Читать интересную книгу Домашние тапочки и пчелы - Александр Кушталов

- Хорошо, уточню: что означает знаменитая булгаковская фраза "белый плащ с кровавым подбоем"? Не поленимся, заглянем в Даля, - сказал он и пошел в свою комнату. Через некоторое время он вышел оттуда с коричневой книгой в руках. Даль однозначно указывает, что подбой в одежде означает подкладку: "Подбивка, подбой, подложка, подкладка. Зеленый шатер с малиновым подбоем". А с другой стороны - белый плащ с багровой подкладкой - как-то это мерзко выглядит. Снаружи белое, торжественное, приличное, но раскрывается пола - а там кроваво-красное! Римляне так никогда не делали. Они по белому плащу пускали внизу пурпурную кайму, это было. Но всю подкладку делать красной - это так глупо! Я, конечно, понимаю, что Булгаков, возможно, имел в виду символ дескать, у парня при внешней благовидности поступков руки по локоть в крови но это так примитивно!

3. Лес, где растут факты

Посещение ведомства Соколова мало что дало Холмскому: исчезнувшего никто из соседей или его хороших знакомых после его пропажи не видел. Единственная улика, которую удалось обнаружить - стоптанный домашний тапочек потерпевшего, который на второй день после его исчезновения нашел в кустах соседский пес во время своей вечерней прогулки с хозяином. Сыщики тщательно исследовали место его находки. Больше ничего обнаружить не удалось.

- Что ж! - равнодушно сказал Холмский, вернувшись от Соколова, - этого следовало ожидать. По крайней мере, можно заключить, что шансы за то, что его похитили, невелики. И, поскольку дело не терпит отлагательства, нужно срочно ехать на квартиру исчезнувшего бухгалтера: надо посмотреть, чем он дышал.

- Но что может дать подобное посещение? - спросил я. - Сыщики Соколова уже наверняка детально исследовали его квартиру и, как я понял, ничего интересного не обнаружили.

- В вопросе о том, кто что видит есть очень интересная штука, которая называется субъективным восприятием. Важно не то, что человек видит глазами, а что он об этом думает. Вернее, что он думает об этом до начала осмотра. Например, Галкин, один из сыщиков Соколова, прекрасный сыскарь. Он аккуратно и обстоятельно запишет все детали происшествия - но возможно ли описать все, если не знаешь, на чем акцентировать внимание? Простая задача - тщательно описать эту комнату, выливается в адский труд, результатами которого, к тому же, воспользоваться крайне затруднительно, ибо это тот самый случай, когда за лесом не видно деревьев. Второй сыщик, Воробьев, человек другого плана - он старается отметить что-то необычное. Фигурально выражаясь, он находит в помянутом лесу фактов одно-два дерева, чем-то обративших на него свое внимание. В то время как в этом лесу нужно уметь находить только те деревья, которые имеют отношение к конкретному делу. Для того, чтобы продемонстрировать тебе, как это делается, я приглашаю тебя со мной на прогулку, вместе посмотрим на квартиру, где растет этот самый "лес" фактов.

- С удовольствием! - охотно сказал я, - Тем более, что я на сегодня уже все намеченное сделал. Закончил штудировать Менегетти, но это оказалось совсем не то, что мне нужно.

- Напрасно люди думают, что отрицательный результат - это бездарно потерянное время. Это опыт. Кто знает? - сейчас это тебе не нужно, а потом, глядишь, так окажется кстати.

До квартиры бухгалтера мы добрались на такси довольно быстро. Нас встретил Слава Галкин, молодой сыщик с аккуратными шнурочками усов.

- Расскажите мне еще раз об исчезнувшем, - попросил его Холмский.

Галкин деловито раскинул в руках свой толстый служебный блокнот.

- Серебряков Дмитрий Харитонович, сорока шести лет, мехмат МГУ, высшая финансовая академия, женат, жена Алла Юрьевна, сорок, хозяйка "Салона красоты" на Вернадском, сегодня еще на работе, детей нет...

- И уже, судя по всему, не будет, - перебил его монотонное чтение Холмский. - Так где провел свое счастливое детство Дмитрий Харитонович?

- В небольшом городке под Полтавой, туда уже направлена молния на розыск, хотя родных у него там не осталось.

- Понятно..., - задумчиво протянул Холмский. - Пирожки с вишнями от бабушки Анны, ночная рыбалка и ловля раков на фонарик в очаровательных местных бочажках, босоногие черноокие красавицы, Олеси и Оксаны, обжигающие своим взглядом... Это уже кое-что...

- А откуда вы знаете, что его бабку по материнской линии звали Анна? несказанно удивился Галкин.

