Читать интересную книгу В поисках единорога - Хуан Эслава Галан

— Скромная вербена! Отвар из нее лечит язвы и раны, что весьма нам пригодится в стране неверных. Хорошо, если она и там растет в изобилии, но я на всякий случай ею запасусь. Помимо прочего, она очищает кровь и омолаживает кожу. — Приглядевшись ко мне внимательнее, он улыбнулся и добавил: — А юнцам вроде тебя облегчает похмелье и помогает узнать о чувствах возлюбленной. Эх, вербена с медом! В молодости я и сам не пренебрегал ею.

Двойной подбородок и внушительный живот затряслись в приступе смеха. Этот пузатый, краснолицый и толстощекий монах явно относился к тем представителям рода человеческого, что особенно склонны к чревоугодию и добродушным насмешкам. Я открыл было рот, чтобы представиться, но он остановил меня жестом и сказал:

— Хуан де Олид, оруженосец коннетабля Кастильского и с недавних пор капитан королевских стрелков.

— Капитан? — переспросил я, так как впервые слышал о своем новом почетном назначении.

Монах кивнул, не переставая улыбаться, но по его лицу я понял, что он куда лучше меня осведомлен о предстоящем деле.

— Ты будешь командовать отрядом арбалетчиков, приставленных охранять посольство, — пояснил он.

— А цель этого посольства вам известна?

Все с той же улыбкой он смерил меня долгим взглядом, словно решая, достоин я доверия или нет, потом просто ответил:

— Найти единорога.

Голос его звучал так спокойно, как будто он сказал мне: „Бери корзинку, пойдем собирать грибы“. Это несколько умерило мою тревогу, и я набрался духу спросить, что он знает о единорогах и трудно ли их ловить. Фрай Жорди молча сделал мне знак следовать за собой и привел в келью с высоким потолком, где монахи переписывали книги. А книг здесь было столько, сколько обученному грамоте человеку не прочесть за целую жизнь. Усадив меня на заляпанную чернилами скамью у зарешеченного окна, через которое падал свет из залитого солнцем сада, он снял с полки книгу, раскрыл ее на заложенной ленточкой странице и положил передо мной на стол.

— Это слово Божие в Ветхом Завете. — Он ткнул в еврейские письмена, ни о чем мне не говорившие. — Слово „ре'ем“ обозначает единорога; в Септуагинте он назван „монокерос“, что точно соответствует латинскому unicornis. Это животное занимало умы величайших авторов древности, как и Отцов Церкви, в том числе Григория Богослова и Исидора Севильского. По воле короля и по приказу моего настоятеля я уже несколько месяцев изучаю все, что когда-либо было о нем написано. — Немного помолчав, он продолжил: — Единорога бессмысленно ловить живьем, так как в неволе он все равно быстро умирает. К тому же это еще опаснее, чем пытаться пленить живого льва, потому что он очень свиреп и никакой щит не выдержит удара его рога — ни деревянный, ни двойной кожаный. Единорог любит птиц и часто отдыхает в тени деревьев, на которых они поют. Его главный враг — слон, и слона он побеждает в сражении, насмерть пронзая рогом. Свой длинный, закрученный спиралью рог он точит о камни так же, как дикий кабан точит клыки. Но мы, с Божьей помощью, поймаем его на деву.

— На Святую Деву? — уточнил я, полагая, что он имеет в виду образ Богородицы.

— На деву из плоти и крови, — развеял мое заблуждение фрай Жорди. — На нетронутую девицу, еще не познавшую мужчины. — И себе под нос пробурчал: — Если, конечно, королевский канцлер сумеет найти хоть одну во всей Кастилии.

Поставив книгу на место, он взял другую, потоньше, тоже заложенную лентой, открыл нужное место и прочел:

— „Плиний утверждает, что единорог чует девственницу, подходит к ней и кладет голову ей на колени. И тогда его можно брать без помех, так как он утрачивает свой дикий норов и становится ручным. Его рог служит противоядием от любой отравы, а мазь из печени единорога чудесным образом исцеляет раны“.

Фрай Жорди на некоторое время умолк, водя пальцем по пергаментной странице, но ничего не читая вслух. Потом поднял голову и устремил задумчивый взор на раскинувшийся за окном сад. Солнце вдали клонилось к горизонту, бросая золотые отблики на крепостную стену алькасара. В предзакатных лучах замок казался причудливой драгоценной игрушкой. — Есть у рога и другие ценные свойства, — нарушил тишину монах. — Он восстанавливает угасающую мужскую силу могущественных правителей на склоне лет и возвращает им юношеский пыл. — Не сводя глаз с медленно уходящего светила, он понизил голос: — В лавках Востока продаются порошки из единорожьего рога, но король их все перепробовал — без малейшего успеха. Возможно, они ненастоящие: сделаны, например, из слоновьего бивня. Вряд ли во всем христианском мире найдется подлинный рог единорога, за исключением тех трех, что хранятся в соборе Святого Марка в Венеции. Королевский канцлер писал венецианцам и даже посланника к ним гонял, но они клянутся всем на свете, что означенные рога исчезли. Похоже, единственный способ раздобыть рог — это отправиться в Африку и поймать чудище. Наш повелитель, да хранит его Господь, возлагает исполнение этой задачи на нас с тобой.

Долго еще мы обсуждали с добрым монахом охоту на единорога, и он, человек недюжинного ума, заверил меня, что, приманив зверя девственницей, мы непременно его одолеем, потому что он сразу же станет кротким, как ягненок. И еще он сообщил, что, поскольку в землях нехристей девственниц не бывает — как известно, не сдерживаемые истинной верой, они предаются сладострастию куда больше христиан, — канцлер устроил так, чтобы с нами поехала некая донья Хосефина де Оркахадас, благородная девица, чья невинность достоверно подтверждена. Она послужит нам наживкой и средством для укрощения всех единорогов, каких нам посчастливится отыскать в африканских краях. Рассказав о ней, фрай Жорди убедительно просил меня, как начальника королевского отряда арбалетчиков, лично проследить за тем, чтобы ни один из моих людей даже края платья доньи Хосефины не коснулся — под угрозой суровой кары. Я с готовностью пообещал ему это.

За пространной беседой нас и застигла темнота, которую еле рассеивала печальная лампадка, горящая на столе. Только когда ударил колокол, призывая братьев на ужин, я распрощался с фраем Жорди, забрал Алонсильо и вернулся в алькасар в глубокой задумчивости. Вечер закончился тем, что я спустился поужинать с пажами и старшими слугами, старательно избегая вступать в разговоры, быстро вернулся к себе и лег в постель… где почти всю ночь не сомкнул глаз. Воображение рисовало мне новые земли и людей, с которыми я познакомлюсь, выполняя поручение короля в неведомых краях, а также богатство и славу, коими вознаградятся мои бессчетные подвиги на тернистом пути, и я уже был не я, а герой древних легенд, вроде Роланда или Александра Великого.