— Вполне возможно, — согласился Кливдон. — И это сделает очередной «Спектакл» еще более забавным.
— Долго ждать придется, — буркнул граф. — Пока что главная моя проблема — Клара и ее бурная жизнь.
— Осмелюсь сказать, что дела у тебя дома крайне плохи для вас обоих, — посочувствовал Кливдон.
— Знаю, — кивнул граф. Его отец лорд Уорфорд был когда-то опекуном Кливдона, поэтому они с герцогом были скорее братьями, чем друзьями. И Кливдон с детства обожал Клару, так что все полагали, что они со временем поженятся. Вероятно, так и случилось бы, если бы герцог не встретил свою модистку. — Отец умыл руки, — сообщил Лонгмор. — В отличие от матери. — Мать же была вне себя. Малейшее упоминание о герцоге или его жене вызывало у нее истерику. Они с Кларой ссорились без всяких причин и постоянно втягивали Гарри в свои свары. Каждый день от сестры приходило очередное послание, в котором та умоляла приехать и СДЕЛАТЬ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ.
Лонгмор и Клара присутствовали на свадьбе Кливдона — словно давали свое благословение на брачный союз. Этот факт, немедленно отмеченный в «Спектакл», превратил Уорфорд-Хаус в поле битвы.
— Я вполне понимаю, почему Клара не желает иметь со мной ничего общего, — пробормотал герцог.
— Еще бы не понять! — воскликнул Гарри. — Она не раз это объясняла, причем очень громко и в присутствии всех своих знакомых.
— Но кое-чего я не понимаю… Почему она не прогонит Аддерли?
— Ну как же?.. Высокий, светловолосый, поэтического вида… — Лонгмор усмехнулся. — И знает, что сказать даме. Мужчины-то видят его насквозь. Но не женщины.
— Я понятия не имею, что у Клары на уме, — пожаловался Кливдон. — Моя жена и ее сестры стремятся докопаться до истины. Их дело — понимать своих клиенток, а Клара — особенная. Лучшая покупательница, на которой идеально сидят сногсшибательные модели Марселины. Сестры не желают, чтобы Клара вышла за человека с пустыми карманами.
— Значит, они еще и свахи? — удивился Лонгмор. — Если так, хотелось бы, чтобы они нашли ей кого-то подходящего и избавили меня от унылых ночей в «Олмаке».
— Предоставь все Софи, — посоветовал Кливдон. — Она ходит на все балы, поэтому лучше остальных сестер знает, что происходит.
— Включая и то, что людям не хотелось бы выставлять на обозрение, — пробормотал граф.
— У нее удивительно острый глаз на детали, — с улыбкой заметил Кливдон.
— И удивительно талантливое перо, — добавил Лонгмор. — Ее отчеты в «Спектакл» узнаешь с первого взгляда. Потоки слов о лентах, бантах, кружевах и оборках. Ни одна нитка не остается без внимания.
— Она замечает также жесты и взгляды, — возразил герцог. — И еще умеет слушать. Ни одна история не сравнится с написанными ею.
— О, безусловно… Она необычайно красноречива!
— Именно это и привлекает читателей, — Кливдон снова улыбнулся. — Сочетание сплетен и мельчайших подробностей о нарядах. Причем все подается в драматических тонах. Мне говорили, что это воздействует на женщин так же, как вид обнаженной дамы на мужчин. — Герцог кивнул на номер «Спектакл» и добавил: — Попрошу ее последить за Кларой. Вместе вы не допустите, чтобы с ней случилась беда.
У Лонгмора не нашлось возражений — он был готов на любой род деятельности с участием Софи Нуаро, и помощь в наблюдении за сестрой даст ему прекрасный повод постоянно находиться рядом с Софи, а при удаче и в одной с ней постели…
Граф кивнул и проговорил:
— Да, верно. Трудно представить лучшую кандидатуру для такой работы. От мисс Нуаро ничего не укроется. — Мысленно он звал ее Софи, пока только мысленно.
— Пока вы с Софи будете на страже, распутники и банкроты не получат ни единого шанса, — продолжал Кливдон. — Сам Аргус не добился бы большего.
Гарри наморщил лоб, пытаясь понять, о ком шла речь.
— Ты это о собаке? — пробормотал он.
