Одновременно Никон выдвигал далекоидущие требования, направленные против правителей. В течение нескольких лет после своего назначения патриархом он доминировал над молодым царем Алексеем (1645–1676 гг.), получив титул «Великого государя», который обычно оговаривался только для правителя, утверждал главенство церковной власти над светской и происхождение последней из первой. Взрыв последовал очень быстро. Растущее влияние церкви на государство в нецерковных делах и попытки узаконить (в Уложении 1649 года) удержание все еще больших земель в руках духовных лиц вызвали особенный гнев царя. В 1658 году Алексей лишил Никона его титула «Великого государя»; но все оставалось по-прежнему до конца 1666 года, когда Вселенский Собор, с участием представителей патриархатов Александрии, Антиохии, Константинополя и Иерусалима, окончательно лишил его патриаршества. Этот Собор подтвердил традиционное подчинение церкви царю во всех светских делах, отклонив, таким образом, требования Никона в этой сфере; но в 1667 году он утвердил проведенные бывшим патриархом ритуальные и литургические реформы и отлучил от церкви тех, кто отказался принять их. Это решение закрепилось и сделало неизбежным раскол, который развивался уже много лет. Приверженцы старых обычаев (раскольники, или старообрядцы) отныне были склонны воспринимать царя и его советников не просто как ошибившихся в своей политике людей, а чуть ли не как агентов самого Антихриста.
Таким образом, раскол был больше чем религиозная или даже духовная борьба. Его разгром означал победу критического, то есть в конечном счете осмысленного, отношения к церковным делам, в отличие от традиционного, фанатичного по своей сути. Результат этой победы вылился из чисто религиозной сферы в другие аспекты жизни России, медленно разрушая старые, консервативные взгляды и нормы, ускоряя темп перемен. Справедливо отмечено, что эти действия в полной мере повлияли только на небольшую высшую часть общества; но эта часть населения была достаточно сильна, чтобы изменить ход истории всей страны, несмотря на пылкую, но ограниченную набожность подавляющего большинства простого народа, его приверженность традиционным ценностям и верованиям прошлого. Без преувеличения можно сказать, что раскол символизировал конец старой России, но это было только началом ее конца.
Из вышеизложенного следует, что Россия XVII века была обществом, во многом сильно отличавшимся от западных и даже центральноевропейских обществ. Все же разнообразные контакты — политические, экономические, культурные — были уже давно установлены с Европой. Они особенно усилились и по количеству, и по значимости в последние десятилетия века.
Внешняя политика и прежде всего отношения с западными соседями и с Оттоманской империей на юге в течение этого столетия оставались важнейшими в официальной схеме дел России. Посольский приказ, главный орган правительства по ведению внешнеполитических дел, корнями уходил ко временам основания Московского государства. Впервые он обрел определенную форму при царе Иване IV в 1549 году. Но растущий масштаб и значение внешних сношений России в XVII веке легко просматриваются в тенденции его к расширению и укреплению официального значения. До 1667 года им обычно руководил старший чиновник с высоким рангом думного дьяка; но с этого года его возглавил A. Л. Ордин-Нащокин, только что получивший более высокий ранг — боярина. Усиление его положения может быть отмечено и во все более растущей значимости чиновника, который руководил этим приказом, в конце века он был уже и хранителем государственной печати, необходимой для придания законности указам или приказам царя. Кроме того, функции приказа были намного шире, чем просто ведение внешней политики в буквальном смысле. Внешняя торговля, почтовое ведомство (почтовое сообщение между Москвой и рядом других европейских столиц началось в 1660-е годы), импорт заграничных газет и книг — все это было под его контролем. Он хранил сведения о всех царствующих европейских семьях. Он также был хорошо укомплектован знатоками иностранных языков; в более поздние годы XVII столетия он мог обычно собрать приблизительно двадцать письменных переводчиков и в два раза больше толмачей (устных переводчиков). В 1660-х годах он начал регулярное составление и выпуск курантов, рукописных информационных сборников на основе материалов из иностранных газет. Его чиновники подбирались по наличию образования и специальных знаний, а не на основе покровительства или общественного положения (школа для подготовки новобранцев была учреждена в 1660 году), и в зависимости от их звания и положения отбирались для назначения главами русских миссий в иностранных государствах. До получения звания дьяка (который наиболее часто имели главы русских миссий за границей) чиновник Посольского приказа обычно служил в такой миссии на подчиненном положении для выполнения многочисленных поручений иногда на протяжении года. Другими словами, приказ был не просто агентством по ведению внешней политики, чья эффективность, возможно, не была достаточно оценена в общественном мнении России XVII века: он также был каналом проникновения западных идей как технических, так и культурных. Многие западноевропейские термины, относящиеся к дипломатии и международному праву, например, вошли в русский язык и применялись Посольским приказом задолго до правления Петра и «европеизации», с которой они традиционно ассоциируются[2].
Однако в XVII веке еще не было постоянных русских дипломатических миссий в столицах Западной и Центральной Европы. Вместо постоянных миссий посылались временные, часто только по случаю какого-либо кризиса или поворота событий; и было совершенно нормально для таких миссий посещать ряд дворов по очереди, пребывая в каждом незначительное время. Но не временный и непостоянный характер дипломатических миссий из Москвы составлял главные трудности для них. Важнее было, например, почти полное игнорирование русского языка во дворах и столицах Европы. Так, в 1673 году только после протестов Пруссии русское правительство согласилось сопровождать в будущем переводами на латинский или немецкий языки документы, которые ее посланники будут привозить в Берлин. Необычная русская практика оплачивать дипломатов мехами и другими товарами, продаваемыми за границей, порой вызывала снисходительную усмешку или даже открытое презрение в столицах Западной Европы. Когда в 1687 году русское посольство в Париж и Мадрид публично продавало товары таким образом во Франции, дипломаты, участвовавшие в этом, были обвинены газетным обозревателем в забытии, что называется, качества послов, действовавшие как мелкие торговцы и предпочитавшие свою личную выгоду и интересы выше чести своих хозяев[3].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});