Отмечу, что Всемирный банк изменил терминологию и вместо «валового национального продукта» (ВНП) теперь применяет «валовой национальный доход» (ВНД). Хотя некоторые читатели, возможно, больше привыкли к прежнему термину, в тексте используется только новый. Согласно пояснениям Всемирного банка, методологических различий между этими терминами нет. Читатели должны иметь ввиду следующее различие: ВНП включает доход государства как из внутренних, так и из внешних (международных) источников, в то время как ВВП – только доходы внутренней (национальной) экономики.
Несмотря на все мои усилия сократить число примечаний, их набралось довольно много, поскольку требовались пояснения к тому или иному пункту или же доказательства того, что мои утверждения базируются на солидном источнике. Я не думаю, что читатели станут просматривать все примечания подряд. Для многих читателей лучше всего будет обращаться к примечаниям только тогда, когда высказанное соображение покажется им важным или спорным. Для тех же, кто особенно интересуется данной тематикой, я надеюсь рано или поздно опубликовать в виде отдельного приложения научное исследование в поддержку своих высказываний. Сообщения об этом можно будет отслеживать на www.howasiaworks.com.
По умолчанию указаны обменные курсы валют, которые применялись в рассматриваемый год или период времени.
Введение
Эта книга посвящена тому, как осуществляется или не осуществляется быстрая трансформация экономики. С точки зрения автора, для того чтобы ускорить экономическое развитие своей страны, правительство может применить три основных механизма вмешательства. В тех странах Восточной Азии, где эти механизмы применялись наиболее эффективно – в Японии, Южной Корее, на Тайване, а теперь и в Китае, – они вызвали самый быстрый переход от бедности к процветанию, который когда-либо видел наш мир. Если же государство в этом регионе приступало к реформам с такими же амбициями и аналогичными (или даже лучшими) финансовыми ресурсами, но не использовало подобные механизмы, то оно переживало бурный экономический рост лишь в течение определенного времени, а достигнутый прогресс оказывался недолговечным.
Первый механизм – его недооценивают чаще всего – это максимальное повышение эффективности сельского хозяйства, ведь именно в нем занято подавляющее большинство населения в беднейших странах. Опыт экономически успешных государств Восточной Азии показал, что сделать это можно путем реструктуризации сельского хозяйства в семейные фермерские хозяйства с высокой трудоемкостью – слегка укрупненную форму личного подсобного хозяйства. Такой подход позволяет использовать всю наличествующую в неразвитой экономике рабочую силу и поднять урожайность и продукцию сельского хозяйства до максимально возможного уровня, хотя и при незначительном росте дохода на душу наемного работника. Главный результат правительственного вмешательства на этом этапе – создание начального избытка продукции, который, в свою очередь, поднимает спрос на товары и услуги.
Следующий механизм вмешательства (во многих отношениях второй «этап») – это направление инвестиций в обрабатывающую промышленность и привлечение к ней предпринимателей. Дело в том, что обрабатывающая промышленность позволяет наиболее полно использовать скромные производственные навыки, которые в развивающихся экономиках присущи рабочей силе, появляющейся за счет ее оттока из сельского хозяйства. Сравнительно низкоквалифицированные рабочие создают стоимость на предприятиях, управляя машинами, которые без труда можно купить на мировом рынке. Кроме того, в процветающих странах Восточной Азии правительства проложили новые пути к ускорению технологического прогресса в обрабатывающей промышленности за счет субсидий, предоставляемых в зависимости от показателей экспортной деятельности. Такое сочетание субсидий и, согласно моему определению, «экспортной дисциплины» подняло темпы индустриализации в успешных азиатских странах до небывалого уровня.
Наконец, интервенции в финансовый сектор с целью привлечь капитал к развитию интенсивного мелкомасштабного сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности представляют собой третий ключ к ускоренным экономическим преобразованиям. Роль государства здесь состоит в том, чтобы удерживать средства нацеленными на стратегию развития, которая максимально ускоряет обучение технологическим навыкам и тем самым создает возможность получения в будущем высоких прибылей, а не краткосрочной выгоды и индивидуального потребления. Подобные меры порой создают противостояние между правительством и многими бизнесменами, а также потребителями, чей стратегический горизонт, естественно, ограничен.
Рецепты ускоренного экономического развития в Восточной Азии какое-то время сбивали с толку на фоне других быстро развивающихся стран, которые, однако, не следовали по пути Японии, Южной Кореи, Тайваня и Китая. В 1980-х – начале 1990-х гг. эксперты Всемирного банка ухватились за примеры эффективно работавших офшорных финансовых центров Гонконга и Сингапура, а также внезапно набравших еще более стремительные темпы роста Малайзии, Индонезии и Таиланда в Юго-Восточной Азии, чтобы провозгласить: экономическое развитие на самом деле стимулируется политикой невмешательства со стороны государства, при его минимальной роли.
Невзирая на тот факт, что офшорные центры при высокой плотности их малочисленного населения и полном отсутствии аграрного сектора, мешающего оживлению экономики, невозможно корректно сравнивать с обычными странами, Всемирный банк использовал Гонконг и Сингапур в качестве двух из трех «доказанных» практических примеров в своем крайне противоречивом докладе от 1987 г.{1} После того как ученые повсеместно подвергли этот доклад критике, Всемирный банк выступил еще с одним в 1993 г. – «Экономическое чудо Восточной Азии» (The East Asian Miracle), и в нем уже признавалось наличие в ряде государств промышленной политики, равно как и покровительства молодых отраслей промышленности. Однако и в этом докладе принижалась значимость такой политики, вообще игнорировалось сельское хозяйство, а Гонконг и Сингапур объединялись в одну группу с Малайзией, Индонезией и Таиландом. Вследствие чего Япония, Южная Корея и Тайвань попадали в статистические «случайности» на фоне «высокопроизводительных азиатских экономик». (Китай же в докладе и вовсе не упоминался.){2}
Это был идеологически обусловленный период так называемого Вашингтонского консенсуса, когда Всемирный банк, Международный валютный фонд и Министерство финансов США объединились в своей решимости доказать, что идеи свободного рынка, которые как раз входили в моду в США и Великобритании, пригодны для любой национальной экономики, независимо от уровня ее развития{3}. Дискуссии достигали такого накала, что принципы научной добросовестности зачастую приносились в жертву, как происходило с докладами Всемирного банка.