остались с той девушкой.
На зелёной лужайке Дантес сбросил свою ношу и сам сел отдохнуть. Продолжительное время они молчали. Осёл отдышался, сходил и напился из протекавшего неподалёку ручья и вновь устроился рядом, ковыряя в зубах травинкой.
Пригревало солнышко. Появилась яркая, словно кусочек радуги, бабочка и принялась порхать над луговыми цветами.
Затем прилетел сердитый шмель с гудящей басовой струной. Забрался в бутон, поковырялся там, вылез, замах крылышками и с натужным жужжанием улетел.
– Обижаешься на меня? – наконец спросил Дантес.
– Пошёл к чёрту! – отмахнулся Ефим, даже не шевельнувшись.
– Зря дуешься, дурачина, я же тебя спас, – продолжал осёл. – Если бы эти девицы увлекли тебя, то ты бы навсегда остался с ними. Навсегда, понимаешь, навсегда! Как завязшая в меду муха.
– С ней я готов разделить хоть вечность! – раздражённо буркнул обозлённый Ефим.
Дантес покачал головой:
– Ну, скажи, кто из нас настоящий осёл? Что ты знаешь о ней? Ты же готов был бежать к ней, едва бросив взгляд. Соблазнив тебя, она получила бы право покинуть город, правда, и дальше бы жизнь у неё пошла не лучше, но это уже, как говорится, из другого анекдота. На Земле она жила в обеспеченной семье, но ещё с детских лет начала грешить с братьями и их товарищами, как сие нередко бывает. Потом её друзьями стали люди поопытней. Осознав свою убойную привлекательность, она принялась извлекать из неё выгоду и уже к пятнадцати годам познала все тайны порока. Здесь мало кто мог с ней сравниться. Из-за неё погибло множество людей: брат убивал брата, отец сына и – наоборот. Ей нравилась подобная власть над поклонниками, она наслаждалась ею. Если рассказать обо всех её преступлениях, то у тебя бы поседели волосы. Достаточно сказать, что её убил один из любовников, молодой подававший большие надежды архитектор, а после покончил с собой. И тут, у нас, она действует весьма умело, как ты уже успел убедиться на своём примере. С учётом психологии, не то что её товарки. Она понимает, что наглость, грубость не приведут к успеху – нужна видимость простоты, кротости, внешней невинности.
– С трудом верится, – прошептал ошеломлённый Ефим.
– Тем не менее, это так, – подтвердил Дантес. – А теперь поднимайся, у нас впереди ещё долгий путь. Не будь упрямым ослом!
Ефим через силу улыбнулся, посмотрел на своего ушастого спутника и, удержавшись от реплики «От осла слышу!», вскочил на ноги:
– Идём!
Тот понимающе засмеялся, и они пошли, держась за руки, как старые друзья, которые вдруг особенно глубоко почувствовали взаимную привязанность.
Ураган однодневок
Уже скоро им встретилось развесистое дерево, на ветках которого висели крупные ягоды величиной с арбуз. Под ним собралась толпа людей.
– Что это? – поинтересовался Ефим у Дантеса.
– Да, ничего особенно, – отмахнулся осёл, – это просто клюква, а под ней прокатный пункт. Но там ничего путного не бывает. Я на днях заглядывал. Только всякая-разная чепуха и чепуховинка, вроде кур, которые деньги не клюют – требуют валюту, надувные гири, сушёная абракадабра, скатерти-самобранки, которые умеют только браниться, аттическая соль, но подмоченная. Лучше обрати внимание вон на то строение.
Ефим поглядел и увидел феерическое здание, вернее, настоящий дворец, словно сотканный из радуги, солнечного света и обитый звёздами.
– В нём живут люди не чёта нам, – с уважением и некоторой долей зависти произнёс Дантес.
Из дворца вразвалочку вышел человек в пурпурной тоге и туфлях, отороченных собольим мехом. Ефим узнал его: это был его сосед по подъезду плотник Василий. При жизни тихий малый, про которого говорили, что у него не все дома. При встрече он всегда смущался, низко опускал голову, краснел и еле слышно здоровался, запинаясь от собственной смелости. Он часто менял места работы: служил кочегаром, курьером, грузчиком и разнорабочим, ездил по договору ловить рыбу. Но скоро вернулся и устроился сапожником. Не проработав и месяца, пошёл на стройку в качестве стропальщика. Однажды на него упала железобетонная балка. Она была бракованной и монтажные петли не выдержали, вырвались… Он умер мгновенно, с улыбкой на лице.
Осёл низко уважительно поклонился Василию, тот ответил кивком и прошёл мимо, не узнав Ефима.
– Смотри на него внимательнее, – шепнул Дантес, – здесь таких мало. Гордись, тебе повезло, не всякий удостаивается чести увидеть его так близко.
Ефим озадачился, а осёл продолжил речь, продолжая глядеть вслед Василию:
– Вы, люди, странные существа. Что делаете, к чему стремитесь, чего желаете?.. Заселили всю землю, а смысла жизни не поняли. Ведь жизнь – это мгновение, искорка в ночи, а как вы её тратите, на что? Изобрели деньги и с тех пор у вас проблема: где их взять? Боритесь за власть над себе подобными, не научившись властвовать собой: а самая большая победа – победа над собой. В борьбе за власть не брезгуете ничем. Это – подлецы. Остальные с низкой душой подчиняются их власти. Ими помыкают, словно скотиной. Они отвыкают мыслить, так как им подсовывают жвачку из готовых истин. Если кто придёт к начальнику со своим мнением, то уходит с мнением начальника. А тем главное – принять решение, а уж обосновать его затем им легко. Хуже их только те люди, которые, не умея приказать себе, захватывают власть на другими. Они воображают себя равными богу. Звон фанфар, лесть приближённых кружит им голову и они начинают предаваться свинству, презирая тех кем управляют. А вот такие, как Василий, могут добиться многого, они обладают умом, совестью, но в них слишком много честности и душевной чистоты для того, чтобы добиваться успеха на жизненном поприще. Поэтому они стремятся жить, не мешая другим и не подчиняясь общему мнению, оградившись от него завесой простодушия. Это про таких сказано: «будьте как дети». Они живут высшими ценностями и разрушить их не может никто, ибо они в их воображении. Поэтому он тут живёт так, как ему подобает. Он на «ты» с архангелами и херувимами, так как почти равен им. Позавчера они пили на брудершафт.
Ефим с изумлением слушал столь непривычные речи: сколько лет он жил рядом с Василием и не подозревал о его настоящей сущности. Потом подумал: а про кого из своих знакомых он может сказать, что знает их истинное лицо? Недаром говорят: чужая душа – потёмки.
Солнце закрыла тяжёлая, склизкая на вид туча. Сразу стало холодно и тревожно. Подул усиливающийся ветер.
– За мной! – панически завопил Дантес, в его голосе чувствовал неподдельный страх. – Быстрее, иначе мы пропали!
Неподалёку проходил неглубокий овраг, дно которого было заполнено валунами и каменными глыбами. Осёл кинулся туда и покатился по склону, до крови ободрав бока своей волосатой шкуры. Упал ничком между камнями и ухватился обоими передники копытами за них. Ефим недоумевал, но во всем следовал примеру своего спутника, свалившись рядом с ним.