Чем ты занят? Что читаешь? Какие вообще новости? У нас, как ты знаешь, выборы на носу. Барак, судя по всему, продует и с треском, но я боюсь, как бы он перед крахом не подписал чего-нибудь вредного. С него станется. И еще опасность, что перед самым финишем они (левые) поменяют лошадей: вместо Барака поставят Переса. У того по опросам общественного мнения позиция предпочтительней. Какой бы нелепой и позорной (для Барака) такая замена ни казалась, она по закону возможна.
Наум
С утра шел дождь. Поехали с женой в музей Рамат-Гана, там выставка Александры Прегель: из семьи Цейтлиных, была ученицей Гончаровой, вышла замуж за ядерного физика, который участвовал в проекте «Манхеттен». С 1919 жила в Париже, с 1940 – в Нью-Йорке. Впрочем, первый муж Анны Томаркиной-Цейтлин и отец Александры вроде русский, Берстеньев. Сама – как бела лебедь. И в картинах ее такая меланхолическая белизна… Лучше всего – натюрморты в белесой гамме: батистовые платочки, ромашки, вербы, стаканы с водой. Музыка меланхолии.
Еще там была выставка местных «русских». Понравился Заремба. Басин «мутный», черно-коричневая муть. Окунь, как всегда, масштабно натуралистичен. Огромный триптих «Растения»: пирамида прямой кишки с зелеными веточками наверху и «мозги», такая куча мозгов, вроде кала…
Вышли – и дождь перестал. Солнышко. Поехали в парк. Он был пуст, промытый дождем, травка молоденькая… Сказочный, неожиданный, почти английский пейзаж: стриженые кусты, клумбы, пруд с мостиком, луга, стена высоких деревьев вокруг…
Домой пришли: дернули виски, по борщу, и в койку.
– Как хорошо ты меня сегодня выгулял, а потом вые… Йом кейф5.
Эпистолярный роман: паренек из Ашкелона законтачил по Сети с девицей-арабицей, встретился с ней в Иерусалиме, каким-то образом она завлекла его на «нейтральную полосу», где цветы, необычайной красоты, а по дороге в Рамаллу ее машину остановили люди в масках и парнишку убили. Мать на похоронах кричала: «Интернет убил его!» Не арабы, а интернет. А вообще – затейливый способ убийства. Осваивают новые технологии…
Макарову-Кроткову
Саша, привет!
Задача по переводу оказалась неоднозначной (и это не удивительно). Дело в том, что в практике здешнего разговорного языка нет единого обращения к кошкам. Как правило, в качестве такого «обращения» употребляются невразумительный звуки типа «пс, пс». Можно предложить такой вариант:
Куш-куш, куш-кушКышта-кышта
Куш-куш – это в большей степени ласковое обращение, когда гладят кошку, но можно и позвать. Иногда так называют и женский орган (кус), та же связь вроде и в английском.
А можно и так сказать:
Мицы-мицы, мицы-мицы (с ударением на первом слоге)
Кышта-кышта, кышта-кышта (тоже с ударением на первом слоге и «ы» не очень «глубокое», ближе к «и»).
А название «Стихи для кошки» переводится как «Шир ле хатула»
Всегда твой
Наум
Дорогой Наум!
Спасибо огромное. Как только я буду пытаться что-то делать с книжицей или устраивать акцию, я сообщу тебе.
Наум, а не мог бы ты написать этот текстик буквами иврита и послать его «на скрепке». Просто, если действительно в конце концов будет книжка, хотелось бы чтоб был настоящий оригинал. А под ним я уже дам транскрипцию.
Обнимаю. Привет от Стеллы
Саша
21.1. Матвей, привет!
Читаю Мосса (о магии) и восхищаюсь. А также Доддса об «иррациональных греках», очень толково, как приключенческий роман читаю. Все танцую вокруг «подопечного»…
А у нас выборы финишируют, Барак абсолютно уничтожен и остался один. В отчаянии пытается договориться с палестинцами, они, конечно, не против, понимая, что он загнан в угол и готов на все. Но его за последние выкрутасы (судьбоносные переговоры за две недели до выборов, не имея не только поддержки в Кнессете, но и не имея пр-ва, подав в отставку.., да чего там говорить…) атакуют уже «свои», которые готовятся, как говорят, «ко дню, что после».
Да еще «рабочий класс», а вернее профсоюзная бюрократия пытается урвать кусок перед занавесом и грозит всеобщей забастовкой. Самое удивительное во всем этом, что шекель не падает, и даже биржа как-то держится…
Наум
22.1. Взял с собой на подмогу огромную силиконовую колбасятину.
– Ты никогда искусственными членами не пользовалась? Вибраторами там всякими?
