Лаврентий наконец освободил своё оружие и уверенным шагом двинулся к замешкавшемуся стрелку. Тот судорожно доставал из колчана следующую стрелу, однако времени ему явно не хватало. Пока парень стремительно преодолевал смешное расстояние, примеряясь для решительной атаки, он невольно отметил как разбегаются в страхе или поднимают руки к верху, вставая на колени, совсем недавно уверенные в себе мятежники. Из распахнутой задней дверцы массивной повозки стали организованно высаживаться гвардейцы его десятка. Действуя строго по инструкции, они планомерно наступали цепью, выставив перед собой ружья с примкнутыми штыками. Желающих сдаться гвардейцы единственным выверенным ударом приклада отправляли в глубокий нокаут, а тех, кто оказывал сопротивление попросту закалывали как свиней молниеносными выпадами.
Тем временем расстояние до цели стало совсем небольшим. Лучник кое-как положил стрелу на тетиву, однако Лаврентий попросту выбил её вместе с луком одним быстрым боковым ударом. Приняв боевую стойку, гвардеец ждал, пока его противник вступит в ближний бой. Ему нужен был честный бой один на один. Ну или почти честный. Всё же длинная шпага с широким лезвием качественно на голову превосходит ту короткую сабельку, что обнажил перед ним противник, ринувшись в слепую атаку.
Отразив пару размашистых, но не очень эффективных ударов, Лаврентий слегка рубанул по ноге мятежника, от чего тот на мгновение потерял равновесие и присел на одно колено. Гвардеец мог бы легко проткнуть его в этот самый момент, однако делать этого не стал. Поднявшись, противник вновь отчаянно ринулся в бой, однако на этот раз парень, что был раза в два младше помещика, отразив первый удар извернул кисть со шпагой и глубоко порезал правую руку оппонента. Тот перехватил саблю в левую руку и, оскалившись, попятился назад. Лаврентий уже хотел нанести финальный удар и даже отвел руку со шпагой для этого, однако в последний момент со стороны леса раздался выстрел. Гвардеец разочарованно опустил оружие, а его израненный враг рухнул на землю с пробитой навылет пулей головой.
Гвардеец обижено зыркнул в сторону стрелявшего, что стоял, окутанный небольшим клубом дыма в пятнадцати шагах от него.
— Эй, так не честно! — По-детски воскликнул внедренный во вражеский отряд гвардеец.
— Виноват, господин гвардии-сержант! — Испуганно пискнул заученной фразой рядовой, сдерживаясь, чтобы не упасть в глубоком поклоне. Лаврентий же не ответил, а лишь, разочарованно вздохнув, вытер об одежду убитого шпагу и побрел к повозке, вокруг которой суетились бойцы из роты оцепления и организованно собирался его десяток.
К приманке стали подтягиваться солдаты роты, оцепившей участок. Они шли плотным кольцом, не давая возможности ни одному из мятежников улизнуть. Некоторые вели перед собой сдавшихся, держа их на мушке, но большинство, уже изрядно расслабившись, вышагивало весело и бодро, опустив оружие.
— Ну, господин гвардии-сержант, не зря пропала целая седмица подготовки, а? — Хохотнув, поприветствовал его весьма молодой капитан роты, бывший солдат сотника Григория, что ныне является полковником.
— Да уж, долго пришлось их мариновать, — Наконец перенял Лаврентий всеобщую радость, изобразив на лице улыбку. Гвардеец расслаблено присел на землю, облокотившись на колесо повозки. — Сколько пленных вышло? — Наконец спросил он.
— Та всего шесть рыл, — Отмахнулся капитан. — Отряд энтот совсем малый, не чета тем, что месяц назад здесь орудовали.
— Да-а, обмелили совсем мятежники. — То ли с досадой, то ли с радостью проговорил Лаврентий.
— Куда их велено везти? — Поинтересовался капитан, кивнув на пол дюжины пленных, которых сейчас связанными по рукам и ногам заводили в повозку.
— Эти здоровые, значит на рудники раскидать. — Безразлично буркнул гвардеец. — Тех, что покрепче — на Карельские железные шахты, а кто послабее — на местные, серебряные.
