Читать интересную книгу Злые куклы - Елена Юрская

— Мне что-то страшно.

Руслан обнял жену и почувствовал, как ее бьет короткими очередями нервная дрожь.

— Мне что-то плохо, — выдохнула она и мягко прижалась к плечу. — Я не думала…

Да, она не думала. Она не умела думать. Может быть, пьяное зачатие виновато, может быть, что-то другое. Ведь их дочь, их с Катей дочь была умницей, она уже рвала газеты и журналы, изображая, что активно их пролистывает. Она уже знала, как себя вести в обществе, и на горшок она стала проситься чуть не с девяти месяцев. Нет, не может быть. Гены ни при чем. Это баловство. Она не думала. Самое интересное, что никому из членов семьи такое не могло бы просто прийти в голову. Потому что — это невозможно. Если бы они могли только предположить, что послесвадебная гонорея — это не случайно, то за Катей следили бы денно и нощно, она вообще бы никогда не выходила из дому. Но вряд ли дяде Дамиру могла прийти в голову мысль, что его племянница имеет столь изысканное и экстравагантное хобби…

— Поехали домой, — прошептала Катя, когда приятели Руслана присоединились к ним в предбаннике.

— Да, мы отчаливаем. Нам очень понравилось, — хмыкнул Руслан и, закутав Катю в простыню, вынес ее в холл, к гардеробу. — Приедет начальник — расплатитесь. — Руслан выдал охраннику деньги. — Я забираю ее на ночь.

— Мне надо подумать, мне надо подумать, — бормотала жена всю дорогу. — Может, и обойдется. — И что-то жесткое, новое, непривычное проскакивало в ее интонациях.

«Немедленно приезжай. Сейчас же. Иначе…» А что могло быть иначе? Теперь, когда Руслан знал все. Иначе могло быть только с ней. С ней… Сразу после случая в бане Руслан зачем-то поведал Жанне страшную тайну Катьки. Ему просто надо было об этом кому-то рассказать. Она лишь пожала плечами: «У каждого своя жизнь. Может быть, ей нравится». На лице не отразилось ни удивления, ни отвращения — ничего. А потом она сказала: «Это тебя Бог наказал».

Только Бога Руслан уже не боялся. Расплывчатый и потерявшийся между исламскими родственниками и православными корнями, он был очень далеко от той жизни, в которой Руслан осваивал свое новое место. Гораздо страшнее Бога были глаза дяди Дамира — моложавого, бездетного, циничного и очень улыбчивого убийцы. Впрочем, последние пять-шесть лет Дамир старался работать без крови. Ну только в самых крайних случаях, только по необходимости. Ситуация с Катюшей могла оказаться как раз такой — крайней. Иногда он думал, что, по-хорошему, для ее же пользы, Катю надо было упрятать. Причем психушка — это самый мягкий, удобный для всех вариант. Правда, что тогда делать Руслану? Жена — сумасшедшая, наследница — в полном младенчестве и в порядке… А муж? А муж может стать всем помехой. Его сочтут причиной нервного заболевания жены. И станет тогда муж хладным разложившимся трупом…

— Я прошу тебя, Катя, не надо, не работай. Не занимайся этим… — Лишь однажды Руслан позволил себе еще раз заговорить с женой на эту тему. Когда понял, что это — вовсе не детство, не вызов, а призвание. Любимое дело. — Не надо, Катя. У нас растет дочь. Мы обещали сына.

— Ага, — улыбнулась она. — Наследника. Сейчас все помешались на наследниках. На продолжателях рода. Только я не хочу этого. Милый мой Русик! Давай лучше разведемся…

— Это невозможно, — пробурчал Руслан.

— Ну да, конечно. Семья! — Катя понимающе вздохнула. — Только я не подряжалась. Тебе придется с этим смириться. Такое мое условие. А со своими проблемами я разберусь сама. — И в глазах снова мелькнул хищный, злобный, совсем дядюшкин огонь. — Мне нравится, как я живу. А если что, пусть Дамир им всем отрежет члены. Слушай, у меня такой список, что сегодня мы можем развернуть свое дело…

— Мы? — Руслан чуть не вскипел от ее наглости. Все-таки как-никак она была его женой.

— А почему нет? Ты же не ревнуешь? Тебе же все равно? И это даже не рога.

— Дура! Дура! Дура! Тебя сдадут с потрохами! — закричал Руслан и больно сдавил Катино плечо.

— Ты портишь мне товарный вид. — Она дернулась, но осталась абсолютно спокойной. — А по поводу Афины ты прав, она уже намекает. У нее нелады с матерью… Кафе, кредит… Но думаю, что этим козырем она не станет разбрасываться. Прибережет до парламентской сессии.