– Нет. А ты хочешь попробовать?
– Ну… можно.
– Может, ты и принес?
– Догадливая.
– Ну, давай.
– Стал доставать, шуршать пакетиком.
– Ну, покажи. Ты чего, стесняешься?
– Стесняюсь.
Под одеялом надел на колбасятину гондоньеру, согрел между ног, но от нее прячу, она ощупывает, стали «играться»… И вот, погружаю оную, осторожно, двигая взад-вперед, удивляясь, что свободно ходит, а главное – до конца! А колбасятина, как у жеребца! У меня, по сравнению с ней – наперсток. Чувствую – разогрелась, реагирует. Теребит мой наперсток, а он от ужаса сжался. В общем, поигрались мы таким макаром и… перестали. Вытащил я, и тут она схватила:
– Дай, дай посмотреть!
Почти вырвала. Как увидела его перед собой заржала на всю гостиницу. С трудом успокоилась. Перешли к анализу.
– Ну что, можно, конечно, кончить. Запросто. Только привыкнуть надо. Я просто не могла сосредоточиться. Все думала, а тебе-то это зачем? Ты-то что чувствуешь? Тебе приятно?
– Ну…
– Правда, объясни, что здесь для тебя важного? А может ты тоже хочешь…
– Слушай, – смеюсь, – надоели мне эти подозрения в гомосексуальных наклонностях.
– Непонятно. Раз ты притащил, значит тебе это важно. Что же?
– Это как наблюдать со стороны, вуайеризм называется. Возбуждает. Ты когда-нибудь видела, как другие делают?
– Видела.
– Ну, возбуждает?
– Возбуждает.
– Ну вот.
Это объяснение ненадолго ее удовлетворило. Надолго удовлетворить ее вообще невозможно.
– А ты иногда фантазируешь?
– Нет. И никогда не фантазировала. И вообще я предпочитаю дедовским способом, но любую фантазию готова претворить в жизнь.
– Понимаешь…, мужчине всегда хочется произвести на женщину «глубокое впечатление».
– В смысле глубины?
– Ну, и это тоже.
– Во-первых, самое чувствительное место у женщины это в начале, а не в конце, так что глубина…
– Ну, у кого как…
– И потом.., не знаю, мне с тобой очень хорошо, ну просто… я с ума схожу, ты великолепный любовник, великолепный, так что все твои комплексы – зря. Ну, а если хочешь его приносить, приноси. Нет, мне все равно, если ты хочешь. А ты ему имя дал?
– Имя?
– Ну да, надо его назвать как-то.
– Хм…
– Просто хуй что ль? … Ха-ха-ха! Застеснялся! … А ты про куклу фантазировал?
– Фантазировал.
– Ты вообще, наверное, склонен к фантазиям. Художественная натура. … А я подумала, ты принес, чтоб от меня отдохнуть.
Рассказывает про подругу в школе: любила одного, но не давала, а когда выяснила, что у него кто-то есть, стала с ним жить. Потом забеременела, даже женила его на себе, но через пару лет они развелись…
– Когда стала с ним жить, поразила меня: говорит, я отдала ему самое дорогое, ха-ха-ха! Надо ложиться в постель не для того, чтобы «отдать самое дорогое», а чтобы взять самое дорогое.
– Это надо выбить золотыми буквами.
25.1
Компромисс – детище рационализма, жертва – детище вдохновения. Компромисс делает жизнь «приемлемой», но «обесточенной», если пользоваться электрическим термином, обездоленной, в смысле «высшей доли», он ведет к «выветриванию» духа. Жертвенность делает жизнь огнедышащей, но вечно возобновляющейся. Компромисс все стирает своими могучими жерновами, стирает в «муку». Жизнь становится, как кругляш гальки, гладенькой… Компромисс губит, жертва обновляет.
26.1. Позвонил Володя, сказал, что едет к Баембаеву, можем повидаться. Звоню Баембаеву:
– Рома? Привет. Слушай, Володя сказал, что собирается к тебе нагрянуть, ты не против, если мы вместе нагрянем?
Нет, он не против, даже, как показалось, рад. По дороге я зашел в «Экслибрис» купить еще Сукачева, да и девушка мне понравилась. Она еще посоветовала группы «Ноль», «Ва банк», Дмитриевича, которого, правда, не оказалось. Понравилась мне девушка, и я ей книжку свою преподнес.
– Ой, только надпишите! Мне никогда еще писатели книжки не дарили!
– А как вас зовут?
– Маргарита.
– Ого.
И надписал: «Маргарите от Мастера». А хули. Попросил позвонить, когда Дмитриевский будет (ждут нового завоза). «Эх, хорошая девушка», подумал непонятно чем окрыленный дедушка и поспешил к Баембаеву…