Оказалась, пришла соседка, старенькая Михаловна, согнутая грузом прожитых лет, но, тем не менее, сохранившая бодрость духа и озорной насмешливый взгляд.
- Здравствуй, Васечка! Вот, пришла с тобой рассчитаться, - старушка протянула Василию целлофановый пакет с двумя трёхлитровыми банками.
- Что это, Михаловна?
- Так… Гостинчик тебе. Домашняя водка и огурчики моего засола.
- Да зачем же мне это?!
- Ты картошку мою копал? Копал! Так чего же спрашиваешь?
Масаны, как и каждое село, поглощённое городом, сохранили свои безразмерные огороды, что, безусловно, было для них плюсом. Но благами цивилизации оснащались медленно, по достатку хозяев, и канализация с водопроводом, так же, как и газ, оставались уделом избранных, что можно считать и минусом. Дело вкуса, как говорится. Удивительно, но вальяжный и избалованный уроженец Одессы Головин легко мирился с отсутствием удобств, и с удовольствием ходил за водой к колонке или соседскому колодцу, и готовил, вдыхая дымок от сосновых поленьев.
В сентябре он помог соседке копать картошку (старушке это занятие оказалась уже не под силу), когда работа над книгой неожиданно застопорилась и мысль упорно не желала принимать удобную для понимания форму.
Восемь соток картофеля Михаловны оказались весьма кстати для начинающего писателя и, если и не помогли улучшению мыслительного процесса, то избавили, во всяком случае, его от пролежней, поскольку думать Василий умел, в основном, лёжа.
Михаловна была человекам старого закала, человеком, не умеющим принимать безвозмездную помощь. Каждое, совершенное по отношению к ней доброе дело накладывало на неё обязательство ответного действия. Чувство благодарности вынуждало её совершать, по отношению к доброхоту, аналогичные поступки до тех пор, пока она не переставала чувствовать себя обязанной.
Это была уже третья попытка Михаловны выразить свою признательность, и Василий, наконец, сдался. Он понял, что выглядит некрасиво, словно торгуется - ведь, с каждым его отказом объём даров возрастал, и не было похоже, что соседка отступится.
- Спасибо, Михаловна, - Василий взял пакет, - Что это вы такие тяжести таскаете?
- Что же ещё остаётся делать? Ты - капризишь, нос воротишь: и то тебе - не это, и это тебе - не то. Я не привыкла быть должной. Вам, молодым, этого не понять. Вы избалованы родителями и государством, так и ждёте, что кто-нибудь придёт и всё за вас сделает…
- Ну, не такая уж я молодёжь - вот, борода вся седая. Да и по годам до середины века добираюсь.
- А это ничего не значит. Вот доживёшь до моих лет - совсем другое запоёшь.
- О чём это вы?
- О чём, о чём… Да всё о том же! Сколько времени ты будешь один жить? Не надоело? Мог бы какую-нибудь женщину осчастливить, а не изображать из себя одинокого гения. Хочешь, познакомлю с приличной женщиной? Работящей и не капризной?
- Ну-у, Михаловна! Вы, никак, новую профессию осваиваете? Решили в свахи податься? С чего бы это?
- Смотреть не могу спокойно, как человек в одиночестве мучается. Человек не должен один жить.
- Вы считаете, что вдвоём мучаться легче? Да и не мучаюсь я - мне одному даже лучше.
- Да не о тебе я забочусь, что ты всё на себя переводишь! Ты-то проживёшь и один. Женщине намного труднее…
- Ясное дело: ни покричать тебе, ни покомандовать, ни нервы попортить некому…
- Отшучиваешься, Васёк. А я серьёзно. Обращайся, если что. Ладно, пойду. Садись, стучи своими клавишами…
Михаловна затронула, того не желая, очень больной для Головина вопрос: женщины были ещё одной из неудач Василия. Что там говорить, не везло ему с женщинами.
Нельзя сказать, что они совсем игнорировали Головина, хотя красавцем он, безусловно, не являлся. Среднего роста, упитан (в некоторых местах даже несколько толстоват), вид совершенно неспортивный. Характер, правда, добрый. Достаточно весел и обаятелен, чтобы не вызывать отвращения у прекрасного пола.
Общения с ним женщины не избегали, но и к длительным отношениям не стремились. Не хватало чего-то в характере Василия, чего-то очень для женщин важного. Рассмотрев его внимательно, они, со вздохом, отставляли Головина в сторону: "Нет, не то!".
Считается, что в Чернигове - явный избыток женщин, и ярко выраженный мужской дефицит должен был бы обеспечить Василию пару, которая не только осчастливливалась бы сама от присутствия Головина, но и ему могла бы уделить хоть немного счастья. Но этого не происходило, не случалось.
Год за годом ничего не менялось в жизни нашего героя, и причины следует, конечно же, искать всё в той же легкомысленности, в попытке прожить жизнь легко, с наскока, без чрезмерных усилий. Даже не чрезмерных - вообще без усилий.
Великая Природа наделила женщину потребностью вить гнездо, и её выбор во многом зависит от способности мужчины помочь ей в этом. Человек, уклоняющийся от борьбы, не может долго привлекать её внимание, особенно, если это - единственный его талант.
Когда-то одна женщина поверила Василию настолько, что решилась выйти за него замуж и даже смогла прожить с ним несколько лет. Но, как принято сейчас говорить, не сложилось. И жила теперь эта женщина далеко, в большом портовом городе, в одиночку вырастила сына - помощи от беспутного Головина она не требовала, да и не ждала. А сам Василий после развода утратил и те небольшие запасы энергии и мужества, которые приобрёл благодаря женитьбе.
От семейной жизни у него осталась привычка спорить с женой, и он до сих пор вёл с ней бесконечные споры, правда мысленно, пытаясь доказать и себе, и ей, что не так уж он, Василий, плох. Но даже в мыслях не удавалось ему переспорить воображаемую женщину, которую не сумел убедить и в реальной жизни.
Осознав, что очередная встреча с женщиной ничего, кроме нового разочарования не принесёт, Василий отгородился от нежной половины человечества прозрачной стеной и сквозь неё наблюдал за женщинами, как за рыбками в аквариуме, не делая ни малейших попыток нырнуть и поплавать вместе с ними.
Иногда внимание Головина привлекала какая-нибудь особо яркая (и внешне, и умственно) женщина, но, вспомнив, что для сближения с нею необходимо совершить усилие, выдержать некоторый период бесплодных ухаживаний и преодолеть неоднократные отказы, а, может, и побеждать соперников, он отводил свой взгляд в сторону и подавлял зарождающуюся симпатию.
Время от времени из аквариума приплывала большая хищная рыба, которая без труда преодолевала стену, скрывающую Василия, и, широко разевая пасть, устремлялась к Головину. Василий угадывал её желание прибрести батрака то ли в постель, то ли в хозяйство, и в панике спасался бегством - менять свою неуютную независимость на сомнительное удовольствие рабского труда он не желал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});