- Да нет, - вздохнул Холмский, - ниоткуда не знаю. Просто случайное попадание, из общих представлений об этом крае. Так кто есть бабушка нашего героя?

- Анна Яновна Сандомирская, осколок древнего шляхетского рода, которые когда-то владели обширными угодьями на Полтавщине. Сейчас далекие их потомки живут в Кракове, туда также отправлена телеграмма по розыску Серебрякова.

- Ого! Это тоже интересно, но более подробной информации, естественно, нет?

- Можно получить, но на это уйдет несколько дней - нужно будет связаться с тамошними архивами, - принялся было обстоятельно объяснять Галкин. Для меня самого слово "архив" своей громоздкостью и холодностью всегда напоминало слово "айсберг".

Холмский обескуражено отмахнул рукой, дескать, не надо, прошелся по квартире, заглянул на кухню, внимательно изучил пометки на настенном календаре, угукнул, что-то записал в свою записную книжку, снова вынырнул в прихожую.

- Это его кабинет? - тронул он ручку одной из дверей.

- Да, - отвечал Галкин. - Напротив спальня жены, далее гостиная.

- Что значит "спальня жены"? Он спал в кабинете?

- Да, последние два года супруги чаще спали отдельно.

- Причина? - вскинул брови Холмский.

- Дмитрий Харитонович часто работал до поздней ночи, поздно возвращался. Но и еще, как я сам догадываюсь по разговору с ней, - некоторая усталость друг от друга...

- Теперь это называется "работать до поздней ночи", - иронично отметил Холмский. - Но меня вот что интересует в первую очередь - все ли личные вещи Серебрякова на месте?

- По словам жены, все на месте, за исключением тех мелочей, за которые она не может ручаться. Так, например, ей кажется, что с книжных полочек в кабинете хозяина исчезло несколько книг. Но каких именно - она также сказать не в состоянии. Все остальное - на месте, включая личное белье.

- Кроме книг пропала еще и пара стоптанных домашних тапочек, - добавил, улыбаясь, Холмский. - Пойдем-ка лучше смотреть кабинет.

Кабинет действительно оказался похож на кабинет - все его стены, кроме окна и двери, были заняты книжными полками и стеллажами. Перед окном стоял большой письменный двухтумбовый стол, справа от стола, в углу, расположился диван, на котором, очевидно, его бывший хозяин и коротал свои уединенные ночи. На полочках, кроме книг, в нескольких местах стояли фотографии. Пара фотографий стояла также на столе, рядом с компьютером. На последний Холмский сразу обратил свое внимание.

- Что-нибудь интересное в этом ящике было? - тотчас спросил он Галкина.

- Деловая переписка, контракты, сведения о партнерах, интернетовские проспекты по турпоездке в Краков, куда он ездил отдыхать с супругой в прошлом году...

- Личные записки?

- Ничего личного не обнаружено.

- Странно! - отметил Холмский. - Компьютер, все-таки, вещь персональная, должны же быть хоть какие-то следы пребывания конкретной личности на этом цифровом носителе информации. А какие, интересно, обои на этом компьютере?

- Обои? Не понял.

- Ну, картинка, которая остается на экране рабочего стола компьютера.

- Картинка? Хм... Не помню... А, картинка! Пейзаж какой-то... Вспомнил! Деревенский дом осенью. Освещенный солнцем двор, во дворе перед крыльцом клен, весь двор усеян опавшими кленовыми листьями.

- Понятно, - коротко сказал Холмский. - А это что за фото? - он кивнул на одну их фотографий, на которой был заснят тихий закат на небольшой, спокойной реке с вербами по берегу.

Галкин посмотрел в указанную сторону.

- Я так понял, речушка в тех местах, где он провел детство, называется, кажется, Луга, с ударением на первый слог...

- Тихая, спокойная Лу'га, а вокруг заливные луга', - задумчиво протянул Холмский, - эт', наверное, хорошо... И только трудолюбиво жужжат пчелы над буйно раскинувшемся разнотравьем... Да нет, - спохватился он, - река Луга это под Петербургом; здесь это, скорее, Псёл. "Чуден Псёл при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы он полные воды свои!"... Да... Гоголевские места!... Забавно, кстати, как будет родительный падеж от слова "Псёл"? Но еще интереснее, на месте ли остались книги Гоголя? - вдруг встрепенулся Холмский и принялся внимательно обследовать книжные полки.

- Точно, это Псёл, вот на обороте второй фотографии подписано "Псел, май 1966 г." - сказал я. На фотографии, которую я снял со стола, был изображен могучий дедуган в пчелином накомарнике, стоящий среди небольшой пасеки на берегу реки. Рядом с дедом стоял пацаненок лет десяти, который сладострастно облизывал кусок вощины с сотами.