И сердце Руслана едва не остановилось. Это был не приговор, а самый настоящий конец. Тетя Афина не станет ждать сессии. Она не настолько умна и расчетлива, чтобы оценить свои будущие преимущества. Она живет здесь и сейчас. Живет. Живет? Руслан посмотрел на жену. Она спокойно и сосредоточенно выщипывала волосы под круглыми детскими коленями.

— Кстати, ты мне муж или не муж? — спросила Катя, поглаживая себя по тонким, чуть кривым ногам.

Он был ей муж. Он обязан был им быть, потому что не видел другого выхода. Потому что для него, для Руслана, жизнь могла продолжаться только в одном случае — при сохранении статус-кво. Он был уже не рад этому. Но он сам загнал себя в эту ловушку. Он был ей муж. И другого выхода просто не было.

Только теперь вот он ехал для того, чтобы окунуться в море по ту сторону своей жизни. В мелкое, теплое море, которого нет на карте. Его вообще нигде нет. И только он, Руслан, знает, как найти его теплые воды, его мягкую призрачность, его легкую предштормовую зыбь.

«Приезжай. Немедленно. Обязательно. Иначе…» Что иначе? Уже ничего не может быть иначе. Потому что другого выхода нет. Потому что… Между тем и этим нельзя перебросить мост. Но для того, чтобы чувствовать себя живым, Руслану нужно было время от времени окунаться в чуть соленые воды открытого им самим моря.

Это ему было необходимо. Это должно было случиться. Он научился нырять без акваланга. Осталось только разделить судьбу Ихтиандра. Руслан улыбнулся и резко затормозил…

Глава 13

БЕЙ СВОИХ, А ТАМ РАЗБЕРЕМСЯ

Кирилла пришлось отпустить под подписку о невыезде. Этим занимался лично Глебов. «Никаких арестов», — сухо бросил он, и Петров по привычке, теперь уже по старой привычке, тихо согласился.

— Мы организуем за ним слежку. И в следующий раз возьмем его прямо во время преступления. Возьмем его с поличным. Только давай сегодня последишь за ним ты…

— Ненавижу тебя, Кузя, — отчетливо и медленно выговаривая слова, сказал Буцефал и, манкируя своими обязанностями, поскакал домой.

— Реформаторов и спасителей всегда ненавидели, — изрек Кузьма Григорьевич и пригорюнился. Ему вспоминались хорошие длинные вечера, когда Леночка конспектировала для него умные мысли, детективные методики и его собственные изречения. — Вот и все…

Он тряхнул рыжими волосами и зашагал к троллейбусной остановке. Ему во что бы то ни стало нужно было получить результаты экспертизы. Остались ли на фене скромной марки «Тефаль» отпечатки пальцев покойной Дарьи Матвеевой? И были ли там другие? Или все было смыто пеной для ванны? А перед этим заботливо стерто рукой убийцы. В том, что Дарья умерла насильственной смертью, Петров-Водкин нисколько не сомневался. Его Леночка была ревнивой до чрезвычайности. До безобразия. Там, в деревне Холодки… Там, в деревне Холодки, только две женщины из большой компании студенток обратили на молодого юриста свое благосклонное внимание. Одна умерла там же — тогда же. Другая — через пятнадцать лет. Как несправедлива порой бывает жизнь. Взрывная, темпераментная Лялечка тогда сводила его с ума. Она многих сводила с ума. Даже местный участковый лично приносил ей молоко и самогон, а для отвода глаз обхаживал Марью Павловну — «не подумали бы чего». А вот Даша… Даша была проще, смешливее и смелее. И однажды Кузя чуть… Чуть-чуть… Но это не считается… Только штаны были уже спущены, а Даша, вдруг вспомнив о требованиях гигиены, метнулась к колодцу за водой и там неожиданно для самой себя увлеклась созерцанием необыкновенного заката. Кузя ждал ее в кабинете, отведенном в сельсовете для милиции. А она, паршивка, моталась по селу с фотоаппаратом и щелкала все то, что казалось ей воплощением гармонии. Между прочим, он прождал ее всю ночь. А встретив следующим вечером, даже не поздоровался. На рассвете нашли Ляльку. Как раз на рассвете он решительно застегнул ширинку. Все. Но Леночка никак не могла узнать об этом… Или все же узнала?

— Что надо, Кузя? — Эксперт был в легком подпитии и небольшом раздражении. — Опять шукаешь? Блукаешь? Давай бумаги, шо тебе шось от меня надо взять.

Петров достал из-за пазухи бутылку водки и молча протянул коллеге по работе. Раньше эксперт работал на закрытом оборонном предприятии и считался гением в своей области. Только там, на оборонке, ему было скучно, а в милиции оказалось — весело. Люди кругом, разные люди — живые, мертвые, уголовники… Эксперт быстро освоил воровской жаргон и красиво наложил его на свой южноукраинский суржик. Кузьму Григорьевича коробило от его постоянной веселости, но другого, лучшего и более симпатичного в кадрах города просто не было.