И, дотлевши, погаснет ваша искра живая,
Онемелый алтарь распадется в куски,
И в руинах забродит, завывая, зевая,
Одичалая кошка Тоски.
1897
Перевод В. Жаботинского
«Если познать ты хочешь тот родник…»
* * *
Если познать ты хочешь тот родник,
Откуда братья, мученики-братья
Твои черпали силу в черный день,
Идя с весельем на смерть, отдавая
Свою гортань под все ножи вселенной,
Как на престол вступая на костры
И умирая с криком: Бог единый! —
Если познать ты хочешь тот источник,
Из чьих глубин твой брат порабощенный
Черпал в могильной муке, под бичом,
Утеху, веру, крепость, мощь терпенья
И силу плеч — нести ярмо неволи
И тошный мусор жизни, в вечной пытке
Без края, без предела, без конца; —
И если хочешь знать родное лоно,
К которому народ твой приникал,
Чтоб выплакать обиды, вылить вопли —
И, слушая, тряслись утробы ада,
И цепенел, внимая, Сатана,
И трескались утесы, — только сердце
Врага жесточе скал и Сатаны; —
И если хочешь видеть ту твердыню,
Где прадеды укрыли клад любимый,
Зеницу ока — Свиток — и спасли;
И знать тайник, где сохранился дивно,
Как древле чист, могучий дух народа,
Не посрамивший в дряхлости и гнете
Великолепья юности своей; —
И если хочешь знать старушку-мать,
Что, полная любви и милосердья
И жалости великой, все рыданья
Родимого скитальца приняла
И, нежная, вела его шаги;
И, возвратясь измучен и поруган,
Спешил к ней сын — и, осеня крылами,
С его ресниц она свевала слезы
И на груди баюкала... —
Ты хочешь,
Мой бедный брат, познать их? Загляни
В убогую молитвенную школу,
Декабрьскою ли ночью без конца,
Под зноем ли палящего Тамуза[14],
Днем, на заре или при свете звезд —
И, если Бог не смел еще с земли
Остаток наш, — неясно, сквозь туман,
В тени углов, у темных стен, за печкой
Увидишь одинокие колосья,
Забытые колосья, тень чего то,
Что было и пропало, — ряд голов,
Нахмуренных, иссохших: это — дети
Изгнания, согбенные ярмом,
Пришли забыть страданья за Гемарой,
За древними сказаньями — нужду
И заглушить псалмом свою заботу...
Ничтожная и жалкая картина
Для глаз чужих. Но ты почуешь сердцем,
Что предстоишь у Дома жизни нашей,
У нашего Хранилища души.
И если Божий дух еще не умер
В твоей груди, и есть еще утеха,
И теплится, прорезывая вспышкой
Потемки сердца, вера в лучший день, —
То знай, о бедный брат мой: эта искра —
Лишь отблеск от великого огня,
Лишь уголек, спасенный дивным чудом
С великого костра. Его зажгли
Твои отцы на жертвеннике вечном —
И, может быть, их слезы нас домчали
До сей поры, они своей молитвой
У Господа нам вымолили жизнь —
И, умирая, жить нам завещали,
Жить без конца, вовеки!
1898
Перевод В. Жаботинского
ИЗ ПЕСЕН БАР-КОХБЫ
[15]
Так значит, слишком мы страдали,
Когда, как звери, люты стали,
Когда пощады мы не знали
И вражью кровь мы проливали!..
Пришло народа пробужденье,
Воспрянул он и крикнул: Мщенье!..
В теснинах ада, в преисподней —
Вы здесь его для нас создали —
Таился некий зверь голодный
И нашей кровью вы его питали.
И там, во мраке, он скрывался,
Бессильный в злобе и в мученье...
Теперь его победный вой прорвался,
И — горе вам!.. Пришло — отмщенье!..
У вас мечи, щиты, забрала,
Тьмы диких, яростных коней,
У вас есть все... А мы — нас мало!
Зато наш предок Маккавей[16].
Наш стан — народный гнев могучий,
Идем мы с адской злобой в бой,
Наш меч, как молния сквозь тучи,
Блестит над вашей головой!..
Уж полон кубок!.. Наши руки,
Что вы в железо заковали,
Окрепли вновь и цепь сорвали, —
И Бог воздаст за наши муки!
