1954
Хоть в метелях душа разметалась…
Хоть в метелях душа разметалась,Все отпето в мертвом снегу,Хоть и мало святынь осталось,—Я последнюю берегу.
Пусть под бременем неудачиИ свалюсь я под чей-то смех,Русский ветер меня оплачетКак оплакивает нас всех.
Может быть, через пять поколений,Через грозный разлив временМир отметит эпоху смятенийИ моим средь других имен.
1954
Ожидает молчание. Дышит…
Ожидает молчание. Дышит.И струной напрягается вновь.И мне кажется: стены слышат,Как в артериях бьется кровь.
От молчания тесно. И мало,Мало места скупым словам.Нет, нельзя, чтоб молчание ждалоИ в лицо улыбалось нам.
1954
Белая ночь. Весенняя ночь…
Белая ночь. Весенняя ночь.Падает северный майский снег.Быстро иду от опасности прочьНа арестантский убогий ночлег.
В душном бараке смутная тьма,На сердце смута и полубред.Спутано все здесь: весна и зима,Спутано «да» с замирающим «нет»,
1954
Люблю со злобой, со страданьем…
Люблю со злобой, со страданьем,С тяжелым сдавленным дыханьем,
С мгновеньем радости летучей,С нависшею над сердцем тучей,
С улыбкой дикого смущенья,С мольбой о ласке и прощенье.
1954
Не гони меня, не гони…
1 Не гони меня, не гони.Коротки наши зимние дни.Отпылала и нас обожглаНаша белая вешняя мгла.Не хочу, чтобы кто-то из насОхладел, и замолк, и угас.Чтобы кто-то из нас погасилЭту вспышку надломленных силИ последнюю страсть в краю,Где я горько смеюсь и поюО любви своей и о том,Что мы прошлое не вернем.2 Я искала тебя во сне,Но пути преграждали мнеТо забор глухой, то овраг,И я вспять обращала шаг.И услышала голоса:— Уведут в четыре часа.Я блуждала в тоскливом бреду:— Я умру, если не найду!Если вместе нельзя нам быть,То мне незачем больше жить!Ты нужнее, чем воздух и свет,Без тебя мне и воздуха нет!И в скитаньях страшного снаЯ теряюсь, больна и одна.
1954
Русь
Лошадьми татарскими топтана,И в разбойных приказах пытана,И петровским калечена опытом,И петровской дубинкой воспитана.
И пруссаками замуштрована,И своими кругом обворована.Тебя всеми крутило теченьями,Сбило с толку чужими ученьями.
Ты к Европе лицом повернута,На дыбы над бездною вздернута,Ошарашена, огорошена,В ту же самую бездну и сброшена.
И жива ты, живьем-живехонька,И твердишь ты одно: «Тошнехонько!Чую, кто-то рукою железноюСнова вздернет меня над бездною».
1954
Зажигаясь и холодея…
Зажигаясь и холодея,Вас кляну я и вам молюсь:Византия моя, ИудеяИ крутая свирепая Русь.
Вы запутанные, полночныеИ с меня не сводите глаз,Вы восточные, слишком восточные,Убежать бы на запад от вас.
Где все линии ясные, четкие:Каждый холм, и дворцы, и храм,Где уверенною походкойВсе идут по своим делам,
Где не путаются с загадкамиИ отгадок знать не хотят,Где полыни не пьют вместо сладкого,Если любят, то говорят.
1 июня 1954
Днем они все подобны пороху…
Днем они все подобны пороху,А ночью тихи, как мыши.Они прислушиваются к каждому шороху,Который откуда-то слышен.
Там, на лестнице… Боже! Кто это?Звонок… К кому? Не ко мне ли?А сердце-то ноет, а сердце ноет-то!А с совестью — канители!
Вспоминается каждый мелкий поступок,Боже мой! Не за это ли?С таким подозрительным — как это глупо! —Пил водку и ел котлеты!
