бы не понравилось, если бы меня вовлекли во что-нибудь обманом.

— Сейчас я, — продолжила леди Харриет, — слишком ленива, чтобы избегать ловушек, мне скорее нравится отмечать мастерство, с которым их расставляют. Но зато, конечно, я знаю, что если я предпочту побороться, то смогу разорвать путы из зеленого льна, которыми они попытаются связать меня. Но ты, возможно, не сможешь.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Молли.

— О, что ж… неважно. Думаю, для тебя будет лучше, если ты не сможешь. Мораль всего того, что я сказала, такова — «Будь хорошей девочкой и страдай от того, что тобою управляют, тогда ты поймешь, что твоя мачеха самое прелестное создание». Я не сомневаюсь, ты отлично с ней поладишь. Как ты поладишь с ее дочерью — другое дело, но думаю, очень хорошо. Теперь мы попросим принести чай, я полагаю, плотный завтрак заменит нам ланч.

В этот момент в комнату вошел мистер Престон, и Молли немного удивило равнодушие, с которым леди Харриет отпустила его, она помнила, как мистер Престон намекал на близкие отношения с ее светлостью прошлым вечером за ужином.

— Я не выношу подобный тип людей, — сказала леди Харриет, когда он уже не мог ее слышать, — они держатся высокомерно по отношению к тем, которых обязаны просто уважать. Я с удовольствием могу поговорить с кем-нибудь из рабочих моего отца, тогда как подобный человек — дурно воспитанный щеголь — меня ужасно раздражает. Как ирландцы называют этот тип людей? Я помню, у них есть какое-то превосходное слово. Какое же?

— Я не знаю… я никогда не слышала об этом, — пробормотала Молли, стыдясь своего невежества.

— О! Это говорит о том, что ты не читала историй мисс Эджворт,[42] верно? Если бы ты читала, ты бы вспомнила, что там было такое слово, даже если бы не помнила, какое. Если ты никогда не читала этих историй, то как раз такое чтение развлечет тебя в одиночестве — необычайно совершенное и нравственное, и, тем не менее, достаточно интересное. Я одолжу их, когда тебе будет одиноко.

— Мне не одиноко. Я живу не дома, а в гостях у мисс Браунинг.

— Тогда я привезу их тебе. Я знакома с мисс Браунинг. Они регулярно приезжали на школьный праздник в Тауэрс. Обычно я звала их Пекси и Флэпси.[43] Мне нравятся мисс Браунинг, во всяком случае, от них получаешь достаточно уважения, мне всегда хотелось посмотреть, как такие люди ведут домашнее хозяйство. Я привезу тебе целую связку историй мисс Эджворт, дорогая.

Молли молча сидела минуту или две, затем набралась смелости высказать то, что было у нее на душе.

— Ваша светлость, — титул стал первыми плодами урока, который выучила Молли, выказывая должное уважение, — ваша светлость продолжает говорить о типе… классе людей, к которому принадлежу и я, словно о каком-то странном животном. Вы так открыто говорите мне, что…

— Продолжай… мне нравится тебя слушать.

Повисло молчание.

— В глубине души ты считаешь меня немного дерзкой, верно? — почти любезно спросила леди Харриет.

Молли хранила молчание две-три минуты, затем подняла свои прекрасные, честные глаза на леди Харриет и сказала:

— Да!.. немного. Но я думаю о вас много другого.

— Оставим сейчас «другое». Разве ты не видишь, малышка, я говорила так, как мне подсказала моя сущность, так же как и ты говоришь, следуя своей сущности. Она у нас обеих на поверхности. Думаю, что некоторые из ваших добропорядочных Холлингфордских дам говорят о бедных таким тоном, который, услышав, посчитают дерзким. Но мне следует быть более тактичной, когда я вспоминаю, как часто моя кровь закипала, когда я видела или слышала, что говорит и как себя ведет одна из моих теток, мамина сестра, леди… Нет! Я не хочу называть имен. Всех, кто зарабатывает себе на жизнь, своим умом или руками, — от людей с профессией и богатых торговцев до рабочих — она называла «особами». Никогда, даже в своем самом глупом разговоре она не даровала им привычного титула «джентльмен», а слуг называла — «моя женщина», «мои люди». Но ведь это всего лишь манера говорить. Мне не следовало бы применять это к тебе, но так или иначе я выделяю тебя из всех остальных жителей Холлингфорда.

— Но почему? — настойчиво спросила Молли. — Я одна из них.

— Да, ты одна из них. Но… теперь не упрекай меня за дерзость… большинство из них так неестественны в своем непомерном уважении и восхищении, когда приезжают в Тауэрс, и так сильно притворяются, что обладают приятными манерами, что только становятся объектом для насмешек. Ты, по крайней мере, простодушна и искренна, вот почему я выделяю тебя из них и неосознанно говорю с тобой, как будто… что ж! вот еще один пример дерзости… как будто с равной, по положению, я имею в виду. Я не считаю, что лучше своих соседей разбираюсь в серьезных вещах. Вот и чай, прибыл вовремя, чтобы удержать меня от излишней скромности.

Приятно было выпить немного чая в затухающих сентябрьских сумерках. И как раз в конце чаепития снова вошел мистер Престон.

— Леди Харриет, вы не доставите мне удовольствие показать вам несколько переделок, которые я произвел в цветнике, стараясь придерживаться вашего вкуса… пока не стемнело?

— Благодарю вас, мистер Престон. На днях я приеду с отцом, и мы посмотрим, одобрим ли мы их.

Брови мистера Престона взлетели. Но он притворился, что не заметил высокомерия леди Харриет и, повернувшись к Молли, произнес:

— Мисс Гибсон, вы не выйдете посмотреть парк? Я думаю, вы нигде не были, кроме церкви.

Молли не понравилась идея выйти на прогулку наедине с мистером Престоном, но она жаждала вдохнуть глоток свежего воздуха, ей хотелось посмотреть на парк, взглянуть на Особняк с разных сторон, а помимо этого, какое бы отвращение она ни испытывала к мистеру Престону, она сожалела, что он только что получил отказ. Пока она колебалась и медленно склонялась к согласию, леди Харриет, сказала:

— Я не могу обойтись без мисс Гибсон. Если ей захочется осмотреть поместье, я сама ее привезу на днях.

Когда он вышел из комнаты, леди Харриет произнесла:

— Признаюсь, это мое ленивое себялюбие продержало тебя в доме весь день против твоей воли. Но, во всяком случае, ты не пойдешь гулять с этим человеком. У меня подсознательная антипатия к нему, нет, совершенно не подсознательная, для нее есть основание, и я желаю, чтобы ты не позволяла ему вступать с тобой в близкое знакомство. Он очень умный управляющий и исполняет свои обязанности по указанию папá. Я не хочу, чтобы меня упрекали за клевету, но помни, что я сказала!

Затем прибыл экипаж и после бесчисленных прощаний герцога — тот, казалось, отложил все возможные указания до той минуты, когда стоя на ступеньке экипажа, балансировал как неуклюжий Меркурий — они отправились в Тауэрс.