заставило его поджилки трястись. Ведь я видел такое, от чего любой из этих девственников, прикоснись хотя бы наполовину, выколол бы себе глаза. — Надеюсь, ты меня понял? Д-ру-г, — просмаковал я каждую букву.
— Кхм, — прочистил он горло. — Уходим.
Конечно, в его интонациях читалось, что это еще не конец, но, раз они, как Рока, ждали моего возвращения, значит, боялись последствий своей выходки.
Через несколько секунд я уже поправлял рукав.
— Было весело, — глянул на подругу. Напряжение испарилось. — Пойдем… м-м-м… куда-нибудь, где можно привести себя в порядок.
Не дожидаясь ответа, зашагал вперед.
— Э-это… — перегнала меня Рока. — Кормак, ты…
— Просто немного пересмотрел свои взгляды на жизнь, — подмигнул я. — Ну честно, я устал стоять по уши в грязи.
— Ладно.
До чего же глупое выражение появилось на её лице!
Глава 3 Солнечная земля
Чувствовал ли я себя в своей тарелке? Да, думаю, да. Другие декорации, атмосфера, но большой город — он везде большой город. С особым интересом я разглядывал вполне обычную рутину вокруг. Ну, рутина как она есть.
Пахло свежим хлебом, глашатай с беретом на голове объявлял новости и рекламу. Девушка вытряхивала одеяло в окне, мимо прошли еще несколько стражников. Особо выделялись юноши и девушки в белой форме. Ученики. Все им были рады, и даже сейчас сидящая парочка на постоялом дворе, перекусывая какими-то сладостями, вела беседу, а слуга без слов подливал им чай. Я всмотрелся в слугу… Другая раса? Определенно, в основном всюду самые обычные люди, но попадались и некоторые особо высокие, грузные, загорелые, с носом, как у акулы. Полувеликаны спокойно смешивались с толпой, но были на голову выше любого.
— Кормак. Поспешим в академию, что интересного в кафе? — остановилась Рока, когда остановился я.
— Кафе?.. — причудливое название. Хм, теперь я чувствую себя дикарем. Постоялый, таверна… Но «кафе»! Значит, и у прислуги другое название, эх… Это не рабы…
Поморгав, моя спутница продолжала смотреть с непонимающим лицом, но, одернув саму себя, повела меня дальше.
Улица сменялась улицей. Символика солнца прослеживалась везде, украшала дома, выбивалась на флюгерах, и повсюду было много белого цвета, даже каменные коробки украшало белое дерево.
Наконец мы вышли прямиком к огражденной территории, где новенькая табличка на воротах гласила: "Общежитие претендентов".
Стражники, отслютовав, спокойно продолжали нести караул, но под металлическими шлемами все же проводили меня взглядом.
— Ну… — прокашлялась Рока. — Ты… приведи себя в порядок, а потом сразу в академию, объясни все учителю. Ох! — потеребила она висок. — Лишь бы сварливый не узнал, а то твой прогул дойдет до смотрителя, а там и до директора. — Девушка грустно выдохнула.
Слова, слова. Пока мне мало что говорят или объясняют. Спутница пошла по боковой дорожке, что расходились в разные стороны около статуи девы с поднятым мечом. Каменная стояла между двумя зданиями: видимо, мужским и женским корпусами.
— Рока! — окликнул я. Она обернулась. — Спасибо.
Благодарность была искренняя, ведь манеры отличают нас от зверей.
— Д-да.
Девичьи щеки продолжали гореть. Сколько возможностей, м-м-м…
— Кормак, — снова обернулась она, собравшись с духом.
— М?
— Ты… Ты повел себя мужественно… кхм… молодец.
Ускорив шаг, подружка уже начала подниматься по ступенькам ко входу в здание, и там её сразу перехватили выходящие ученицы.
— Ро! Ты… ты где пропадала?! — доносились приглушенные расстоянием голоса.
Еще немного я полюбовался на небо без единого облачка. Какое же яркое тут солнце!
Не то чтобы я не любил свет. Просто он, вопреки общему мнению, отнюдь не обнажает того, что скрыто в ночи.
Я зашагал дальше, поднялся по небольшим ступенькам, толкнул дверь, вошел в помещение со стойкой. Вокруг — ни души и очень тихо. Видимо, в это время ученики предоставлены сами себе, и никто не хочет торчать “дома”.
— Господин Кормак, — снял монокль худой старичок с пышными усами. Строгий костюм, гладко зачесанные назад волосы. Старик оторвался от книги и встал. — Что за вид?
— Если расскажу, вы не поверите, — подошел я ближе. — Но замечание точное, надо принять душ.
— Хм, — снова нацепил старик монокль. — От вас несет.
Мое веко дернулось.
— Ну, с вашим парфюмом не сравнится.
И это была правда. От деда несло литрами вылитых духов.
Смотритель общежития, как и все, чуть удивился моему ответу.
— Научились острить, господин Кормак? — сделал он какие-то заметки на бумаге.
— Всегда умел, да хорошо прятал. — Я ждал продолжения, но незнакомец, выведя еще несколько символов, недоуменно поднял бровь.
— Что-то еще?
Хм, этот татуировку показать не просит. Как давно Кормак тут живет?
— Нет, ни в коем случае, — чуть прищурившись, я спросил прямо: — А моя комната? — протяжно произнес последнее слово.
— Двадцать четвертая, — с каменным лицом ответил старик.
— Ага! — прищелкнул я пальцами. — Спасибо, просто проверяю вашу память.
— Хе. — По нему было видно, что, несмотря на напыщенность, этот человек любит пошутить. И он, очевидно, рад тем, кто это понимает. — Вы сегодня улыбаетесь чаще, неужели эксцесс, — намекнул он на грязную форму, — наконец-то улучшил вам настроение?
— Не то слово, — пошел я по коридору к новой лестнице. И добавил шепотом: — Ох, не то…
Я довольно скоро нашел свою комнату. По пути мне встречались другие юноши, одетые в такую же форму. Неужели с этим все так строго? И ни один, кстати, почти не обратил на меня внимания. Явное игнорирование, пренебрежение.
Войдя в свои «апартаменты», я в полной мере оценил суровость обители. Ну, хотя бы у каждого есть свой уголок, никаких соседей. Среди вещей Кормака отыскал полотенце и… о, вторая форма? Запасливо…
Душ находился на нижних этажах. Понаблюдав, как грязь стекает под напором воды с моей кожи, я решил, что мне нужна местная литература. Хотя бы что-то, обрисовавшее бы общую картину мира. Но… что потом? Ладно, пока буду играть отведенную роль, сориентируюсь, пойму, с чем имею дело. А потом… Потом…
Я повернул кран, перекрыв поток воды.
Вышел из кабинки, одной из многочисленного ряда таких же, и направился в конец помещения, где стояло ростовое запотевшее зеркало. Провел ладонью по стеклу.
— Ну привет, — взглянуло на меня чужое лицо. Темные волосы, по-своему миловидные черты, но даже улыбка