Утром встают. Под глазами отеки.Но страх ушел вместе с ночью.И песню свистят о стране широкой,Где так вольно дышит… и прочее.
1954
Я
Голос хриплый и грубый —Ни сладко шептать, ни петь.Немножко синие губы,Морщин причудливых сеть.
А тело? Кожа да кости,Прижмусь — могу ушибить,А все же: сомненья бросьте,Все это можно любить.
Как любят острую водку:Противно, но жжет огнем,Сжигает мозги и глотку —И делает смерда царем.
Как любят корку гнилуюВ голодный чудовищный год, —Так любят меня — и целуютМой синий и черствый рот.
1954
Старенькая
В душе моей какая-то сумятица,И сердцу неуютно моему.Я старенькая, в бедном сером платьице,Не нужная на свете никому.
Я старенькая, с глазками весёлыми,Но взгляд-то мой невесел иногда.Вразвалочку пойду большими сёлами,Зайду и в небольшие города.
И скажут про меня, что я монашенка,Кто гривенник мне бросит, кто ругнёт.И стану прохожих я расспрашиватьУ каждых дверей и у ворот.
— Откройте, не таите, православные,Находка не попалась ли кому.В дороге хорошее и главноеЯ где-то потеряла — не пойму.
Кругом, пригорюнившись, захнычетБабья глупая сочувственная рать:— Такой у грабителей обычай,Старушек смиренных обирать.
А что ты потеряла, убогая?А может, отрезали карман?— Я шла не одна своей дорогою,Мне спутничек Господом был дан.
Какой он был, какая ли — я помню,Да трудно мне об этом рассказать.А вряд ли видали вы огромней,Красивей, завлекательней глаза.
А взгляд был то светленький, то каренький,И взгляд тот мне душу веселил.А без этого взгляда мне, старенькой,Свет божий окончательно не мил.— О чём она, родимые, толкует-то? —Зашепчутся бабы, заморгав, —Это бес про любовь какую-тоКолдует, в старушонке заиграв.
И взвоет бабьё с остервенением:— Гони её, старую каргу!И все на меня пойдут с камением,На плечи мне обрушат кочергу.
1954
Такая тоска навяжется…
Такая тоска навяжется,Что днем выходить нет мочи.Все вокруг незнакомым кажетсяГлазам близоруким ночью.
Выйду после заката,Брожу по коротким дорогам,Никуда не ведущим, проклятым,Отнявшим жизни так много.
В низком небе светлые пятна,Крутит ветер их в беспорядке,И все кругом непонятно,И видятся всюду загадки.
Какие-то белые стеныКаких-то тихих строений.И в сердце странные сменыКапризных ночных настроений.
1955
Как дух наш горестный живуч…
Как дух наш горестный живуч,А сердце жадное лукаво!Поэзии звенящий ключПробьется в глубине канавы.В каком-то нищенском краюЦинги, болот, оград колючихЛюблю и о любви поюОдну из песен самых лучших.
1955
Ты опять стоишь на перепутье…
Ты опять стоишь на перепутье,Мой пророческий, печальный дух,Перед чем-то с новой властной жутьюНапрягаешь зрение и слух.
Не родилось, но оно родится,Не пришло, но с торжеством придет.Ожиданье непрерывно длится,Ожиданье длится и растет.
И последняя минута грянет,Полыхнет ее последний миг,И земля смятенная восстанет,Изменяя свой звериный лик.
50-е годы
Надрывный романс
Бродим тихо по снежной дороге,По вечерней, чуть-чуть голубой,Дышит все нашим прошлым убогим,Арестантскою нашей судьбой.
И судьбы этой ход нам не ясен,Мы давно не считаем утрат.Белый снег. И оранжево-красенСиротливый тоскливый закат.
И закату здесь так одиноко,Ничего, кроме плоских болот,Как мы все, осужден он без срока,Как мы все, никуда не уйдет.
Мы с тобой влюблены и несчастны,Счастье наше за сотней преград.Перед нами оранжево-красныйСиротливый холодный закат.
1955