1899
Перевод П. Беркова
ОДИНОКАЯ ЗВЕЗДА
/Перевод В. Жаботинского/
Звездочка блеснула в ночи непроглядной.
Озари, сиротка, путь мой безотрадный!
Не боюсь ни ада, ни ночных видений —
Но устал от жизни в скуке вечной тени.
Я — вскормленыш ига, побродяга темный,
И отвека нищий, и давно бездомный.
Голод был отец мой, мать моя — чужбина...
Бедность и скитанье не страшат их сына;
Но боюсь до крика, до безумной боли —
Жизни без надежды, без огня и доли,
Жизни без надежды, затхлой, топкой, грязной,
Мертвенно-свинцовой, жалко-безобразной —
Жизни пса, что рвется на цепи, голодный, —
О, проклятье жизни, жизни безысходной!
Озари же дух мой, опаленный срамом
Блуда по чужбинам и по чуждым храмам;
И свети мне долго — я мой путь измерю:
Может быть, я встану, может быть, поверю...
Долго ли продлится ночь моя — не знаю,
Мраку и скитанью все не видно краю, —
Пусть же, подымая взор из тьмы кромешной,
Твой привет я встречу ласково-утешный.
Не до дна, не все же выплаканы слезы:
Я вспою остатком цвет последней грезы.
В сердце не дотлела искорка былая —
Пусть же снова вспыхнет, пламенем пылая.
Еще сила бьется где-то там глубоко —
Пусть же вcя прольется в битве против Рока!
1899
Перевод В. Жаботинского
ЗВЕЗДОЧКА
/Перевод Л. Яффе/
Звездочка блеснула искрой чуть заметной...
О, свети мне ночью темной, неприветной!
Не страшны мне скорби, мук и горя бездны —
Жизнь страшит без цели, страшен путь беззвездный...
Я привык к скитанью, приучился к гнету —
С ранних лет встречал я скорби и заботу;
Я взлелеян рабством, я взращен чужбиной,
Мне не посох страшен и не путь пустынный:
Этой скорби горше, этих мук жесточе
Жизнь без упованья, мгла ненастной ночи,
Жизнь без упованья средь могил и тленья,
Что свинцом исчезнет в вечной тьме забвенья,
Жизнь голодной, битой — жизнь цепной собаки...
О, проклятье жизни в безнадежном мраке!
Звездочка, гори же, светом в очи брызни!..
Нет в душе отваги, нет огня и жизни...
Все убито мраком, сил напрасной тратой —
Дай же сил для ночи, душной тьмой объятой!
О, кто знает, сколько эта ночь продлится,
Сколько раз туманом долгий путь затмится:
Но тогда из мрака в небеса я гляну —
Я твой свет увижу и душой воспряну...
Чистую слезинку — след поры счастливой —
Для надежд увядших я сберег ревниво:
Напою надежды той слезой и снова
В сердце ярко вспыхнет искорка былого.
Жив в груди доныне пыл любви к народу —
Пусть он весь прольется в битве за свободу!
1899
Перевод Л. Яффе
«Эти жадные очи с дразнящими зовами взгляда…» /Перевод В. Жаботинского/
* * *
Эти жадные очи с дразнящими зовами взгляда,
Эти алчные губы, влекущие дрожью желаний,
Эти перси твои — покорителя ждущие лани, —
Тайны скрытой красы, что горят ненасытностью ада;
Эта роскошь твоей наготы, эта жгучая сила,
Эта пышная плоть, напоенная негой и страстью,
Все, что жадно я пил, отдаваясь безумному счастью, —
О, когда бы ты знала, как все мне, как все опостыло!
Был я чист, не касалася буря души безмятежной —
Ты пришла и влила в мое сердце отраву тревоги,
И тебе, не жалея, безумно я бросил под ноги
Мир души, свежесть сердца, все ландыши юности нежной.
И на миг я изведал восторги без дна и предела,
И любил эту боль, этот яд из блаженства и зною;
И за миг — опустел навсегда целый мир надо мною.
Целый мир... Дорогою ценой я купил твое тело.
1899
Перевод В. Жаботинского
«Эти жадные очи, исполненные вожделенья…» /Перевод Д. Веденяпина/
* * *
Эти жадные очи, исполненные вожделенья,
Эти губы, просящие новых и новых лобзаний,
Эти чуткие серны, к охотнику льнущие лани,