— О гиганте с множеством глаз, — пояснил Кливдон. — «И пустил по ее следу наблюдателя, великого и сильного Аргуса, чьи глаза смотрели во все стороны. И богиня пробудила в нем неутомимую силу: сон никогда не смыкал его глаз, и он неустанно следил день и ночь».
Граф нахмурился и проворчал:
— День и ночь — это чрезмерно. Достаточно нескольких часов во второй половине дня.
Неделю спустя.
— Уорфорд, как ты мог?!
— Дорогая, вы же знаете, что я не могу указывать его величеству…
— Но это же кошмар! Создание, на котором он женился, представлено ко двору? В гостиной короля?.. Словно приехавшая с визитом особа королевской крови?!
Граф сидел в выезжавшем из Сент-Джеймсского дворца экипаже вместе с матерью, отцом и Кларой. Хотя дворцовые приемы навевали на него невыносимую тоску, он все же посетил гостиную в надежде встретить одну незваную гостью. Но увидел только сестру Софи, это создание, так выводившее из себя его мать. Тогда он стал думать о том, что лучше, — сбежать или поохотиться на чью-нибудь скучающую жену или молодую вдову; во дворце было множество темных уголков, словно специально предназначенных для подобных забав.
Но удача от него отвернулась. В море плюмажей и бриллиантов он увидел лишь почтенных матрон и девственниц. На девственницах обычно женятся. Они не годятся для развлечений под лестницей.
— Согласен, это странно, — осторожно заметил лорд Уорфорд. Он понимал, что не стоило бушевать по поводу женитьбы Кливдона, но при этом твердо знал, что пытаться урезонить жену — дело бесполезное.
— А вот мне это странным не кажется, — заметил Гарри.
— Не кажется?! — вскричала мать. — Но никого, никого не представляют королю в гостиной!
— Кроме иностранных сановников, — напомнил лорд Уорфорд.
— Но требовать такого — это совершенно возмутительное нарушение этикета, — выпалила леди Уорфорд, словно забыв о том, что сама же велела мужу «возмутительно нарушить этикет» и посоветовать королю не принимать герцогиню Кливдон. Маркизу следовало бы указать жене на это обстоятельство, но долгая супружеская жизнь приучила лорда Уорфорда к трусости.
— Поверить не могу, что ее величество сделала бы нечто подобное даже для леди Аделаиды, — продолжала мать, горестно усмехнувшись. — Но похоже, придется поверить. Королева обожает младшую тетку Кливдона.
Клара злобно взглянула на мать, а та продолжила:
— Леди Аделаида Лэдли могла бы использовать свое влияние ради тебя и твоей семьи. Но нет, ты, должно быть, самая неблагодарная и непокорная из дочерей! Тебе потребовалось бросить самого герцога Кливдона!
— Я не бросала его, мама. Нельзя бросить того, с кем не обручена.
Лонгмор тяжко вздохнул. Он слышал эту перепалку слишком уж часто. Обычно в таких случаях голос матери становился все более визгливым, а Клара ни в чем ей не уступала. Он с удовольствием остановил бы экипаж и вышел, однако же…
Гарри снова вздохнул. Он прекрасно знал, что эта ссора приведет к новым, а также к запискам от Клары с требованиями немедленно приехать в Уорфорд-Хаус, прежде чем она совершит матереубийство.
Заставив себя остаться, граф проговорил:
— Ясно, что герцог сделал это тайком. Чтобы пощадить ваши чувства, миледи, — добавил он, взглянув на мать.
Последовало яростное молчание, обычно знаменовавшее те моменты, когда родители решали, может ли он сказать нечто достойное внимания.
— Тетки и все остальные так старались, что королеве, возможно, ничего не оставалось делать, — продолжал Гарри. — Не могла же она оскорбить всю семью Кливдона. А ей пришлось бы это сделать в случае отказа. Ведь тетушки приняли его жену…
— Его жену, — с горечью повторила мать. Она бросила на Клару тот самый взгляд, которым Цезарь, должно быть, одарил Брута перед тем, как последний вонзил в него нож.
— Так что все было сделано за кулисами, — вновь заговорил Лонгмор. — Никто ни о чем не знал.
Мать гневно взглянула на него, однако промолчала. Минуту спустя экипаж остановился перед Уорфорд-Хаусом. Слуга тотчас открыл дверцу, все вышли. Леди неторопливо расправила юбки, после чего направились к дому. Но маркиз задержался у кареты и спросил: