невероятно гармоничное по звучанию духово-ударно-клавишное произведение. Казалось, что джазмены играют так, словно живут сегодня в последний раз. За пределами сцены стояла гробовая тишина. Никто не мог и посметь брякнуть чашкой или стаканом.
Любопытства ради Женя перевела взгляд на симпатичного соседа. Тот с закрытыми глазами бесшумно и максимально точно отбивал ритм тонкими пальцами по глянцевой поверхности стола. В унисон рукам он кивал головой, и было видно, какое неземное наслаждение он испытывает от музыки. Подобное наблюдать, да и самой испытывать, девушке еще не приходилось.
Спустя шесть композиций джаз-бенд удалился на получасовой антракт. Впервые за долгое время Жене посчастливилось вновь глотнуть уже остывшей земляной заварки.
– Краем глаза видела, как вы наслаждаетесь выступлением, – дождавшись ухода музыкантов, призналась Женя незнакомцу, – даже как-то завидно, что человек способен так погружаться в музыку.
– Вы наблюдали за мной? – удивленно переспросил молодой человек.
– Не поймите меня неправильно. Я просто пару раз взглянула на вас. Ну, в смысле… Я не странная…
Женя осеклась. На протяжении двадцати двух лет своей жизни она часто совершала необдуманные поступки, за которые потом ей становилось стыдно. Все эти глупые и нелепые фразы и действия она достаточно часто прокручивала в своей голове, ворочаясь на подушке, не в силах уснуть.
– И мысли не было называть вас странной, – сказал и нежно улыбнулся незнакомец, увидев терзания милой девушки. – Иногда я так увлекаюсь музыкой, что перестаю за собой замечать, что делаю.
– Простите меня.
– Страсть как люблю Чета Бейкера, – обходя неловкости ситуации, продолжал незнакомец. – Особенно в исполнении этого трио.
– Это заметно, – начав расслабляться, ответила Женя.
– А кого любите вы?
– Из джазовых исполнителей? Еще пока никого. Я сегодня впервые слушаю джаз.
– Решили открыть новый мир музыки?
– Я не уверена, что ради музыки сюда пришла, – призналась Женя. Незнакомец от этих слов свел брови в удивлении.
– Так зачем же вы пришли?
– На людей посмотреть.
Лицо незнакомца исказилось еще сильней – он столкнулся с чем-то действительно необъяснимым, странным.
– Почему именно здесь? За людьми наблюдать можно и на улице. Их там больше, и за просмотр платить не надо.
– У каждого свои причуды.
Женя продолжала держаться достойно. В глазах незнакомца стал разгораться интерес к соседке. Он посмотрел на девушку, как на диковинный экспонат музея современного искусства, и наконец спросил:
– Как вас зовут?
– Почему вы спрашиваете именно сейчас?
– Получилось как-то неправильно, что мы не представились раньше.
– Евгения.
– Феликс.
– Достаточно редкое имя, – подметила девушка. – Любопытно узнать, как звучит полностью?
– Феликс Константинович Флейман.
– Красивое сочетание.
– И все-таки, Евгения, зачем вы смотрите на людей?
– Вы давно живете в Екатеринбурге?
– Сколько себя помню.
– Вы когда-нибудь замечали, насколько здесь замкнутые и необщительные люди?
– Мне не с чем сравнивать.
– А я приехала сюда учиться из маленького нефтедобывающего городка, пройти который вдоль и поперек можно за пару часов спокойным шагом. Представляете масштабы? Население – всего шестьдесят тысяч. Все друг друга знают. В магазин идешь – каждый встречный улыбается, здоровается.
– Это что за город такой?
– Когалым. Примерно тысяча триста километров отсюда. Не поверите – там улицы настолько чистые, что можно лежать на асфальте – не замараетесь. Мусор каждый день убирают. Машин почти нет. Они там и не нужны – до магазина проще пешком дойти. Еще – зимой снег белоснежный, чистый. Некоторые его даже растапливают, чтобы пить. И самое удивительное – там нет ни одного алкоголика. Их всех выселяют, как тунеядцев. А квартиры с аукционов продают.
– И вы променяли такое идеальное место на Екатеринбург?
– Жить там невыносимо скучно. Выходишь вечером на улицу и слоняешься без дела пару часов среди однотипных домов и деревьев. Изо дня в день все те же улицы, лица. Есть правда кинотеатр и торговый комплекс, но они довольно быстро приедаются.
– Когда сюда переехали, стало интересней?
– Екатеринбург оказался еще хуже. Здесь есть все: рестораны, ночные клубы, парки. В каждом районе по два-три торгово-развлекательных центра. Людей миллион. А элементарного человеческого общения – нет. Все куда-то спешат. Как ни вечер, так у всех неотложные дела, личные заботы. Оттого и приходится бродить везде в одиночестве, смотреть на случайных прохожих в надежде заметить себе подобных.
– Может еще слишком мало времени прошло и вы просто не успели ни с кем познакомиться?
– Я живу здесь уже пять лет.
– Одна?
Услышав последний вопрос, Женя напряглась. Вот-вот забытая фантазия о незнакомце, пытающемся развести девушку на одну ночь заиграла в ее голове с новой силой. Но теперь она уже сама хотела острых ощущений, потому решилась рисковать и говорить правду.
– Да, снимаю квартиру в центре.
– В центре?
– У Южного автовокзала. На 8 Марта.
– Похоже у вас хорошая работа, если можете себе ее позволить, – загадочно улыбнувшись, подметил Флейман.
– Мне помогают родители. Они работают в нефтяной компании. Им деньги все равно не на что в Когалыме тратить, поэтому в меня вкладывают.
– Потом пойдете по их стопам?
– Не думаю, что буду полезна в их сфере. Я учусь на философском в УрГУ.
– Бакалавр философии?
– Уже почти магистр. Вас это удивляет?
– Почему же? Дело ваше, где учиться.
– Не спорю, есть и более практичные варианты, но к ним как-то душа не лежала. Я прекрасно понимаю, что от строителя или инженера больше пользы. Те хотя бы дома возводят, телефоны новые придумывают. А мы все о себе говорим. Ну, а так, кто знает – может мои знания больше пользы принесут человечеству, чем новенькая плазма?
– Я сам гуманитарий, поэтому прекрасно вас понимаю. Хотелось внутреннего развития и все такое?
– Так вы тоже студент?
– Переводчик с Физтеха.
– Физтеха?
– Да, с Физтеха в УПИ.
– Разве так бывает?
– Директор института не хочет платить деньги преподавателям английского из ФЭУ, поэтому содержит свою кафедру.
– Технических переводчиков?
– Обыкновенных, но со знанием металлургии и теории вероятности.
– Это любопытно. Удивите меня?
– Чем?
– Например, интересным фактом о металлургии?
– Необычная просьба.
– Не можете?
– Уличные люки делают из чугуна.
– А из английского языка можете?
– Дайте немного подумать.
Переводчик нахмурил брови, уставившись в глянцевую поверхность стола. Понаблюдав за соседом пару секунд, Женя перевела взгляд на черные полотна с иконами джаза на стенах, но, не узнав никого, вернула свое внимание обратно на собеседника.
– Неужели таких нет?
Флейман уязвлено выдохнул из ноздрей и спросил:
– Вам известно, что английское слово dream имеет два значения – «сон» и «мечта»?
– Да бросьте, это же банально.
– Дослушайте, прежде чем делать выводы.
– Просите. Продолжайте.
– Буквально недавно я заметил, что во многих языках, кроме русского, «сон» и «мечта» обозначаются одним словом. В английском, как я уже сказал – это dream, на иврите – halom, японском – yume.
– Заимствования?
– Если бы. Здесь разная география, непохожие корни, неродные языковые группы.
– Что это, в таком случае?
– Необычный факт мировосприятия человека. Вы только задумайтесь – это же удивительно, как людям пришло в голову придумать те или иные обозначения предметов и явлений. С одной стороны, в именах проглядывается простая человеческая логика, с другой – нечто необъяснимо-божественное. Обывателю может показаться, что понятия «мечты» и «сна» не объединяет ничего общего. Но что-то же побудило разные народы планеты