вечером – книги: такой ритм жизни Женя поддерживала последние несколько лет, пока не вступила в секту. Произошло это как-то случайно. Неподалеку от университетской аллеи с памятником революционеру Свердлову, где по своему обыкновению девушка наблюдала за прохожими, стали появляться подозрительные люди с брошюрами. Сначала Женя старалась не обращать на них внимание, игнорировать их обращения или просто проходить мимо, но совсем скоро незнакомцы стали вести себя агрессивно – подсаживаться рядом на скамейку, а иногда даже преследовать несколько кварталов до трамвайной остановки. Замученная навязчивостью докучателей, Женя даже перестала гулять на всем протяжении Главного проспекта. Так продолжалось целый месяц, пока в один прекрасный день все раздражители бесследно не испарились.
Заметив исчезновение назойливых людей, Женя поспешила вернуться на любимую для наблюдения площадку. Перейдя дорогу, она бодро пошла вдоль голой пост-зимней аллеи в надежде найти свободную скамейку с хорошим обзором на прохожих. Но сесть ей было не суждено – все было забито шумными студентами, местными преподавателями и отдыхающими от долгой ходьбы стариками. Единственный вариант – не занятое место возле скучающей девушки.
Увидев беспокойно слоняющуюся Женю, незнакомка спокойно указала рукой рядом с собой. Женя кивнула и приняла приглашение.
Во внешности незнакомки было что-то кавказское. Волоокая, она была награждена от природы двумя лучистыми солнцами черных ресниц. Нефтяного цвета волосы непослушными потоками выбивались из бежевого берета и стекали ей прямо на плечи. Завершал образ выдающийся прямой нос.
«У нее должно быть глубокий голос», – подумала Женя, краем глаза поглядывая на соседку.
– Здесь раньше стояла лютеранская кирха, – вдруг ни с того ни сего сказала девушка, словно почувствовала любопытство Жени. Ее голос оказался именно таким, каким представляла Женя.
– Простите?
– Говорю, на пересечении Ленина и Красноармейской протестантская церковь была. Большевики ее взорвали. Жалко, – указывая на здание рядом с оперным театром, пояснила незнакомка.
Женя посмотрела еще раз на угловое здание: непримечательный пятиэтажный дом в классическом стиле скучно застыл на своем традиционном месте. Ей стало странно, что кто-то вообще скорбит о зданиях, которых сейчас нет.
– М-мм, не знала.
– Видела старые фотографии: стоит красивое готическое здание с крестом и двумя колокольнями, а вокруг – ничего. Даже дороги нет. Это уже при советской власти трамвайные пути проложили, все асфальтом облагородили. А раньше грязь кругом была и только обозы ходили.
– Не понятно только, зачем нужна на Урале протестантская церковь. Понимаю еще мечеть…
– Вообще лютеранская община здесь появилась вместе с городом. Горные специалисты, инженеры, ремесленники были в основном приезжие – шведы, немцы, голландцы.
«Она из этих, – прошмыгнула мысль в голове Жени, когда она вспомнила тех странных людей с брошюрами. – Что же мне так везет-то со всякими фриками постоянно?».
– А этот театр, – продолжила незнакомка, указывая пальцем на здание в традиционной для русской архитектуры эклектике – открылся только в 1912 году. До него оперу целых сорок лет ставили в кинотеатре «Колизее». Раньше правда это был главный городской театр, где в основном играли сомнительные комедии и водевили. Но оно и не удивительно – большинство актеров на сцене были из крепостных.
– Понятно, – выражая на лице незаинтересованность, ответила и кивнула Женя.
– Вам нравится театр?
– Лично я особой любви к зданиям не питаю.
– Вы меня неправильно поняли. Я спрашивала о спектаклях.
– Я на них не хожу.
– Почему, если не секрет?
– Ну, я в пьесах ничего не смыслю.
