Впоследствии пресс-секретарь советского посольства Владимир Крючков (будущий шеф КГБ) напишет, что послу Ю. Андропову тогда стало ясно, что «вопросы будут решаться теперь не в кабинетах, а на улицах». В шифротелеграмме Андропов предупреждает, что «венгерские товарищи вряд ли смогут сами начать действовать смело и решительно без помощи им в этом деле».
Демонстрация поначалу проходит мирно. По её ходу число участников достигает 200 тысяч человек. Неожиданно выделяются организованные группы с лозунгами возвратить старую национальную символику, старый гимн и изгнать коммунистов. Провоцируются нападения на объекты, где хранилось оружие. Солдат под видом братания разоружают.
Захватываются казармы «Килиана», где располагались три строительных батальона, и изымается их оружие. Стройбатовцы присоединяются к повстанцам.
Выступая по радио, Герё говорит о «контрреволюции» и грозит «последствиями».
В ответ большая группа демонстрантов идёт к Дому радио с требованием передать в эфир свои программные требования. Охранявшие здание сотрудники госбезопасности открывают огонь. Стреляют и со стороны демонстрантов. Появляются убитые и раненые. Повстанцы добывают оружие у подкрепления, посланного на помощь охране радио, а также на складах гражданской обороны и в захваченных полицейских участках.
В различных пунктах города появляются грузовики, с которых раздают оружие и боеприпасы.
Сносят памятник Сталину. Его разрезают сварочным аппаратом. Части статуи тащат до здания Национального театра, толпа оплёвывает их. Есть снимок: голова «вождя народов» на трамвайных путях. А на постаменте ещё долго и одиноко стояли его бронзовые сапоги…
Этой же ночью Имре Надь назначается главой правительства. Эрнё Герё звонит в Москву и просит помощи.
Разговаривать, пусть даже на высоких тонах, лучше,
чем стрелять
Спираль насилия
И её оказывают. В столицу вводится около 6000 военнослужащих, 290 танков, 120 БТР, 156 орудий. Но у войск приказ: «Открывать только ответный огонь!»
Во властных структурах неразбериха: оружие, отправленное рабочим заводов и партийному активу, попадает к повстанцам. Часть силовиков переходит на сторону восставших. Лозунги – вывод советских войск и многопартийное правительство.
24 октября в Будапешт прибывают члены Президиума ЦК КПСС Анастас Микоян и Михаил Суслов, председатель КГБ Иван Серов, заместитель начальника Генштаба Михаил Малинин. Они «рекомендуют» немедленно заменить Герё на посту первого секретаря Яношем Кадаром, который, помимо всего прочего, был одним из инициаторов создания антифашистского Венгерского фронта, а потом в 1964 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Замена происходит. Но – поздно, и через день Микоян и Суслов добираются на аэродром уже на танке.
Переломом стал митинг 25 октября у парламента на площади Кошута, где собрались тысячи людей. Во время мирной демонстрации с крыш и чердаков соседних домов по манифестантам и советским солдатам открыт прицельный огонь. Первой же очередью убит майор В. Бачурин, стоящий у головного танка и беседовавший с демонстрантами. Советские солдаты в ответ тоже стреляют. Уже без разбора. Это ожесточает повстанцев. По Будапешту разносится слух: «Русские танкисты расстреливают мирных демонстрантов!» Кто устроил провокацию, до сих пор неизвестно (узнаёте майданный почерк?!). В этот момент венгры стали воспринимать восстание как национально-освободительное движение. Оно подпитывается извне. Через границу с Австрией, не встречая сопротивления пограничников, на машинах Красного Креста прибывают вооружённые группы. Среди них специалисты по уличным боям. Они вооружены западным оружием. К повстанцам попадает и немецкое оружие времён войны. (Уже в наши дни стало известно, что руку к этому приложила «организация Гелена» – немецкая разведка BND. Она создала агентурную сеть для организации партизанских отрядов.)
В Будапеште действуют автономные боевые группы, например Йожефа Дудаша, отряд которого в 400 человек захватил Национальный банк и вместе с ним миллионы форинтов «для продолжения борьбы».
На местах возникают ревкомы, а на предприятиях – рабочие комитеты. Всё это – в считаные часы. Имре Надь, выступая по радио, провозглашает, что «правительство осуждает взгляды, в соответствии с которыми нынешнее народное движение рассматривается как контрреволюция». Он объявляет о прекращении огня, начале переговоров о выводе советских войск из Венгрии, свёртывании деятельности ВПТ, роспуске Венгерской Народной Армии и создании новых вооружённых сил под руководством Революционного военного совета во главе с генерал-майором Бела Кираи и полковником Палом Малетером. С этого момента Имре Надь из партийного функционера превращается в национального героя, который ясно сознаёт, что шансов на победу почти нет, но самоубийственно возглавляет сопротивление.