— Эх, а ведь когда-то честными людьми были… — Капитан раздосадовано сплюнул подтолкнув одного из мятежников внутрь импровизированного автозака.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как князь наш любит говорить, преступник должен сидеть в тюрьме! — Гордо сказал парень, резво поднявшись и закинув арбалет себе на плечо. — А лучше не сидеть, а работать, да пользу новому свободному государству приносить.
— Вот это правильно, — Без раздумий согласился капитан, запирая на засов дверцу повозки. — Даст бог, к концу года всех этих татей переловим.
— К концу лета их духу тут не будет, помяни мое слово.
— Хорошо бы, — Мечтательно вздохнул молодой офицер. — Гвардеец же в один прыжок занял место возничего и привычно взял в руки вожжи.
— Гвардия, по коням! — Раздалась привычная команда и вскоре гвардейцы, оседлав подведенных лошадей, выстроились привычным конвоем вокруг монструозной телеги. Сержант легко ударил двойку лошадей, набирая скорость. Отряд двинулся в Новгород, откуда пленных должны были первым же конвоем таких же преступников отправить в места, где они должны будут проработать на благо нового государства в среднем порядка пятнадцати лет, принося в казну серебро, а в вечно растущие, чадящие дымом кузницы уголь и руду.
Интерлюдия. Борки.
Звонкий свисток в руках Максима ознаменовал возобновление игры на пустыре между командами мальчишек, работавших ещё сегодня утром на мануфактуре. Сейчас же они одной сплошной, неорганизованной тучей носились по всему полю, пытаясь затолкать мяч в ворота, а наместник цепким взглядом человека из будущего подмечал в этой толпе перспективных ребят.
Команда из Новгорода, собранная пол года назад лишь из компании лихих обалдуев-энтузиастов уже давно перестала играть таким примитивным способом, как сейчас бестолково носятся по полю мальчишки и начала показывать впечатляющий уровень игры. Здесь же всё нужно было строить заново.
Благо бремя тренера на Максима упасть не грозилось, потому как это роль на себя возьмёт один из игроков Новгородской команды. Вокруг крупнейшего города региона функционировало пока только шесть мануфактур, хотя стройки активно велись почти повсеместно. В черте же самого города в данный момент активно выпускали свою продукцию только две недо-фабрики. Во все эти мануфактуры и был разбросан состав сильнейшей на данный момент футбольной команды мира.
С Максимом в Борки направился капитан Новгородской команды и, пожалуй, самый сильный ее игрок — семнадцатилетний сын зажиточного Новгородского купца Андрей Оршанский. Фамилию такую(или скорее прозвище) парень имел потому, что отец его переехал в Новгород из города Орша, что в литовских землях белой руси стоит. Однако, с подачи Максима и непосредственно князя все чаще парня стали зачем-то называть «Оршавиным».
И вот вновь на небольшом пустыре, едва вмещающем в себя размеры поля для уменьшенной копии футбола, вновь началась потасовка, которая с натяжкой претендовала на игру. Команды были сбалансированы не очень удачно, а потому мяч почти всегда находился на половине слабых, а сильные уверенно вели в счете. И вот самый шустрый игрок из сильной команды умудряется каким-то образом выскочить один на один с вратарем, а тот, в свою очередь, неуверенно выходит ему навстречу. В этот же момент плотный низенький паренек из отстающей команды, который ранее преследовал мяч, по инерции продолжил своё движение и едва не забежал в свои ворота.
Максим узнал незадачливого защитника. Этот подросток, что недавно с семьей перебрался в Борки из Новгорода каждый день бьет рекорды производства среди своих ровесников. Конечно, до своего мастеровитого отца или даже до других взрослых ему еще далеко, но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что в ремесленном деле этот парень наверняка далеко пойдет.
И вот сейчас этот стахановец шестнадцатого века в нерешительности остановился у линии своих ворот. Нападающий противника в этот момент пропихнул мяч мимо вратаря и, улыбнувшись комичности ситуации от всей души зарядил кожаный снаряд шагов с десяти. Мяч летел не то чтобы быстро, однако направлялся в дальний от защитника нижний угол. Тот бросил отчаянный взгляд на вратаря, что беспомощно распластался далеко от ворот. Вдруг растерянность в глазах парня сменилась слепой уверенностью и он с места нырнул в дальний от себя угол, в последний момент выбив мяч прямо с линии ворот.