Дело в том, что он влюбился в Екатерину и полюбил ее даже больше, чем деньги.
Ланской, несмотря на свою яркую, мужественную красоту, принадлежал к той породе никогда не взрослеющих мальчиков, которым вечно нужна нянюшка. И в жизни, и в постели. Таких юношей мало привлекают свежие, нераспустившиеся, глупенькие бутончики, от которых дуреют стареющие мужчины. Ланской ценил в женщине тот шарм, который дает опыт – не только любовный, но и жизненный опыт. Так антиквар равнодушно взглянет на сверкающий новодел, однако зальется слезами восторга при виде античной вазы, подернутой патиной времени. Александр Ланской был вечный ученик, готовый восторженно учиться – и обожать свою наставницу. Поэтому он не мог отказать наглым притязаниям Потемкина. Выполнил их, приобрел нового друга и покровителя – и заплатил выкуп за даму своего сердца.
Когда Екатерина узнала об этой истории, она сначала была готова убить Потемкина. Но тут же спасительная ироничность и умение читать в сердцах людей помогли ей взглянуть на происходящее с другой стороны. Все, что ни делается, делается к лучшему. Если бы не Потемкин, она бы никогда не узнала, как много значит для Саши. Он ведь любит ее – любит! И мстительность в ее сердце сменилась ощущением полного счастья.
Ну а на Ланского обрушился водопад монарших милостей.
Теперь он был пожалован в действительные камергеры с армейским чином генерал-майора, шефа кирасирского полка и награжден орденами Полярной звезды, Белого Орла, Святого Станислава, Александра Невского и Святой Анны. В феврале 1784 года Ланской удостоился самого важного придворного отличия того времени – звания генерал-адъютанта при Ея Императорском Величестве. Это звание в то время получали только (и то не всегда) генерал-фельдмаршалы и генерал-аншефы.
Но до 1784 года предстояло еще жить да жить.
Разумеется, весь двор, весь Петербург, весь русский свет был вне себя от любопытства, кто же этот красавец, в одночасье вознесенный на Олимп любви и славы? Честно говоря, императрица и сама хорошенько этого не знала. Она поручила своему секретарю Храповицкому справиться о предках возлюбленного в Бархатной книге, заключавшей в себе генеалогию древних родов. Но, увы, там ничего не оказалось. Ведь отцом прекрасного Александра был отнюдь не представитель старинного рода, а всего лишь кирасирский поручик Дмитрий Артемьевич Ланской, разжалованный из армии за неуживчивый характер, скандальность и самоуправство. Прямо сказать, нрава Дмитрий Артемьевич был бешеного! Поссорившись с каким-то офицером Степановым, он похитил нескольких его родственниц и держал их у себя в имении, притесняя и истязая. Только в годы Семилетней войны ему удалось восстановиться в военном чине, и уж тут, при боевых действиях, безумные свойства его натуры как раз пошли ему на пользу. Дмитрий Ланской был безогляден и безрассуден – то, что и требуется храброму солдату, не ведающему страха. После войны он стал бригадиром – то есть получил генеральский чин – и комендантом Полоцка.
Пятеро детей Дмитрия Артемьевича – сын и четыре дочери – унаследовали его буйный нрав. Только Александр был счастливым исключением и, несмотря на свое воинственное имя, славился миролюбием и добротой. Екатерина позаботилась о его семье, удачно пристроила замуж сестер (слава Богу, что все Ланские были исключительно красивы!), а брата Якова отправила путешествовать за границу в сопровождении особой свиты, вся задача которой была следить за тем, чтобы их подопечный не дебоширил на каждом шагу, и удерживать его от несусветных связей, в которые Яков бросался очертя голову.
Кстати сказать, однажды это не удалось. В 1782 году Екатерине пришлось обратиться к французским властям, чтобы Якова арестовали в городке Бар-ле-Дюк, дабы разлучить его с опасной пассией. Выпущенный на свободу, Яков находил утешение в беспробудном пьянстве.
Любовь к винопитию была в крови у всех Ланских, и Александр не являлся исключением. Причем вкусы у него были причудливые, абы что он не пил, а предпочитал смесь токайского, рома и ананасного сока. Похоже, это было его единственным пороком… не считая вопиющего невежества.
Можно сказать, что господин Ланской был самым невежественным из придворных, и порою сама императрица краснела, когда он ляпал в кругу людей образованных что-нибудь несусветное. К моменту судьбоносной встречи в Петергофе он с грехом пополам умел писать и читать по-русски и знал несколько французских слов. А впрочем, все его друзья-кавалергарды не страдали избытком знаний! Что до императрицы, она давно стала относиться снисходительно к умственному развитию своих любовников, твердо усвоив: если человек захочет выучиться – он выучится! Тем паче что умные взрослые женщины обожают образовывать невежественных юношей. В этом есть нечто от любви матери к капризному ребенку… однако это ни в коей мере не материнская любовь!
С другой стороны, если Екатерина была лучшей из мыслимых учительниц, то и ученик ей попался на славу. Совсем скоро она уже писала Мельхиору Гримму:
«Генерал Ланской тактичен, легко увлекается, имеет горячую душу. Чтобы вы могли составить себе понятие об этом молодом человеке, надо вам передать, что сказал о нем князь Орлов одному из своих друзей: «Увидите, какого человека она из него сделает!» Он все поглощает с жадностью! Он начал с того, что проглотил всех поэтов с их поэмами в одну зиму, а в другую – нескольких историков. Романы нам прискучили, и мы пристрастились к Альгаротти[3] с братией. Не изучая ничего, мы будем иметь бесчисленные познания и находить удовольствие в общении со всем, что есть самого лучшего и просвещенного. Кроме того, мы строим и сажаем; к тому же мы благотворительны, веселы, честны и исполнены кротости».
Ланской и впрямь учился быстро, а огромные деньги, которыми располагал (за четыре года фавора он получил в различном овеществлении и наличными более семи миллионов рублей), тратил отнюдь не за карточным столом. Покупка собраний картин, статуй, драгоценных эмалей, чуть ли не смертельная ссора с Гриммом, который упустил возможность купить для него коллекцию редкостных камней (Александр пристрастился к модному аристократическому увлечению – вытачивать на токарном станке камеи, а для этого редкие камни были необходимы)… Однако, научившись ценить и понимать роскошь (одни только пуговки на его кафтане стоили под восемьдесят тысяч рублей!), начитавшись книг, «навострившись» как в разговоре, так и в искусстве любви, он так и не воспринял уроков честолюбия и тщеславия, подхалимства и лицемерия, которые щедро преподавало ему придворное общество. Ланского нимало не тянуло к делам государственным – должно быть, здравый смысл, унаследованный от матушки, как и спокойствие натуры, внушали ему, что это не то поприще, на котором ему следует отличаться. Дураком слыть ему не хотелось, вот он и не лез в дела, в которых совершенно ничего не понимал. Честно говоря, и не хотел понимать. В придворные интриги он не ввязывался, никому ничего не обещал и вовсе не пытался хоть как-то использовать то огромное влияние, которое имел на влюбленную Екатерину. Он умудрялся ладить со всеми, ни с кем не враждовал и не ссорился. Даже со скандальным цесаревичем Павлом у него были наилучшие отношения, великая княгиня Мария Федоровна благоволила к нему, несмотря на всю свою обостренную высоконравственность, прежде всего потому, что он был истинным другом ее сыновьям Александру и Константину и забавлялся с ними, как мальчишка, восхищая их своей поистине геркулесовой силой.