А «гейша» так и осталось загадкой.
Сам же разговор Барабин рискнул бы передать примерно так.
— Знаете, что это такое? — спросил черный человек, взяв в руки пачку стодолларовых купюр.
— Кто же не знает! — ответил бородач в красном, слегка оскорбившись — мол, не считают ли его здесь за идиота. — Это трусты. Терранские деньги.
«Дзат ис трустес. Терраниан монейс».
Возможно, эту фразу можно было перевести и как-то иначе. Но Барабин не знал, как.
Зато именно в этот момент он понял, какому буквосочетанию соответствует в речи черных и красных гоблинов звук «дз». Это старое доброе «th», над которым в мучениях бьются миллионы людей, изучающих английский язык.
А черный человек тем временем продолжал:
— И вам известно, во что ценятся эти деньги?
Тут бородатый обиделся еще больше, и черный человек поспешил его успокоить.
— В таком случае вы легко можете убедиться, что этот воин принес сюда по меньшей мере 240 золотых королевских фунтов, — сказал он, указав рукой на Барабина. И добавил: — Его хозяин платит эти деньги, чтобы выкупить гейшу, которая вам так понравилась.
— Двести сорок фунтов золотом за дикую гейшу?! — возмутился бородатый. — Да ей полфунта красная цена.
«Вилт гейше», — сказал бородач, и для Романа это был новый повод удивиться. До сих пор он не подозревал, что гейши бывают дикими.
— Даже не будь она дочерью терранца, который богаче всех в его стране, я никогда не продал бы ее за полфунта, — заявил в ответ черный человек. — Гейша, которая может стать жемчужиной гарема, стоит дороже. Но ее отец платит 240 фунтов . И она достанется вам, только если вы заплатите больше.
Отец Вероники Десницкой не был богаче всех в его стране — но какой продавец говорит правду о своем товаре, который он хочет во что бы то ни стало всучить покупателю?
Впрочем, удивление бородатого вызвало совсем не это.
— Зачем отцу опозоренная гейша? — спросил он. — У него что, нет чести? Почему он не вызвал тебя на поединок?
— У этих терранцев вообще нет понятия о чести, — сказал черный человек презрительно.
И тут у Романа появилось серьезное сомнение, что он правильно понимает разговор.
Сначала собеседники назвали доллары «терранскими деньгами», и Барабин, естественно, решил, что «терранский» на их языке значит «американский».
Но потом черный человек дважды обозвал терранцем отца Вероники. А Лев Яковлевич Десницкий — такой же американец, как Азазелло — архиерей.
Эти двое что, не знают, у кого украли дочь? Или они вообще не в курсе, в какой стране находятся?
За то время, какое ниндзя и Барабин провели в микроавтобусе, можно было удалиться от Москвы максимум километров на сорок. Сомнительно даже, что они покинули пределы области, не говоря уже о стране.
Это мог быть какой-то подмосковный новорусский поселок. Подвал особняка. Или заброшенный военный объект. А маскарадные костюмы, светильники, мечи и странный язык — чтобы сбить гостя с панталыку и заставить думать о глупостях, забыв о главном.
Но слово «терранский» никак не давало Барабину покоя. Где-то он уже слышал это слово — вот только никак не мог вспомнить, где.
И хотя принципиального значения это не имело, Роман продолжал ломать голову над таинственным словом, потому что уж очень не любил неизвестности.
Он привык придерживаться принципа: «Информация — половина победы». А сейчас ему этой самой информации не хватало катастрофически.
И вот ведь что характерно. Барабин и в самом деле, задумавшись о мелочах, пропустил главное. А именно — момент, когда бородатый в красном плаще сдался под натиском черного человека и согласился заплатить за дикую гейшу 256 золотых королевских фунтов.
Из принципа.
Просто потому, что не хотел уступать девушку терранцу, который не имеет понятия о чести.
А у Барабина в голове все никак не связывались 256 фунтов и миллион долларов. По всему получалось, что 256 фунтов — это больше чем лимон баксов, но тогда вырисовывался какой-то совершенно фантастический курс валют.
Может, он не так понял чужой язык, и речь шла про 256 тысяч?
Барабин стал лихорадочно вспоминать курс фунта стерлингов к доллару. Если один к четырем, то все сходится.
Но кажется нет. Не один к четырем.
Один к полутора или что-то около того.
Нестыковочка.
А в каких странах еще употребляются фунты? Может, в Африке или у арабов?
Бородатый был точно не африканец и, пожалуй, не араб. Но он покупал девушку для гарема. И имел какие-то особые понятия о чести, которые не совпадают с понятиями терранцев, кем бы те ни были.
И вот что странно еще.
Роман не видел, чтобы бородатый отдал черному человеку деньги — те самые пресловутые 256 фунтов . Или тысяч — без разницы.
Он не заплатил ничего — только пообещал на словах. И тем не менее его люди в рогатых шлемах по-хозяйски подошли к Веронике, которая вела себя подозрительно тихо, и стали возиться с цепями.
Им помогли ниндзя, и через полминуты бараны в красных плащах уже заломили тонкие девичьи руки за спину, сковали их до боли крепко и, ухватив Веронику под локти, вознамерились увести ее за дверь.
Между тем, деньги, принесенные Романом, были в наличии и лежали на столе рядом с сумкой. Однако никто уже не обращал внимания ни на них, ни на Барабина.
И он решил напомнить о себе.
— А как же уговор?! — воскликнул он и даже умудрился скроить целую фразу на понятном для похитителей языке: — Контракт ис море дзан моней.
В смысле — уговор дороже денег.
Черный человек воззрился на него так, словно заговорила каменная статуя. И обратился с недоуменным вопросом к своим ниндзя:
— Ор хим талк друйдан?
— Ме кноу нот, — с не меньшим удивлением ответил русскоязычный ниндзя. И сквозь зубы спросил у Барабина по-русски:
— Ты откуда знаешь этот язык?
— А не надо держать меня за идиота. Надо быть совсем тупым, чтобы не понять ваш исковерканный английский.
Ниндзя выдохнул, как показалось Барабину, с облегчением, а черный главарь, сощурив глаза, произнес иронически:
— Гоот варриор. Клевер варриор. Бут ме кан нот гиве то дзей ан майден. Ит ис ауктийон. Ан сир гиве море мани монейс[1].
И, тигриным рыком раскатив в воздухе букву «р», добавил с откровенной издевкой:
— Сорри!
4
Вероника шла босиком по холодному каменному полу, не сопротивляясь конвоирам — безвольная как зомби. И смотрела она даже не перед собой, а куда-то вниз.
Но у самой двери она обернулась к Роману, и тот невольно вздрогнул.
Его поразил затравленный взгляд, в котором плескался такой жуткий звериный страх, что даже трудно было представить, чем он вызван.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});