– Да-а?! – обрадовалась Эльза.
– Ну, ты губу-то не раскатывай, – охладила ее баба Света. – Наши там две комнаты на третьем этаже. Одну вам выделю, так и быть, только если постеры тронете – голову оторву!
Глава 3
Ящерка посмотрела на старшую сестру и захихикала. Эльза нахмурилась, хмыкнула, поспешно подхватила свой чемодан и деловито пошла следом за бабушкой, которая уже двинулась куда-то покачивающейся походкой лихого моряка.
К Главному Особняку вела аллея, вымощенная прозрачными розовыми камнями и обсаженная густыми кустами арбузов – Ящерка даже успела на ходу сорвать и съесть несколько полосатых черно-зеленых ягод.
Баба Света оказалась не из молчаливых. Первым делом, когда девочки нагнали ее, она строго поинтересовалась:
– Вы Леню Чубукова любите? Только учтите, что если нет, нам разговаривать не о чем!
– Любим, а кто это такой? – с готовностью поинтересовалась Ящерка. Бабушка приостановилась.
– Не знаете? Да вы че?! Леня Чубуков, это же самый крутейший певец на Земле!
– Так мы не знаем земных певцов, – заметила Ящерка.
– Даже родители не рассказали? Стыдоба! А Димка-то, сынуля, хорош – молчит в тряпочку!
– Так расскажите нам про Леню Чубукова, это очень интересно, – подхалимски протянула Эльза.
Бабушка на мгновение закатила густо накрашенные глаза.
– Леня Чубуков – это легенда земного рока и металла! Я до пятнадцати лет, пока на Земле жила, ездила за ним по городам и была на каждом его концерте! Клее-ово было! Так оттягивались с девчонками, что ваще! Сейчас-то вам этого не понять: ходят все такие прилизанные, тошно смотреть! Нет, в наше время все по-другому было! Как щас помню: выходит Леня на сцену, такой клевый, вау! Берет гитару и р-р-раз ее об сцену! – бабушка перевела дух, дав время Ящерке спросить:
– А зачем?
Баба Света уставилась на нее.
– Ты чего, не понимаешь? Это же адреналин выплескивается!
– Это такой гормон, который вырабатывают надпочечники? – вспомнила Ящерка уроки их поселкового врача.
– Да какой гормон? Понятия не имею. Учат вас всякой чепухе. Я в твои годы вообще в школу не заглядывала – вот предки бесились! – с удовольствием вспомнила бабушка. Эльза выразительным взглядом приказала Ящерке молчать и попыталась перевести разговор на другую тему:
– Какая красивая дорога! И Особняк, в который мы идем, тоже симпатичный…
– Да ну, галимая халупа! – скривилась бабушка, земным жестом опустив вниз оттопыренный большой палец, – Ты знаешь, для кого ее строили? Для певички Лары Комельковой! Все ее песни – попса позорная! Даже имя дурацкое – «Лара Комелькова», тоже мне! И известность у нее известная – дутая! Ни голоса, ни слуха, ни кожи, ни рожи – тьфу! – баба Света смачно сплюнула себе под ноги. Ящерка хотела уже спросить, чем имя «Лара Комелькова» принципиально хуже имени «Леня Чубуков», но удержалась, тем более, что как раз в это время они вышли из арбузной аллейки и подошли к узорчатой ограде Главного Особняка. Она была сделана из ярко-желтого металла, имитирующего золото. Бабушка и внучки оказались у распахнутых ворот, на которых действительно было выведено с помощью желтой блестящей проволоки «Лара Комелькова». По двум сторонам от ворот на ограде виднелись большие прозрачные розово-перламутровые шары. Ящерка догадалась, что это фонари самостоятельно, не решившись тревожить вопросами странную бабушку.
За воротами снова оказалась аллея, но на этот раз обсаженная кустами роз с большими синими цветами и красными плодами. От нее отходили маленькие тропки и дорожки, как мощеные, так и протоптанные – в целом это напоминало зеленый лабиринт. Далее последовала небольшая полянка, где стояла величавая раскрашенная статуя, изображающая, конечно же, Лару Комелькову. К ее вдохновенно воздетой руке и к ближайшему дынному дереву была привязана веревка, на которой сушилось чье-то белье. За статуей открылся бассейн с мутной водой и заросшими стенами. Там оказалось двое местных жителей – один рыбачил на одном конце бассейна, а другая стирала на противоположном его конце. Они махнули бабе Свете, а та в ответ сделала им что-то вроде козы указательным и средним пальцами. Ящерка, не удержавшись, прыснула.
– Детский садик, – вздохнула Эльза. – Смеешься над взрослыми людьми, потому что еще ничего не понимаешь во взрослой жизни! Правда, баба Света?