Москва на распутье
Судя по записям зав. общим отделом ЦК КПСС В. Малина, единства по Венгрии в президиуме не было. Однако 27 октября в передовой «Правды» говорится, что СССР согласен на «демократизацию» ВНР при условии «лидирующей роли коммунистов» и сохранения её членства в Варшавском пакте. А 30-го обнародуется, пожалуй, самый фантастический документ послевоенного времени – Декларация об основах взаимоотношений с соцстранами. События в Венгрии оценивались как «справедливое и прогрессивное движение трудящихся», к которому примкнули и реакционные силы. СССР готов вступить в переговоры с ВНР по вопросу о пребывании советских войск в Венгрии.
Были ли эти шаги маскировкой? Может быть. Налицо была угроза целостности соцлагеря.
А потому 30 октября Микоян и Суслов снова в Будапеште. Увидев страну на разломе, они дают «добро» на кардинальные перемены. Тем более что Надь убеждает высоких гостей в верности социалистическим идеалам. При этом в течение часов упраздняется старая госбезопасность, провозглашается многопартийная система и свободные выборы. Это революция. Микоян убеждает Хрущёва, что в Венгрии «всё под контролем».
Советские войска выходят из столицы под обстрелами повстанцев. Наступает безвластие под покровом победной эйфории. Не работают заводы, фабрики, транспорт, банки, магазины, школы, вузы. Большинство студентов и молодёжи, часть рабочих – в ополчении.
На свободу из-под домашнего ареста выходит примас Венгрии кардинал Йожеф Мидсенти. И почти сразу требует возврата конфискованных коммунистами церковных земель. Чем отпугивает крестьян, для которых лучше иметь землю при «плохой власти», чем не иметь при «хорошей».
В эти дни гвардейцы Б. Кираи и боевики Й. Дудаша проводят операцию «Голубой дождь»: отлавливают и убивают партийных функционеров и сотрудников ГБ. В горкоме ВПТ 20 коммунистов вместе с портретами Ленина прибивают гвоздями к полу. Гэбэшников линчуют и подвешивают за ноги, а некоторых просто вешают на деревьях (погибло около 40 человек).
Китайское руководство, коммунисты Польши, Румынии, Италии, даже югославы в беседах с советскими лидерами оценивают события с «крайней озабоченностью», выступая, по сути, за подавление национального восстания.
И 31 октября Никита Хрущёв делает крутой разворот. Этому шагу, несомненно, способствовал «суэцкий кризис» – война, в которой против Египта, национализировавшего Суэцкий канал, выступили Израиль, Англия и Франция, но которую не поддержали США. Наметился явный раскол в НАТО, которым Хрущёв в силу своего характера не воспользоваться просто не мог. Выступая на Президиуме ЦК, он говорит: «Если мы уйдём из Венгрии, это подбодрит американских, английских и французских империалистов. Они поймут это как нашу слабость и начнут наступать».
Он отдаёт приказ министру обороны Георгию Жукову немедленно готовить операцию по подавлению «фашистского мятежа».
Вихрь
31 октября начинается массивная передислокация советских войск. Видя это, Надь вечером того же дня объявляет по радио о выходе Венгрии из организации Варшавского договора и обращается к великим державам СССР, Великобритании, США и Франции, а также к ООН с просьбой гарантировать нейтралитет. Отчаянный шаг идеалиста.
Надь не мог знать, что в этот же день президент Д. Эйзенхауэр поставил СССР в известность, что венгерские события – «внутреннее дело Восточного блока». Позже он скажет советникам: «Из-за венгров начинать войну с Советским Союзом не стоит. А военную помощь им обещало радио «Свободная Европа», а не правительство США».
1 ноября Янош Кадар и его соратник Ференц Мюнних тайно встречаются с послом Андроповым и с помощью советских дипломатов и Ивана Серова вылетают в Москву. 3 ноября в Ужгороде ещё одна беседа с Хрущёвым. Там окончательно и формируется правительство. А в пять утра 4 ноября начинается вторжение. Советской армии противостоит в Будапеште, по разным данным, до 50 тысяч человек. Ещё примерно 10 тысяч – в «национальной гвардии» и других вооружённых отрядах. У восставших около 100 танков. У советских войск – три тысячи. В Будапеште реальное сопротивление оказывают лишь три полка, 10 зенитных батарей, несколько строительных батальонов и вооружённые отряды молодёжи. При этом узлы обороны в городе, как и уличные бои, организованы на редкость грамотно.