– Чтобы научиться понимать – не нужно быть гением или профессиональным театралом. Обычному человеку достаточно усвоить, что такое «идея», а смысл уже сам подтянется.
– Можете мне не объяснять, что такое «идея». Я в курсе.
– Тем проще, – ответила девушка и пожала плечами. – Знаете, это как у Достоевского – есть христиане и идеологи. Первым проще, потому что они всё через Библию прогоняют. Даже в жестких триллерах и фильмах ужасов могут библейский смысл найти. А вторые мучаются – под себя все притягивают.
– А большинство – ни те ни другие.
– А вы бы сами к кому себя отнесли? Христианам?
«Начинается», – подумала Женя, прежде чем ответь. В вопросах веры ей было ни жарко ни холодно. Она старалась не отрицать существование Бога, но и думать о Нем тоже особо не пыталась. Главное – считала она – сохранять золотую середину. А «прилипалам» говорить, что верующая, чтобы те сразу отставали. – Да. Я регулярно посещаю церковь.
– Значит, когда вы смотрите фильм или читаете книгу, то все равно оцениваете все через свое мировоззрение?
– Получается, что так.
– Аналогично и с театром. Вам не обязательно знать, какой глубокий смысл вкладывал автор или режиссер. Главное, чтобы происходящее на сцене вас касалось. Или подтверждало какие-то ваши мысли.
– Даже если я понимаю суть, мне все равно не с кем туда ходить. Так что не вижу смысла это обсуждать.
– У вас нет друзей, которые бы пожертвовали вечер ради вас?
– Простите, а с какой целью вы так интересуетесь?
– Я хочу пригласить вас на пьесу.
Женя с удивлением посмотрела на девушку. Ей еще не доводилось получать такие предложения от представительниц женского пола.
– Знаете, мне это не интересно.
– Почему?
– Я же уже говорила, что если бы понимала, что и как там делается, то может быть и пошла.
– Это можно легко устроить.
Девушка достала телефон и стала быстро листать длинный список контактов.
– Меня зовут Лиля. А вас как?
– Ну, Евгения.
– Приятно познакомиться.
Лиля поднесла телефон к уху.
– У вас есть планы на вечер?
– Я собираюсь поехать домой дописывать главу магистерской.
– Научный руководитель ждет?
– Да.
– Какой крайний срок?
– Сегодня до восьми.
– Сейчас только два. Еще успеете.
– Куда вы звоните?
– Секунду, – подняв указательный палец, сказала девушка. – Алло, Сонь, вы еще там? Я сейчас приду с гостьей. Не разбегайтесь… Ага, хорошо. Давай.
– Подождите, я же еще не дала свое согласие. Мне не понятно, что вы собираетесь сделать.
– Хочу показать вам мастерскую «Э.С.Т.».
Женя насторожилась. Произнесенное девушкой название показалось ей незнакомым и слишком странным. Подключив знание латыни, она пришла к выводу, что est – это форма третьего лица единственного числа латинского глагола «быть», что можно перевести, как «Он есть» (или другими словами – «Бог есть»). «Мастерская» же – это отсылка к масонским ложам, которые нередко уходили в разные псевдорелигиозные крайности.
– Давайте как-нибудь в другой раз. Я правда спешу.
– Успеете еще отправить. Это не займет много времени.
Лиля встала и медленно пошла к переходу. Женя осталась сидеть на месте.
– Да не бойтесь вы так, я вас не съем, – резко остановилась и сказала девушка.
– Мне не хочется вас обижать, но я стараюсь не ходить по разным «мастерским».
– Нам можете доверять. Хоть у нас и нет до сих пор своего здания и нам приходится кочевать, но в Екатеринбурге мы уже десять лет.
– Я не местная, поэтому раньше о вас ничего не слышала.
– Оно не удивительно. В последнее время дела у нас идут туго. Местные стали забывать, что мы есть, а за чертой города – о нас ничего не слышали. Хотя