– А? Че? Я прослушала, – убила Эльзу наповал своим ответом старушка. – Давайте за мной, вон парадный вход себе какой эта дура отгрохала…
Они уже подошли к Главному Особняку. В нем действительно виднелось что-то вроде ворот, изукрашенных металлом и камнями, как в Земных царских дворцах. Высотой ворота тоже не уступали дворцовым – они были не ниже четырех метров. Единственной данью современности было то, что ворота открывались не как обычные двери, а раздвигались и задвигались, уходя в толстые стены. Как только сестры с бабой Светой подошли поближе, ворота с натужным скрипом раздвинулись, открыв лестницу, из то ли искусственного, то ли настоящего розового мрамора, покрытую розовым же ковром, пушистым по краям и намертво утоптанным грязными ногами в середине.
– Ну, чего застряли? Давайте шибче! – подтолкнула их баба Света. – Нам третий этаж! Лифт сломался, когда Ирина Семеновна к себе в башню на седьмой этаж урожай гигантской картошки потащила…
Ящерка побежала вверх, беспрестанно оглядываясь. От главной лестницы отходили длинные освещенные коридоры, ведущие, видимо, к боковым башенкам. На третьем этаже нужный им коридор был точно таким же, как остальные, только вымощенным не розовым, а зеленым мрамором. В стенах на довольно большом расстоянии друг от друга виднелись раздвижные, как и ворота и всячески разукрашенные двери. Возле них с обжитым видом лежали половики и иногда стояли тапки.
Возле двери бабы Светы тапок не стояло, зато лежал матерчатый коврик с надписью «Леня Чубуков – суперзвезда!». Бабушка с нежностью вытерла об него ноги и приложила к стене магнитный ключ. Дверь раздвинулась, и девочки гуськом прошли в свое новое жилье.
Квартира бабы Светы кардинально отличалась от привычной для Ящерки клубничной избушки. Комната, в которую они вошли, была большой, с высокими потолками и сглаженными углами, то есть кругловатой по форме. Одну стену полностью занимало огромное окно, тоже овальное, с переплетом в виде неровной паутины. Из окна открывался вид на аллеи и кусок Океанища, сверкающий на солнце блестящей рябью, возле окна висел в воздухе стол безо всяких ножек, уставленный немытой посудой. Стульев не было. Кровати тоже. У другой стены Ящерка разглядела что-то вроде плиты и встроенного в стену холодильника. Под потолком также безо всякой привязи висел розовый шар-лампа и тускло светился. Но почти все оставшееся на стенах этой пустоватой комнаты свободное место занимали старые цветные и нецветные глянцевые плакаты с обтрепанными краями. С них смотрел, по большей части исподлобья, странный обильно татуированный молодой человек с неприятной трехдневной щетиной на лице и кривой ухмылкой, облаченный в разные наряды – чаще всего в бельевого типа майки, широкие штаны и обтягивающие голову вязаные шапочки. Молодой человек совал в объектив либо странно скрюченную руку, либо ногу в громадной кроссовке, либо собственно голову, что было самым неприятным. На каждом плакате виднелась надпись «Леня Чубуков», на одном рядом с ней стояла фломастерная каракуля.
– Вот это да! – воскликнула Ящерка от всего сердца и ткнула в каракулю пальцем:
– А это что?
– Автограф! – молитвенно ответила баба Света. – Это я после концерта к нему прорвалась, еле распихала этих идиоток, которые к нему лезли, как ненормальные! И вот Ленька мне расписался!
– Очень интересно, баба Света. А где наша комната? – прервала ее Эльза. Баба Света ткнула рукой в очередную раздвижную дверь.
– Да там. Обустраивайтесь. Только постеры не трогать! Кровати там антигравитационные с воздушными одеялами, на кнопку нажмете, они над полом подымутся, кресла надувные, если надо – включите компрессор и накачаете. Туалет и ванная на этаже. Зато у вас там такая клевая система колонок и стереоэкран! Эх! От сердца отрываю! Я вам там положила диски Лени для ликбеза, послушаете.
– Обязательно, – кивнула Эльза.
– А вообще, чего ждать? Я вам сама сейчас включу одну песенку со сборника… – бабушка нажала какую-то кнопку на стене, и с потолка вместе с занудной музыкой полился слащавый и довольно слабенький женский голосок:
– Сердце мое так стучит, без тебя, Сердце мое так болит, не любя, А-а-а-а-а…
– Фу, черт! – ругнулась баба Света. – Это же Лара Комелькова отстойная! Сейчас перемотаю.
– Да уж, давай, – согласилась с бабушкой Ящерка.
Музыку следующей песни уже нельзя было назвать занудной, но и само название «музыка» к ней не очень-то подходило. Иногда сквозь дикий рев электрогитар и судорожный стук барабанов прорывался хриплый мужской голос, который выкрикивал что-то неразборчивое про адское пламя, хрипел и, кажется, ругался.